Принцип оборотня - Клиффорд Саймак

Ну а что потом? Что делать им троим потом? После того, как он получит одежду?

Судя по Элин, средства массовой информации ещё не объявили, что он тот самый человек, который сбежал из клиники. Но ещё несколько часов – и сообщение появится. И тогда его лицо будет красоваться на каждой газетной странице. На каждом экране. В этом случае рассчитывать на то, что его не узнают, не приходится. Конечно, тело можно передать Мыслителю или Охотнику, и проблема опознания отпадёт, но при этом любому из них надо будет избегать человеческого общества ещё тщательней, чем ему. И климат против них – для Мыслителя слишком холодный, для Охотника чересчур жаркий, – и ещё одна сложность, связанная с тем, что поглощать и накапливать необходимую для тела энергию мог только он. Возможно, существует пища, с которой справится Охотник, но, чтобы выяснить это, её надо найти и попробовать. Есть места, расположенные вблизи энергоисточников, и Мыслитель мог бы там зарядиться, но добраться до них и при этом остаться незамеченным очень трудно.

А может, самое безопасное сейчас – попытаться связаться с Даниэльсом? Блейк подумал и решил, что такой шаг будет наиболее разумным. Ответ, который он получит, известен заранее – вернуться в больницу. А больница – это западня. Там на него обрушат бесконечные интервью и, вероятно, подвергнут лечению. Его освободят от заботы о самом себе. Его станут вежливо охранять. Его сделают пленником. А он должен остаться собой.

Кем это – «собой»? Это значит, конечно, не только человеком, но и теми двумя существами. Даже если бы он захотел, ему никогда не избавиться от двух других разумов, которые вместе с ним владеют данной массой вещества, служащей им телом. И, хотя ему прежде не приходилось об этом задумываться, Блейк знал: он не желает избавляться от этих разумов. Они так близки ему, ближе, чем что-либо в прошлом и настоящем. Это друзья или не совсем друзья, а, скорее, партнёры, связанные единой плотью. Но даже если б они не были друзьями и партнёрами, существовало ещё одно соображение, которое он не мог не принимать во внимание. Именно Блейк, и никто иной, втянул их в эту невероятную ситуацию, и потому у него нет другого пути, кроме как быть с ними вместе до конца.

Интересно, придёт Элин или сообщит в полицию и клинику? И даже если она выдаст его, он не сможет её осудить. Откуда ей знать, не свихнулся ли он слегка, а может, и не слегка? Не исключено, что она донесёт на него, полагая, что действует ему во благо. В любой момент можно ждать сирены полицейской машины, которая извергнет из себя ораву блюстителей порядка.

– Охотник, – позвал Оборотень, – похоже, у нас неприятности. Она слишком задерживается.

– Что-нибудь придумаем. Подведёт нас она – найдём другой выход.

– Если появится полиция, – сказал Оборотень, – превращаемся в тебя. Мне от них ни за что не убежать. В темноте я плохо вижу, ноги сбиты, а…

– В любой момент, – согласился Охотник. – Я готов. Только дай знать.

Внизу, в поросшей лесом долине, захныкал енот. Волна дрожи прокатилась по телу Блейка. Ещё десять минут, решил он. Дай ей ещё десять минут. Если за это время она не появится, мы отсюда уходим.

Жалкий и растерянный, Блейк сидел в кустах, физически ощущая своё одиночество. Чужак, подумал он. Чужак в мире существ, форму которых имеет. А есть ли вообще для него место, спросил Блейк себя, не только на этой планете, но во Вселенной? «Я человек, – сказал он тогда Мыслителю. – Я настаиваю на том, что я человек». А по какому, собственно, праву настаивает?

Время тянулось медленно. Енот молчал. Где-то в лесу обеспокоенно чирикнула птица – какая опасность, реальная или почудившаяся, разбудила её?

На мостовой показалась машина. Остановилась у тротуара напротив телефонной будки. Мягко просигналил гудок.

Блейк поднялся из-за кустов и помахал рукой.

– Я здесь, – крикнул он.

Дверца открылась, и из машины вышла Элин. В тусклом свете телефонной будки он узнал её – этот овал лица, эти прекрасные тёмные волосы. В руке она несла свёрток.

Элин прошла мимо телефонной будки и направилась к кустам. Не доходя трех метров, остановилась.

– Эй, лови, – сказала она и бросила свёрток.

Негнущимися от холода пальцами Блейк развернул его. Внутри были сандалии на твёрдой подошве и чёрная шерстяная туника с капюшоном.

Одевшись, Блейк вышел из кустов к Элин.

– Спасибо, – сказал он. – Я почти заледенел.

– Извините, что так долго, – произнесла она. – Я так переживала, что вы здесь прячетесь. Но надо было все собрать.

– Все?

– То, что вам понадобится.

– Не понимаю…

– Вы ведь сказали, что убегаете от преследователей. Значит, вам нужна не только одежда. Пойдёмте в машину. У меня включён обогреватель. Там тепло.

– Нет, – отпрянул Блейк. – Неужели вам не ясно? Я не могу допустить, чтобы вы впутались в это ещё больше. Я вам и так очень обязан…

– Ерунда, – сказала она. – Каждый день положено делать доброе дело. Моё сегодняшнее – это вы.

Блейк плотнее завернулся в тунику.

– Послушайте, – сказала она, – вы же совсем замёрзли. Ну-ка, забирайтесь в машину.

Он заколебался. Согреться в теплом салоне было заманчиво.

– Пойдёмте, – позвала она.

Блейк подошёл с ней к автомобилю, подождал, пока она усядется на водительское сиденье, затем сел сам и закрыл дверцу. Струя тёплого воздуха ударила его по лодыжкам.

Она включила передачу, и машина покатилась вперёд.

– На одном месте нельзя стоять, – объяснила она. – Кто-нибудь может заинтересоваться или донести. А пока мы на ходу, никаких вопросов. У вас есть место, куда я могла бы вас отвезти?

Блейк покачал головой. Он даже не задумывался, куда деваться дальше.

– Может быть, выехать из Вашингтона?

– Да-да, – согласился он. – Выбраться из Вашингтона – для начала уже неплохо.

– Можете рассказать мне, в чем дело, Эндрю?

– Вряд ли, – сказал он. – Если я вам расскажу, вы скорее всего остановитесь и вышвырнете меня из машины.

– В любом случае не стоит так драматизировать, – рассмеялась она. – Сейчас я развернусь и поеду на запад. Не возражаете?

– Не возражаю. Там есть где спрятаться.

– А как долго, по-вашему, вам придётся прятаться?

– Если б я знал, – ответил он.

– Знаете, что я думаю? Я не верю, что вы вообще сможете спрятаться. Ваш единственный шанс – все время двигаться, нигде не задерживаясь подолгу.

– Вы все продумали?

– Просто здравый смысл подсказывает. Туника, которую я вам принесла, – одна из папиных шерстяных, он ими очень гордится, – такую одежду носят студенты-бродяги.

– Студенты-бродяги?

– Ой, я все забываю. Вы же ещё не успели освоиться. Они не настоящие студенты. Бродячие артисты. Бродят повсюду, одни из них рисуют, другие пишут книги, третьи сочиняют стихи. Их не много, но и не так уж мало, и их принимают такими, какие они есть. Внимания на них, конечно, никто не обращает. Так что можете опустить капюшон, и ваше лицо никто не разглядит. Да и вряд ли станет разглядывать.