Черный снег на белом поле - Юрий Воробьевский

Стоит сказать и о «немногих», тех, которые «будут догадываться». Тут мне вспомнилось наше совместное интервью с известным писателем Виктором Николаевым на радиостанции «Радонеж». Мой коллега рассказал в эфире, что обладает убедительной информацией: в одной из крупных отечественных телекомпаний существует структура, специализирующаяся на целенаправленной компрометации православных деятелей культуры и искусства. На каждой творческой встрече с такими людьми, например, обязательно присутствует неприметный человек с портативной видеокамерой. Записывается все. А потом тщательно отбираются неудачные фразы, оговорки, позы, мизансцены, выражения лица... Возможны провокационные вопросы или действия, особенно после длительного выступления, когда автор оказывается в особом состоянии открытости. Названная структура финансируется из частных средств. Эта деятельность вписывается в четырехэтапный план работы с набирающими силу православными авторами.

Первый этап — замолчать их творчество.

Второй — соблазнить чем-либо и использовать в своих целях. Третий — скомпрометировать (здесь и требуются собранные материалы).

Четвертый — уничтожить...

Вполне в стиле «метафизического» мировоззрения. Ивее — по букве масонского устава, который, как мы помним, применяли и к Пушкину. Если человек тщеславен, труслив и продажен, то с ним надо поступать так, как предписывают первые пункты.

А что же мы? Мы осторожны и осмотрительны, но не боимся. Мы помним слова Священного Писания.

И Ангелу Филадельфийской церкви напиши: так говорит Святый, Истинный, имеющий ключ Давидов, Который отворяет — и никто не затворит, затворяет — и никто не отворит: знаю твои дела; вот Я отворил перед тобою дверь, и никто не может затворить ее; ты не много имеешь силы, и сохранил слово Мое, и не отрекся имени Моего. (От. 3: 7,8).

Молитесь также и о нас, чтобы Бог отверз нам дверь для слова, возвещать тайну Христову... (Кол. 4,3).

Деграданс

Потом доктор Хофман будет вспоминать: «...В районе 12 часов я пошел домой, чувствуя необычную оживленность, сопровождаемую небольшим головокружением. Дома мне захотелось прилечь, и я погрузился в очень приятное состояние, характеризующееся резко усиленным воображением. Состояние было похоже на сон. Я лежал с закрытыми глазами и наблюдал, как привычные образы моего сознания постепенно превращаются в непрерывный поток фантастических картин, похожих на описания сюрреалистов. Видел, как обычные предметы в моем воображении превращаются в необычные». На другой день доктор Хофман задумчиво смотрел на бутылочку с загадочным веществом. На ней было написано «LSD-25».

Итак, яркие видения напомнили ему сюрреалистические картины...

Сюрреализм родился в Париже. В годы Первой мировой войны. Взрывы ее снарядов разрывали в клочья не только людские тела и природу. Каждый взрыв, как шок, словно потрясал и саму способность воспринимать внешний мир. Его картины как будто рассыпалась на разноцветный бисер. Гармония звучаний расчленялась на отдельные всполохи звуков. Течение художественной речи вскипало водоворотами абсурда.

Глава сюрреалистов Анри Бретон был проповедником творчества через автописьмо. Через особое состояние, родственное трансу. Конечно, впасть в такую специфическую прострацию может не каждый. Сюрреалистов это не смущало. Они предложили некую технологию — «эпидемии сна». Бретон рекомендовал своим последователям все те же идеи предельной открытости: «Погрузитесь сколько возможно в наиболее пассивное или восприимчивое состояние. Отвлекитесь от вашего гения, от ваших собственных талантов и от прочих... Пишите скоро, без предвзятого сюжета, достаточно скоро, чтобы не запоминать и не иметь соблазна перечитывать. Первая фраза придет сама собой».

По сути, эти модернисты вызывали у себя одну из форм кликушества — синдром альтернирующей личности. Он как раз проявляется в неосознанном говорении (или, в данном случае, — писании).

Современник этих поисков писал, по сути, об одержимости модернизмом, который входил в человека как бес. Вот по поводу сюрреализма и присущего ему психического автоматизма, «открывающего свободу мечте вне контроля разума, эстетики или морали»: «...в сравнительно нормальном состоянии человек, путем своеобразного искуса, может легко обнаружить в себе существо, весьма отличное, по своим вкусам, влечениям и творческим возможностям, от того, кто таит в себе это таинственное существо под маской современной культуры». [23].

Увы, видения, как и секты, не могут быть долговременными — по самой своей природе. Сюрреалистическая революция закончилась уже в 1929 году. Именно в тот год перестала существовать сплоченная выставками, манифестами и общественными акциями группа художников. Причиной ее распада послужило... вступление Анри Бретона во французскую компартию. Лидер сюрреалистов требовал, чтобы остальные члены группы сделали тот же шаг.

Бретон был убежден: коммунизм является единственным до конца последовательным политическим выражением принципов сюрреализма. Что ж, утопия, нечто ирреальное и даже абсурдное, действительно царствовала в величайшей стране мира 70 лет.

Кстати, «личный выбор» Бретона говорит нам все о той же духовной закономерности: слабый наркотик вытесняется более сильным. Мелкий бес — князем демонического мира. В данном случае Бретона обуял «призрак коммунизма».

Рычание Ринтры

Хаос нового искусства врывался в космос буржуазного мира. Пытался порвать с вещественностью. Разрушить слово. Взорвать язык.

В своей работе 60-х годов «Одномерный человек» Маркузе высказал мысль, что подлинными носителями «революционной инициативы» могут быть лишь аутсайдеры: безработные, студенчество, национальные меньшинства. Эта идея была подхвачена движением студенческого протеста 60-х и стала одним из лозунгов контркультуры.

Попячсо животне...

Что-что?

Вы не поняли, что сказал вам интернет ? Так знайте: пустота произнесла нечто пустое. А интернет лишь средство. Он просто служит запланированной деградации языка. Со всеми его превед (привет), зачед (зачет), мну (мне, меня), чмавк (чмок)... Этот язык называется «подонкафским». Он закономерно сопровождается матерной руганью.

Рунет заполоняет «упячка». Это слово мог придумать (отсутствующими мозгами) только «рыжий человек». Оно не обозначает ничего. Точнее, упячка — эта некая абстрактная радость, противостоящая «унылому говну». На пустом месте возникает мифология, в которой воины упячки во главе с Чаком Норрисом сражаются против «унылого говна» во главе с Михаилом Боярским.

Это безумие охватило значительную часть русскоязычного интернета. И уже приобрело лавинообразный эффект... А если придать вирусу пустоты информационную нагрузку? Вот вам и «подонкафская», то есть аутсайдерская, революция — все как Маркузе прописал.

Кстати, что такое царивший некоторое время назад в Рунете «превед, медвед» ? Подготовка «подсознания» к приходу в Кремль Медведева?

Под идею развоплощения мира была подведена научная база. Маркузе объявил себя идеологом протеста. Манифестантам «Великого Отказа» от традиционной культуры, которая, по мнению философа, является орудием тотального угнетения человека, которая подчиняет себе все его биологические и социальные инстинкты. В результате такого покушения на принципы гедонизма (как мы помним, основополагающего для адептов Открытого Заговора), якобы неизбежен рост общей агрессии. Рано или поздно она «вырывается из сдерживающих ее оков ... — вот тогда-то и возникают фашистские режимы, мировые войны, концлагеря, варварство, в чем... репрессивная культура отказывается узнавать свой истинный лик».

Теперь эту линию продолжают психотерапевты. Скрытые страхи, считают они, — это фашистский потенциал, а освобождающий эрос принадлежит демократии. Заказчики подобных исследований — высокопоставленные педофилы и педерасты, последователи Бентама и прочие «борцы с фашизмом» — рукоплещут.

Протест против «репрессивной культуры» сообщил искусству авангарда разрушительную силу.

Да, греховная человеческая природа порождает все новые несовершенства мира. Отсюда — поводы для протеста. Для всяческого протестантства. Даже вскинутые вверх два пальца — в виде буквы V — на языке популярных жестов означают уже не победу. Это знак протеста. Вечной войны. Битвы, в которой окончательной победы быть не должно.

Все идет «по Гегелю». Действительно, «Гегельянство — учение о непрекращающихся революциях как движущей силе истории. Это почувствовала интеллигенция, которая, не создав ничего позитивного, живет на волне вечного протеста... Даже крупные религиозные мыслители т.н. «серебряного века» философии, не смогли преодолеть демонических чар диалектики, которая по сути дела является методом логизации абсурда...»