Внеземной. В поисках инопланетного разума - Ави Леб

Препятствие к тому, чтобы признать: это объяснение подходит и к Оумуамуа, коренится в том, что это признание потребует от нас принять всерьез гипотезу об инопланетном происхождении Оумуамуа. А препятствием на пути к этому признанию является то, что для этого мы должны всерьез задуматься: может быть, мы не единственный разум во Вселенной.

Буй… Сеть из коммуникационных платформ. Маршрутные указатели для инопланетной цивилизации. Пусковые платформы для зондов. Пришедшие в негодность технологии иных разумных существ или выброшенный промышленный мусор. Все это – правдоподобные объяснения тайны Оумуамуа. Правдоподобные, потому что здесь, на Земле, человечество уже занимается такими вещами, хотя и в гораздо более ограниченном масштабе, и мы, конечно, будем думать над тем, как воспроизвести эти технологии – когда начнем исследовать (если начнем) межзвездное пространство.

Что придает этим гипотезам оттенок неправдоподобия, так это наша неспособность представить себе существование внеземного разума. Исключите эту возможность – и вы легко опровергнете все теории такого рода. Откажитесь смотреть в телескоп, и не важно, насколько убедительно то, что можно в него увидеть. Возможно, из-за тени, отброшенной научной фантастикой, или из-за неспособности некоторых людей расширить круг предположений, которые они готовы рассматривать, но предлагать объяснение, которое постулирует существование внеземной цивилизации, – это как представлять возможности телескопа скептикам, которые категорически отказываются посмотреть в его окуляр.

Лучшее противоядие от такого упрямства, которое я нашел, – это стараться думать самостоятельно. Если какая-либо из этих идей вдруг покажется эмоциональной, чересчур смелой или оторванной от реальности, просто напомните себе об имеющихся фактических свидетельствах.

Данные, которые у нас есть, говорят, что Оумуамуа был светящимся тонким диском, находящимся в LSR, который, испытав гравитационное притяжение Солнца, отклонился от солнечно-гравитационной траектории, и при этом не было зафиксировано ни выделения газа, ни разрушения данного объекта.

Все имеющиеся свидетельства можно свести к заключению: Оумуамуа имел заметные, статистически значимые отличия от других ранее наблюдавшихся объектов.

По очень осторожным оценкам, основанным только на данных о геометрии, вращении и светимости Оумуамуа, вероятность того, что подобная комета существует, составляет один шанс из миллионов. Попытавшись описать его структуру и состав, которые объясняли бы, как он смог отклониться от солнечно-гравитационной траектории с помощью испарения некоего невидимого для наших приборов газа, вы будете иметь перед собой объект, вероятность существования которого составляет один шанс из нескольких тысяч.

Но и это еще не все. Есть еще очень странная вещь: вспомните, скорость собственного вращения Оумуамуа не изменилась. Вероятность того, что комета сохранит свое собственное устойчивое вращение, несмотря на значительную потерю массы, потраченной на негравитационное ускорение, составляет единицу на тысячи. Теперь вероятность того, что Оумуамуа был столь редкой кометой, можно оценить как один на миллиард.

И следующее – он двигался без рывков, равномерно. Если бы происходило естественное выделение газа или разрушение, повторюсь, незамеченные каким-то образом приборами, то эти «реактивные двигатели» Оумуамуа должны были полностью уравновешивать друг друга. Вероятность этого – еще одна тысячная, и суммарно у Оумуамуа сейчас один шанс из триллиона.

И мы все еще должны учесть особое положение Оумуамуа в координатно-скоростном пространстве – ведь он был в состоянии локального стандарта покоя (LSR). Вспомним, что вероятность того, что родительская звезда находилась в LSR, составляет 0,2 процента, так что теперь общая вероятность того, что Оумуамуа был просто случайно залетевшей кометой, приближается к одной квадриллионной.

Эти числа вызывают смущение и требуют альтернативного объяснения. Они и побудили меня предложить Шмуэлю Биали поискать другую, не столь невероятную гипотезу. И мы пришли к заключению, что имеет смысл только одно объяснение негравитационного ускорения: причиной необычайно стабильного, устойчивого ускорения Оумуамуа было воздействие солнечного света.

Это полностью коррелирует с одним важным ключевым моментом. Исследователи отмечали, что избыточная сила, воздействовавшая на Оумуамуа и вызвавшая его отклонение, по-видимому, уменьшалась обратно пропорционально квадрату его расстояния от Солнца – что и следует ожидать, если эта сила создавалась отраженным солнечным светом.

Но давление солнечного излучения не очень сильное. Мы подсчитали, что если это действительно оно ответственно за изменение ускорения, то Оумуамуа должен быть меньше миллиметра в толщину и более двадцати метров в диаметре. (Размер диаметра зависит от отражательной способности объекта, которая неизвестна. Если Оумуамуа был идеальным отражателем, возвращающим назад 100 процентов падающего на него солнечного света, тогда, при сверхтонкой толщине, он бы и имел эти самые двадцать метров в диаметре.)

В природе нет объектов с такой геометрией и, насколько мы можем судить, не существует естественных процессов, которые могли бы их породить. Однако человечество построило что-то, соответствующее всем этим требованиям, и такой объект даже был запущен в космос: это световой парус.

Мы пришли к этой гипотезе с помощью логики и анализа свидетельств – проще говоря, придерживаясь известных фактов. И если мы к отнесемся гипотезе серьезно, она приведет нас к новым, невероятным вопросам: как Оумуамуа появился в нашей Вселенной и откуда вообще он взялся. И это, как я объясню позже, дает нам возможность задать другой вопрос: встретим ли мы когда-нибудь создателей этого таинственного гостя.

Гипотеза светового паруса открывает пространство возможностей – в отличие от гипотезы кометы, которая его закрывает. Тот факт, что научный консенсус решительно склонился в сторону более консервативной и ограниченной из этих двух возможностей, говорит не столько о качестве тех или иных доказательств, сколько о тех людях, кто занимается наукой, и о культуре науки в целом.

7. Учиться у детей

Одни ли мы во Вселенной? Этот вопрос – один из самых фундаментальных, с которыми сталкивается человечество. Тот момент, когда у нас будет окончательный ответ – отрицательный или положительный, – станет временем глубочайшего понимания. В самом деле, есть всего лишь несколько космологических вопросов, которые столь же важны, как этот.

Безусловно, очень волнительно узнать, что было до Большого взрыва, куда попадает материя, поглощаемая черной дырой, или какая модель сможет наконец объединить теорию относительности с квантовой физикой. И я сам, лично, значительную часть своей жизни и карьеры потратил на поиски ответов на два первых вопроса. Но изменят ли ответы на эти загадки наше восприятие самих себя так же значительно, как осознание того, что мы – всего лишь один разумный вид среди многих, или, наоборот, что мы – единственный сознающий разум, возникший во Вселенной?