Мне отмщение - Ксения Медведевич

   - Рукоблудие, - холодно прервал его Рами.

   - Что?!..

   - Рукоблудие. Про нужду и голод сказано со знанием дела, а войну ты упоминаешь зря. Ты хоть раз был в бою?

   - Да я...

   - В настоящем бою, Антара. Ты убил - сам - хоть раз в жизни?

   Парень надул толстые розовые губы зинджа.

   - Какие чужеземцы? Какие орды? Ты хоть знаешь, о чем пишешь?

   - О карматах!

   - Ты их хоть видел?

   Антара надулся еще сильнее. Но вдруг нашелся:

   - Да я в битве у Аджи стрелы подносил!

   - Ах битва у Аджи-и-ии... - издевательски протянул сумеречник. - И сколько оборванцев насчитывало ваше славное войско? Десятка три могучих всадников верхом на облезлых верблюдах, да?

   Антара взмахнул рукой так, что чуть не опрокинул котелок:

   - Какая разница, сколько?!

   И вскочил:

   - Я хочу быть воином! Я уйду в фарисы!

   - И что? Думаешь, тогда Убай отдаст за тебя дочку?

   - Я... да я...

   - Наворуешь скотины?

   - А почему бы нет!

   - Твою Аблу сватают за купца из Дживы. Три тощих угнанных тобой верблюда не решат дела, - отрезал Рами. - Лучше займись рукоблудием.

   - Да с чего ты взял?..

   - Рукоблудие твое написано у тебя на лице, Антара, - наставительно сообщил сумеречник. - Равно как и то, что ты безобиден, как цыпленок. Какой из тебя фарис, юноша, не смеши меня...

   Юноша закусил широкую розовую губу и отвернулся. Черный высокий лоб - ашшаритской, равно как и нос, лепки - наморщился.

   - Ну ладно, - примирительно проворчал Рами. - Прости. Я просто хотел сказать, что не понимаю: чего тебе надо?

   - Тебе не понять, - важно откликнулся юнец, величественно запахиваясь в рваный плащ.

   Рами вылез из-под теплой абы и сел, зябко кутаясь.

   - Нет, ну правда? Твой отец в тебе души не чает. Разве нет?..

   - Сыну чернокожей шейхом не бывать, - пробормотал Антара, щурясь на яркие угли.

   Рами фыркнул, зачерпнул горстью из мешочка и бросил в котелок высушенные комочки верблюжьего молока. Курут стали расходиться в кипятке остро пахнущим желтоватым месивом. По поверхности поплыли жирные масляные круги.

   Антара, принюхиваясь, против воли сглотнул слюну.

   - А оно тебе надо, шейхом быть? - безжалостно продолжил Рами. - Посмотри на своего отца - он не знает, куда сбыть бремя власти. Знал бы на кого - скинул бы...

   - Ну... - все еще хмурясь, протянул Антара. - Тебе легко говорить, ты вообще хали - у тебя ни рода, ни племени...

   - Ааа... - беззлобно отмахнулся сумеречник. - Как скажешь. Кстати, вот про Аблу у тебя последние стихи ничего вышли.

   - Это которые? - тут же приободрился Антара.

   - Которые про голубку.

   - У меня все про голубку, - мрачно уперся парень.

   Сумеречник пожал плечами и прочитал:

   - Погляди на меня, каждый вздох мой, как пламя.   Приближаться не надо - сгоришь ненароком.   Улетай же! Быть может, ты встретишь в Хиджазе   Караван кочевой на просторе широком.   Он увозит красавицу, льющую слезы,   Погруженную в думы о доме далеком.   Заклинаю тебя, если встретишь ты Аблу,   Погрусти, помяни обо мне, одиноком:   "Он рыдал на лугу. Только слезы иссякли,   И глаза исходили кровавым потоком". 8

   Закончив декламировать, Рами выжидательно покосился на собеседника.

   Антара, тщательно скрывая прущее наружу тщеславие, сурово мешал в котелке палкой.

   - Все, готово.

   И блаженно принюхался. Потом, правда, вздохнул:

   - Жалко, лепешки нет...

   - Еще лепешки тебе, - фыркнул сумеречник.

   - Ну хорошо, - не выдержал юноша. - А как тебе это:

   Меткий лучник из бану суаль   Край бурнуса откинет, бывало,   Лук упругий натянет, и вмиг   Тетива, как струна, застонала.   Сколько раз он в засаде следил...

   - Антара, - устало прервал его сумеречник. - Не прибавляй к рукоблудию ложь. Эти стихи написал Имруулькайс.

   - Тьфу на тебя, - обиделся бедуин.

   - Все-таки вы ворюги, все, поголовно, - покачал головой Рами. - Ворюги и ходячие зеббы, только ими и думаете.

   Антара довольно заржал. И, утерев глаза рукавом, заметил:

   - А че такого? Я ж мужчина!

   Сумеречник только дернул плечом.

   - Ну ладно, - бедуин яростно зачесал в волосах. - Ну хорошо. Вот ты у нас воин, да?

   - Я хали, - усмехнулся сумеречник. - Которого племя держит у себя из милости.

   - Неважно, - отмахнулся Антара. - Ты ведь воевал, так?

   Рами пожал плечами - и что с того?

   - Ну так прочитай мне свои стихи. Про войну.

   Сумеречник долго смотрел на него - и Антара понял, что сейчас Рами скажет. У Стрелка была такая привычка: посмотреть-посмотреть, то ли как на страуса, то ли как на какашку, и спросить гадким голосом что-нибудь эдакое, с подначкой и приподвывертом.

   - Антара, я не понял.

   Ну, точно, сейчас с пометом смешает.

   Сумеречник продолжил:

   - Ты вообще откуда такой взялся, дружище? Ты серьезно думаешь, что я - про войну - буду писать стихи?

   - А что такого? - тут Антара начал закипать не хуже воды в котелке.

   Похлебка, кстати, остывала, затягиваясь льдинками жира.

   - Война - это мерзкая, отвратительная, причиняющая боль вещь, и вспоминать ее в стихах совершенно необязательно, - отчеканил Рами. - Как у вас говорят? Зеленый финик - не сладкий? Вот и с войной так, Антара. Нечего про нее в стихах писать. Тем более хвалебных. А ты всякую чушь бейт за бейтом городишь, потому что бой только издалека видел. Нет в нем ничего завораживающего взгляд поэта, Антара, это я тебе точно говорю.

   Но юноша уперся:

   - Ни в жисть не поверю, что ты ни строчки про войну не написал.

   - Хорошо, - сдался сумеречник. - Есть у меня стихи. Но не про войну. Про тех, кто воюет, скорее.

   - Вот и почитай, - мстительно сощурился Антара.

   - Ну вот это вот как бы вот так вот можно на ваш язык перепереть, - пробормотал Рами.

   И прочитал:

Тридцать бойцов - изогнутая дружина,да сотня в доспехе. Да ночь туга, как пружина.Хлопнет, откидываясь, блёклая парусина -и снова тихо. Затаились цикады.Или кто тут вместо выводит рулады,передавленные - припахивают мокрой псиной.Здесь понравиться может только отсутствие фальши.Этот фарсах тарантул обходит подальше.Незачем думать - кто всматривался раньшеи почему перестал, по каким причинам,в эти ночи, приличествующие мужчинам,примерно так же, как похотливый банщик.Но увиденным не поделиться. В пыли и прахе,в чёрном зрачке, упраздняющем прошлые страхи,в высокомерном бденье кружащейся птахи -мы одиноки, хоть локоть не гол... 9

   - Рами, - строго прервал его Антара.