Антисказка. Или бойтесь своих желаний (СИ) - Артемова Елена

— А может, всё-таки антибиотики? — предприняла она последнюю попытку.

— Пой уже!

И Мила сдалась. В голове заметались мысли. Что можно спеть? Она смотрела, как девушка убаюкивает отца, поглаживает его, и в голове сами собой выстроились сточки колыбельной, что пела ей бабушка. И Мила запела:

Не тревожьте землю, птицы,

Не ищите ветра в поле.

Превратились копья в спицу,

Я птенцов своих закрою.

Спите дети, сны в лукошке

Под подушкой тихо спрячу.

Щёчки в тёплую ладошку,

Засыпай скорее, крошка.

Небо засыпай, баю-баю-бай.

Сердце тише, не мешай.

Силы отдавай, возвращай их в край,

Где цветет сирень, где кружится май.

Сначала очень тихо. Но с каждым словом пение становилось увереннее. Вместе с этим дыхание больного выравнивалось, глаза потихонечку закрывались. А когда песня закончилась, он безмятежно спал.

— Смотри, брат, — шепнула Дарина, — На его щеках румянец. Она вправду лечит.

Добрыня перенёс клетку с Милой на стол у кровати:

— Сестра права, у окна ты будешь привлекать внимание ярким светом. Я поставлю тебя здесь.

— Хорошо, — согласилась птица.

Хотя, в общем-то, от её согласия мало что зависело. Сидя в клетке, она едва ли могла диктовать условия. Нет, она, конечно, могла воспротивиться и не помогать. «Помогать, — Мила мысленно усмехнулась, — Ах, если бы песней можно было вылечить… Но от пения старику и правда стало как будто легче? Разве нет? — размышляла она, — В любом случае, попробую ему помочь». Большое и доброе сердце девушки не могло оставаться равнодушным при виде страданий старика. Да и клятва Гиппократа не позволяла ей остаться в стороне.

— Это чтобы ты отца не разбудила светом, — Дарина накинула плед так, чтобы он укрывал клетку от спящего отца.

— Я хочу есть, — Мила только ужинала, и теперь её мучило чувство голода.

— Сейчас принесу, — Добрыня вышел из комнаты.

— Прости, я была слишком резка с тобой, — Дарина старательно избегала смотреть на Жар-птицу, ей было стыдно за своё поведение, — Мы перепробовали все средства. Приглашали множество лекарей, брат заложил нашу кузницу деревенскому старосте, чтобы оплатить самого дорогого. Но отцу не становится легче. А вчера вечером на площади глашатай зачитал указ о твоей поимке, сулил награду. И брат загорелся идеей. Понимаешь? — она перевела взгляд на птицу.

— В общих чертах, — ответила Мила.

Дарина кивнула и продолжила.

— Все знают о волшебных песнях жар-птиц, но эти птицы водятся в далёком Золотом царстве, здесь их нет. И вот ты — такая удача. Разве мы могли не попробовать? Ты наш последний шанс, наша надежда!

— Понимаю и попробую помочь. Но ты должна знать, я не совсем та, за которую ты меня принимаешь.

Мила была уверена, что девушка должна знать всю правду. Когда рассказ был окончен, Дарина потёрла виски руками:

— Удивительная история. Но это значит, что всё зря, — её глаза были полны слёз.

— Не знаю, — вздохнула Мила, — Ты сама видела, что ему стало легче, и обещаю, что сделаю всё, что в моих силах. Там, дома, я работала в больнице медсестрой. Ну, это помощник лекаря, — пояснила птица, видя непонимающий взгляд, — Расскажи мне, с чего всё началось, как протекала болезнь, и чем вы лечили, — попросила она.

Из рассказа Дарины выходило, что болеет отец уже почти месяц. Ещё в начале мая он вытащил из воды соседского мальчонку, который с приятелем решил покататься на плоту. Плот перевернулся, один из ребят смог выбраться сам, а второй начал тонуть. Отец как раз шёл вдоль берега реки, заметил и вытащил мальчишку. Так всё и началось. Лекари наперебой предлагали разные травы, настои и микстуры, но день ото дня становилось хуже. Тогда Добрыня заложил кузницу, и они смогли оплатить самого именитого доктора в тридевятом королевстве. Но и его лечение не дало результата. Отец перестал вставать, отказался от еды и почти всё время спал.

— Я, конечно, не ваш знаменитый лекарь, но картина болезни похожа на воспаление лёгких, — сказала Мила, — Эх, мне бы стетоскоп, лёгкие послушать, антибиотик бы… ну да… — она махнула крылом, — В общем так, слушай меня. Твоему отцу надо восстанавливать силы, поэтому марш на кухню варить бульон. Будешь поить его. Надо больше пить, морс сможешь? — она строго посмотрела на девушку.

— Конечно, — подтвердила та.

— Теперь травы. Я не знаю, что там у вас намешано в пузырьках, — Мила осмотрела всю армию бутылочек перед клеткой, — Но раз облегчения от них нет — всё убрать.

Зверобой, ромашка, мать-и-мачеха… Мила привыкла лечить современными средствами, но в детстве бабушка лечила её именно так.

— Прости, что так долго, но мы птиц не держим. Пришлось идти к соседям, — вошёл Добрыня.

В руках у него было блюдце с зерном. Мила с тоской перевела взгляд с блюдца на мужчину и покачала головой.

— Братец, ну ты… — всплеснула руками Дарина, — Я сейчас, подожди, — она направилась к дверям.

Брат проводил её изумлённым взглядом:

— Что случилось, пока меня не было?

— Я могу ему рассказать? — поинтересовалась девушка на пороге, ведь это не её секрет.

— Конечно, — кивнула Жар-птица.

Добрыня молча выслушал рассказ сестры, а потом удивлённо посмотрел на Милу:

— Но ведь отцу стало легче, ведь так?

— Да, — признала Мила, — Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь, — пообещала Жар-птица.

— Спасибо, — промолвил Добрыня и, прикрыв дверь, вышел вместе с сестрой.

Глава 25

Домик Яги.

После завтрака все стали потихонечку расходиться. Кощей, Иван и Илья с Ником отправились к бане, попутно обсуждая, что там надо что-то подправить. Елисей полез на печку, мол, ночью на полу спалось плохо, надо бы сны досмотреть. Владыка тоже исчез по своим владычьим делам, он наскоро попрощался, даже не взглянув на Машу. От чего и без того невесёлая девушка погрустнела ещё сильнее. Евсейка ушёл по грибы. Волк отправился «лапы размять». После разговора с Владыкой с задумчивым видом откланялся и Леший:

— Ягодка моя, — Варя и Василиса прыснули со смеху, мужчина смерил их недовольным взглядом, — Я вынужден тебя покинуть. Дела, — пояснил загадочно.

— Надо, так надо. Пойдём провожу, сокол мой ясный, — встала Василиса со скамьи.

Сокол весь засветился от добрых слов.

— Надо же, нечисть, а на лесть падкий, — удивилась Катя, когда они ушли, — Девчонки, а может по кофейку на крылечке? А то я что-то не выспалась сегодня.

— Можно, сейчас организуем, — я направилась к самобранке.

— Ну, наконец-то, вспомнила про меня, — Баюн сидел у своей тарелки и смотрел таким голодным взглядом, что казалось, он не ел не меньше недели.

— Совесть есть? — фыркнула я, — Ел же недавно.

— Это у тебя совести нет. Я уже два часа некормленый, — он подвинул свою пустую тарелку поближе и уставился на меня.

— Ладно. Чего изволите?

— Известно чего, с креветками в сливочном соусе.

Получив желаемое, он принялся за еду. Кое-как допрыгав на хвосте с нашей помощью на крылечко, Маша уселась на лавку:

— Вот и всё, девчонки, — она отпила свой кофе, — Ушёл.

— Эй, ты чего? — Лягушка запрыгнула ей на колени, — Ай, хвост скользкий, — шлёпнулась на скамейку, — Он вернётся, слышишь?

— Угу, — кивнула Русалка.

На крыльцо поднялась Василиса, в её руках был маленький букетик ромашек.

— Уау, Леший подарил? — удивилась Катя, — Не думала, что он такой милый.

Время за разговором пролетело незаметно, вернулись от бани мужчины, слез с печки Елисей. Евсейка принёс грибов из леса.

— Что-то долго Милы с Горынычем нет, — поглядывая в небо, волновалась Василиса, — Пора бы.

— Уже обед на дворе, к завтраку обещалась, — поддержала Лягушка.

— Если к вечеру не вернутся, пойдём искать, — Илья положил руку Кикиморе на плечо, успокаивая её.

— Кощей, а у тебя замок большой? — влез в беседу Елисей.