Штурмовая пехота (СИ) - Казаков Дмитрий Львович

Ну да, палкой, камнем, собственным кулаком…

— Привет, э… неведомая планета, — сказала Гелия, встав посреди лестницы; Азна с зажатым между колен шлемом расположилась справа от нее, Тамурда села на пару ступенек выше, а Явонда примостилась слева на полу. — Сейчас мы порадуем вас композицией «Мир». Думаю, вам она понравится… — она тряхнула головой и осмотрела нас с вызовом. — Раз, два… Начали!

Кудрявая начала бить по шлему, коробочка в руках Явонды породила стонущий звук. Гелия запела, и то ли наш переводчик оказался бессилен перед этим языком, то ли композиция и вовсе состояла из набора звуков, но я ни слова не понял, осознал только, что лысая подвывает в ответственных местах, играет роль бэк-вокала.

Я не меломан, разве что рэп от классики отличу, если дать мне толстую лупу, но такой музыки я никогда не слышал. И мои соратники, судя по вытянувшимся лицам и круглым глазам, тоже с подобным не сталкивались.

Оно звучало… странно, я никогда не думал, что люди могут порождать такие звуки. Тем более не могло нравиться, оно вызывало тревогу, смутное беспокойство, желание оглядеться, чтобы убедиться — вокруг нет опасности, к тебе никто не подкрадывается.

И это при том, что пела Гелия мастерски, и голос у нее был сильный, красивый и сексуальный!

— Что это… как? — Вася нервно икнул.

Хамид осоловело таращился в пространство, а вот Сыч хмурился, напряженно, даже сердито. Бойцы из отделения Бадави сидели точно статуи, вроде бы не моргали и не дышали, Шредингер чесал в затылке.

Азна уже не ударила, а погладила шлем, Явонда убрала руки от своего «инструмента», и Гелия замолчала.

— Еще? — спросила она.

— Нет, кхм… — комвзвода откащлялся, словно заразился от дока Мартинеса. — Впечатляюще, спасибо, но надо отдыхать. Бадави — смена через час, Ричардсон — через три.

Гелия нахмурилась, она явно ждала иной реакции на свою музыку.

— Держи, мужик, — Азна подошла к Эрику и протянула ему шлем.

— Ну нет, за использование этого ценного предмета вам придется расплатиться, о прекрасная дама, — начал финн, но дальше эту флиртоболтовню я слушать не стал, уж слишком сильно хотелось спать.

Прежде чем отрубиться, успел только подумать, что нашего бабника не послали вот так сразу.

Проснулся я от горячего шепота, звучавшего над самым ухом.

— Ты объективируешь женщину, сводишь ее исключительно к предметику своих желаний! — судя по словам и теме, вещал Фернандо, и несложно догадаться, в какие именно массы он нес свои ценности.

— А если ей это нравится? — спросил Эрик. — Что я ее того… объективирую? По-разному.

В зале царил полумрак, ну а сопение, храп и носовой свист напомнили мне о казарме в тихий час.

— Все равно! — отозвался безволосый. — Ты должен отринуть патриархальные ценности! Дать женщине право на самоопределение…

— Пошел в жопу, — скучно проговорил финн. — Учить он меня будет.

— Но ты же европеец, коллега? — Фернандо аж задохнулся от возмущения.

— Но если ты не заткнешься, я вполне по-азиатски засажу тебе в глаз, — пообещал Эрик. — Дай поспать.

И он принялся укладываться, но как выяснилось совершенно зря, поскольку уже через десять минут явился Ричардсон, чтобы поднимать отделение — пришло наше время стоять на страже.

Три скучных часа мы провели у пролома, зевая и выглядывая наружу, где не происходило ничего, лишь светился периметр и фонтанировала бело-желтым паром Воронка. Когда белое солнце склонилось к закату, и заглянуло в наше убежище, мы уступили пост парням Бадави.

А еще через пару часов стемнело, и началась движуха.

Ганс со своими разведал вокруг башни, и убедился — рядом нет никого, ни патрулей столбоходов, ни дрищей, ни бродячего дерева. А затем наружу под охраной второго отделения выбрался Хамид с рацией и за ним Шредингер, но далеко они не ушли, так что мы могли слышать весь разговор.

— База, это Штурм, прием…

— Штурм, это База! — Нгуен едва не орал. — Куда вы пропали, демоны вас забери? Доложить обстановку!

Шредингер скучно пересказал, что с нами было, упустив разве что концерт, кратко описал обстановку на полигоне, и потребовал инструкций. Комроты в ответ попросил десять минут на консультации с умными головами и начальством, и ровно через шестьсот секунд опять возник на связи.

— То есть план такой, — начал он. — В два сорок мы начнем атаку на укрепления этих, псевдоживых существ, — на этом термине Нгуен запнулся, его явно подсказал один из доков. — Отвлечем их, чтобы они отозвали свои патрули, и вы ломитесь прямиком через контрольно-следовую. А периметр вскроем, и через отверстие пройдете до нас… Все понятно, Данкан?

Комвзвода поскреб в затылке, который за эти сутки исчезал буквально в кровь, и сказал, что да.

— Тогда действуем, — сказал комроты. — Бури в ближайшие десять часов мы не ждем. Запустили тут погодные зонды, и теперь знаем, что творится с атмосферой в окрестностях.

Да, после того как на полигоне начали твориться странные дела, и охранный батальон превратился в штурмовой, нас принялись усиливать — «Панцири», новые люди, рации, дроны, а теперь еще и средства слежения за погодой. Что теперь ждать? РСЗО и вертолеты?

Башню мы покинули ровно в три ночи, и двинулись сначала к югу, чтобы дать крюка, не позволить созданиям полигона нас заметить.

Кубы пульсировали, три дредноута высились на западе как бастионы лилового сияния, от каждого бил вертикально вверх столб света. Башни на фоне темного неба казались провалами во мрак, вырезанными в плоти мира углублениями, засыпанными чернейшим антрацитом.

— Ох, сейчас нас прижучит, — пробормотал Вася, когда мы свернули на восток, между двумя кубами.

Ну да, экраны не работают, и это значит, что мы беззащитны…

— Женщин хоть предупредили? — пробормотал Ричардсон. — А то запаникуют еще. Вопить начнут.

Для разнообразия мы шли в арьергарде, и видели девчонок, шагавших рядом со Шредингером. Пока они держались нормально, и почти наверняка их грела мысль, что скоро мы доберемся до благ цивилизации в виде санузлов и постелей с бельем.

Двигавшиеся первыми бойцы Ганса окунулись в пульсирующее белое свечение — двое, трое, все до последнего. Оно сожрало Хамида с блоком связи, комвзвода и наконец добралось до нас, и тут же стало тяжело идти — не очень ясно, почему, то ли загустел воздух, то ли полезло в уши надрывное жужжание, то ли ослабли мышцы.

Но по сравнению с тем, через что мы пробивались раньше, это были цветочки.

Мы прошли три ряда кубов ровно в тот момент, когда с севера прикатился грохот выстрелов. Зависшие в небе дроны изрыгнули огненные следы ракет, те устремились туда, где высилась песчаная крепость.

Патрули, все так же мерившие КСП, дружно устремились туда, где шел бой.

— Работает, надо же, — восхитился Ингвар, будто сомневался в способности наших офицеров спланировать хоть какую-то операцию.

— Подтянулись! — крикнул обернувшийся Шредингер.

Ну да, КСП с сигнализацией логично проходить всей толпой сразу, чтобы оказаться на той стороне одновременно.

Мы ускорились и взяли немного влево, задача нашего отделения — прикрыть фланг. Такой же маневр в другую сторону совершили люди Бадави, хотя с юга вряд ли кто появится.

— Пошли! — гаркнул комвзвода, и я вместе с остальными прыгнул в траншею.

Песок под ногами вскипел, последний из удиравших к крепости столбоходов остановился, начал разворачиваться. Чуть позже замерли двое его сородичей, с тяжелым скрежетом они заложили вираж и побежали обратно.

Но мы уже были по другую сторону, и со всех ног ломились к световой стене.

А по другую сторону от нее нас ждали — суетились техники вокруг очередного «проектора», торчал в пикапе Збржчак, рядом топтались две сутулые, нескладные фигуры, умные головы собственной персоной.

Десять минут, и мы в безопасности!

— Открывай! — закричал Шредингер. — Чего вы ждете!

Трое столбоходов ковыляли за нами, другой их патруль приближался с юга, и они не спешили, они двигались уверенно и спокойно, точно волки, подходящие к раненому уже оленю.