Всадники - Коллектив авторов

Он стоял в одиночестве и старался найти нужные слова, но все молитвы, что он знал, вдруг забылись. Мечты, что никогда не принадлежали ему, потерялись, или на всякий случай были убраны подальше. До завтра ему придется обходиться без них.

Savatage «Chance»

Митос задумчиво смотрел на три простых надгробья и пытался найти нужные слова, не зная, есть ли слова для того, что ему хочется сказать.

— Я так и знал, что найду тебя здесь.

Чуть повернув голову, бессмертный, не глядя, ответил:

— Уходи.

— Я бы предпочел остаться и послушать твою версию. Мне кажется, Мак кое-что упустил.

— Он не понимает, — Митос снова повернулся к могилам — к тем троим, кто только и мог понять, но никогда уже не сможет — и вздохнул. — Никто не понимает.

— Я могу попробовать, — заметил Джо.

Вместо ответа Митос посмотрел на него с нескрываемым недоверием.

Доусон пожал плечами:

— Это Маклауда все считают чем-то вроде реинкарнации Галахада. А я простой парень.

Услышав, как Джо вывернул его же слова, Митос не сдержал улыбки. Но стоило его взгляду упасть на свежую грязь могил, она тут же померкла.

— Они тоже не поняли.

Едва сказав это, он ощутил, будто что-то внутри него сломалось, какая-то преграда, что сдерживала горе, жуткое ощущение свободы и облегчение, о котором он запретил себе думать в первые же мгновения после боя. Колени подогнулись, Митос стремительно опустился на траву — холодная роса тут же промочила брюки — и склонил голову. Позади раздался шорох и ему на плечо легла рука Джо. Бессмертный почувствовал ее тепло даже через плащ, и понял, что еще не все позади.

— Я убил человека, которого любил, как брата, против которого клялся никогда не поднимать меч. Ради того, кто теперь ненавидит меня. Я рухнул с пьедестала, на который меня возвел Маклауд, не понимая даже, как туда попал, — слова вырвались сами собой и Митос мысленно выругал себя за несдержанность.

А в ответ — тишина.

«Черт, он ждет, что я скажу что-то еще. И будет стоять тут, пока я не заговорю. Плевать. Мне пять тысяч лет. Ты долго можешь ждать, Джо?»

— Ты правда хочешь знать? — голос Джо звучал мягко, отвечая на вопрос, который Митос просто-напросто не мог произнести вслух. Или мог?..

«Совсем ты спятил, старик», — сказал он себе. Поднял голову и удивленно взглянул на Доусона.

— Что?

— Насчет Мака. Ты действительно хочешь знать, в чем дело?

Митос раздраженно и с облегчением вздохнул, и отвел взгляд.

— Он злится, потому что я солгал ему о моем прошлом, — он закрыл глаза, — о том, кем я был.

«Ну, может, не совсем еще спятил. Все в порядке. Все просто замечательно. Черт!»

— Это не ответ, — в голосе его собеседника послышалась озабоченность.

— Что ты об этом знаешь, Джо? — раздраженно хмыкнул бессмертный.

— Митос, я наблюдаю за Маком всю жизнь. Я прочел и изучил все, что только можно о его четырехсотлетней истории, — Доусон помедлил и глаза его весело блеснули. — В нем несложно разобраться.

Митос невольно усмехнулся.

— Ну, просвети меня, мудрый ты наш, — он поднялся и отряхнул колени. — Только не здесь. Думаю, тут я все закончил. Давай пройдемся.

Они зашагали по застеленному туманом кладбищу. Отойдя подальше, Митос засунул руки в карманы и спросил:

— И какую же великую правду о Маклауде ты хочешь мне поведать?

— Ты смертен.

«И он так просто об этом говорит…»

Митос нетерпеливо покачал головой:

— Будь так, я давно был бы мертв.

Джо остановился и тяжело оперся о трость.

— Не в этом смысле смертен. Но ты можешь умереть. И Мак не может это принять.

Митос немного удивленно посмотрел на Джо:

— Он всегда знал, что я могу умереть.

— Возможно, он понимал это умом, — наблюдатель медленно пошел вперед — вкрадчивый туманный холодок пробирал до костей. — Но сердцем он знал, что по крайней мере за тебя можно не беспокоиться.

Митос цинично усмехнулся.

— Ему бы о себе побеспокоиться. А уж остальной мир как-нибудь выживет.

— Просто послушай, — отмахнулся Джо. — За последние несколько лет Мак потерял почти всех, кто был ему дорог. Тессу убил наркоман, Дария прикончили охотники, Фицкерна — Калас, а дюжину старых друзей — его собственные понятия о чести, будь она неладна. Смерть Тессы подкосила Мака не на шутку, но он всегда знал, что когда-нибудь потеряет ее. Гибель Дария сказалась очень тяжело — ведь он и представить не мог, что кто-то, живущий на святой земле, может пострадать. Мак часто навещал Дария, когда ему был нужен совет или просто хотелось поговорить. Фиц был ему приятелем, с которым хорошо выпивать, искать приключений, дебоширить. Фиц не искал убежища на святой земле, но был слишком добродушным, чтобы много драться. Он мог просто-напросто заболтать вызвавшего, или напоить его до беспамятства и смыться.

— Но потом вдруг Фиц погиб тоже — погиб из-за Мака. А потом Мак нашел тебя. А ты сначала предложил ему пиво, а потом — свою голову. Что, к чертям собачьим, ты думал, он сделает?

Митос недоуменно наморщил лоб.

— Джо, за кого он меня принимает? Никто не совершенен. Я такой же человек, как все остальные, просто… — он беспомощно пожал плечами, — …старше.

Джо усмехнулся.

— Я-то это знаю. Я помню, как ты обчистил меня в покер, когда я встретил тебя в первый раз, у Дона. Но когда Мак увидел тебя, прожившего дольше, чем кто бы то ни было, тебе удалось просочиться в опустевшее после гибели Дария и Фица место в его сердце. Ты угощаешь его пивом, таскаешь его собственное, даешь ему советы и заставляешь внимательнее на все смотреть. И за пять тысяч лет ты умудрился не потерять головы. Он решил, что за тебя может не волноваться. А потом началась эта заварушка с Кроносом, и он вдруг понял, что ты не всегда был таким. Он увидел, что ты тоже боишься. И осознал, что ты просто человек. А если ты человек, значит, ты можешь умереть. И тогда Мак накрутил себя до праведного гнева, чтобы было не так больно, если Кронос тебя убьет. И праведный гнев, как всегда, помог ему выжить.

Митос остановился и покачал головой. В словах Джо, определенно, был смысл, но Старейший слишком давно перестал смотреть так на жизнь. Сейчас от одной лишь попытки у него почему-то заболело сердце.

— Спасибо за разъяснения, Джо, — сказал он, помолчав, — но он все еще сердится. И всегда будет сердиться.

— Да, — пожал плечами тот. — На что-нибудь — непременно. Но не всегда на