Вдребезги - Максим Фальк

у меня мужика на моей собственной вечеринке – это хамство, – буркнула Сара.

– Тебе не кажется, что это консервативная позиция? – тот небрежно поднял бровь, Майкл аж засмотрелся. – Я думал, мы современные люди. Уж ты-то должна меня понять – удержаться было невозможно, – он хлопнул Майкла по заднице. Тот сжал зубы, но промолчал. Сам нарвался.

– Что со мной не так? – с наигранной грустью спросила она. – Уже третий уходит от меня к другому.

– Третий из трёхсот? – рассеянно уточнил Джеймс. – Не очень печальная статистика.

– Ты ужасно злой, – сердито сказала Сара. – А ты, Майк, запорол мне весь вечер. У меня были такие планы!.. Пойду рыдать к Вину Дизелю, говорят, он добрый.

Когда она исчезла в толпе, Майкл развернул к себе Джеймса, встал у него между коленями.

– Ну что, отомстил? – хмуро спросил он.

– «Отомстил» – слишком громкое слово. Вернул любезность. Не переживай, Сара не будет долго злиться.

Джеймс обеими руками прочесал волосы, встряхнул головой.

– Тебе-то что? – вдруг горько спросил он. – Ты в любом случае своё получил.

Майкл упёрся ладонями в его колени, навис. Тот поднял взгляд. Холодное и злое выражение растворилось, глаза стали растерянными, мутными, как синий глубоководный лёд. Джеймс качнулся к нему, Майкл встретил его губы. Измученные, шершавые.

Взял лицо в ладони, поцеловал по-настоящему. Джеймс ответил не сразу, но ответил.

Вот так – сначала трахнул, потом поцеловал. Обычно как-то наоборот складывалось.

– Я ещё не всё получил, – сказал Майкл.

Джеймс вздрогнул, испуганно опустил глаза.

– Понятно… – пробормотал он. – Слушай, Майкл…

– Пошли со мной на свидание, – перебил тот.

Купидончик качнулся, чуть не съехал со стула – хорошо, Майкл держал за пояс.

– Слушай, Майкл… – невнятно сказал он. – Давай не будем…

– Нет. Давай будем, – твёрдо сказал тот.

Они шли вниз по Портобелло-роуд, держась за руки. Это было странно и хорошо.

Джеймс довольно быстро поник, когда они остались вдвоём. Сказал, что пойдёт домой – мол, никаких других дел у него здесь уже не осталось. Майкл вызвался проводить. Не то чтобы ночной Лондон был опасен – просто не хотелось расставаться.

– Как твоя поездка в Париж?

– Как обычно, – Джеймс устало вздохнул. – Мама ходила по магазинам, папа ходил за ней, а я старался им не мешать. У них сейчас сложный период.

– В каком смысле – сложный?

– Они думают развестись.

– Должно быть, грустно.

– Я иногда думаю, так будет лучше. Они всё время то ссорятся, то мирятся. Сколько себя помню. А я стараюсь не путаться под ногами.

– Ну, это ж родители, – удивился Майкл. – Ты не можешь им мешать.

Джеймс хмыкнул, пнул попавшую под ноги пивную пробку. Та ускакала в темноту.

– Везёт тебе, если ты так думаешь, – сказал Джеймс.

– А у тебя есть братья, сёстры?

– Нет. Им и одного меня много. А у тебя?

– Ребёнок – дорогое удовольствие, – ответил Майкл. – Я бы хотел сестру, но это не мне решать, – он хмыкнул. – Но у меня Томми и Бран есть. Мы с детства почти как братья.

– Томми мне очень понравился. А Бран… он слегка пугает.

– Дурной малёк, правда, но парень надёжный.

В витринах было темно, даже пабы уже закрылись. Они шли нога за ногу. Фонари золотили листву в скверах и палисадниках, из проулков тянуло холодным осенним ветром.

– А у тебя так уже когда-нибудь было? – спросил Джеймс.

– С парнями? – спросил Майкл. – Нет.

Джеймс посмотрел на него искоса.

– С трудом верится. Мне показалось, опыт у тебя – ого-го.

– Никаких ого-го, – прервал Майкл. – Просто… всё же понятно, – он небрежно пожал плечами. – Это не самолёт водить.

– Мне бы твою уверенность, – пробормотал Джеймс. – Самолёт водить проще.

– Пиздишь! – Майкл даже остановился. – Не умеешь ты водить самолёт.

Джеймс загадочно улыбнулся.

Они миновали Ноттинг-Хилл Гейт, замедлили шаг. Улицы были пусты. Мимо тянулись двухэтажные дома с тёмными окнами, иногда впереди мелькали габаритные огни, эхом доносилось шуршание колёс.

Они прятались от фонарей в тени чужих домов и целовались. Джеймс был отзывчивым на ласку, трогательно смелым. Когда угар прошёл, для него забраться ладонями Майклу под футболку было целым событием.

Последний квартал до дома номер шестнадцать шли почти час.

– Я напишу тебе завтра, – Майкл стоял близко, но не вплотную. – Съездим куда-нибудь.

Джеймс обнял его за пояс, Майкл попятился.

– Эй, ты чего? А если увидят? – он кивнул на освещённые окна.

– Ничего не будет, – тот не разжал руки. – Если я им скажу, что встречаюсь с парнем, мама наверняка воскликнет: «Я так и знала!», а папа спросит, из хорошей ли он семьи.

– Они даже не расстроятся? – удивился Майкл.

– Они толерантные люди. Им всё равно, встречаюсь я с девочкой или мальчиком, если… – Джеймс запнулся.

– Если это мальчик или девочка типа тебя, – Майкл хмыкнул. – А не типа меня из «так себе» семьи.

Джеймс вздохнул.

– Слушай, мне от тебя нужно только одно, – сказал Майкл. – Всё остальное меня вообще не интересует, усёк?

– Я помню.

– Что ты помнишь?

– Ты же сам сказал, что занимаешься сексом только по любви.

– По любви к искусству трахаться, – усмехнулся Майкл. – Точно. А теперь вали, не расстраивай папу.

Они целовались на прощание на перекрёстке, потом через дорогу, потом у железной калитки и разок даже через неё.

Майкл подождал, пока Джеймс исчезнет за дверью, посмотрел, в каком окне загорится свет. Сунул руки в карманы и отправился ловить ночной автобус.

11

У Майкла было железное правило: не заводить отношений. Отношения – это то, что всегда заканчивается. Только что лежали голова к голове, строили планы, держались за руки – и вдруг всё. Пустота. Смяли и выкинули, как хрустящую обёртку от букета. А раз всё равно выкинут, надо сразу без неё обходиться. Секс – изумительная вещь сама по себе, не нужно портить его всем этим любит не любит, плюнет-поцелует.

Майкл был кремень и гордился своей стойкостью перед любовными драмами. Сентиментальности в нём не было ни на полпенса. Дружеского участия – хоть завались, а вот романтика шла мимо.

Он всегда был честен со всеми, с кем спал – никаких обещаний, никаких признаний и никаких претензий. Говорить с Купидончиком про любовь он тоже не собирался. Да тот и сам наверняка прекрасно всё понимал.

Опасно, конечно. Если узнают…

Но без рук на заднем колесе ездить тоже опасно. Сальто назад с трамплина делать – ещё опаснее. Или по тряской доске над обрывом лететь. А что опасно, то и заводит.

Вот и завёлся. Нервы пощекотать захотелось, с девчонками-то уже всё попробовал, что можно и что нельзя. Купидончик сам почти