Родина дремлющих ангелов - Густав Водичка

Если вам не хочется разделить судьбу Гамлета, достаточно повиноваться внутреннему голосу и отбрасывать все, что ему противоречит. Но стоит однажды задуматься — пощады не ждите. Сомнения заведут вас в подмосковные леса, где регулярно замерзают хитрые герои.

Механика душевного комфорта

Очень многие джентльмены умеют быть довольными собой, но при этом редкий из них остается довольным жизнью. Тотальная бодрость духа и вечный оптимизм — свойство людей уникальных. Они встречаются, скорее, в сказках, нежели в реальности. Где, кроме мультфильма “Остров сокровищ”, может обитать такой жизнерадостный образ, как доктор Ливси? А веселый полковник Скалозуб? Неужели только в грибоедовской комедии?

Возможно, постоянная удовлетворенность жизнью — чудотворный сплав врожденных качеств, но это вовсе не означает, что их нельзя приобрести простому смертному. Достаточно вспомнить, как нам видится мир в тот момент, когда мы счастливы. Буквально все представляется в розовом цвете: недостатки любимых женщин развлекают; атаки друзей и начальства веселят. Даже мусорная куча вызывает философский восторг. Любое событие рассматриваем как нечто положительное и находим в себе необходимые для этого аргументы. То есть наш внутренний разговор следует за настроением, но стоит ему измениться, и тот же внутренний разговор приобретает иной характер. Мы находим сотню аргументов, что небо не того цвета, и мысленно доводим себя до суицидальной паранойи.

Кто хочет быть счастливым, тот не бегает за настроением. Он заставляет его бегать за собой. Достаточно сохранять положительный внутренний разговор, несмотря ни на что. Разбил машину: “Наконец-то куплю что-нибудь получше. Не хватит денег — займусь спортом, а разминка в общественном транспорте избавит меня от запоров”. Сын двойку получил: “Есть повод гордиться. Смелый мальчик растет — и ремень ему нипочем, и шланг резиновый. Такой и с утюгом на пузе копейки не отдаст. Настоящий наследник”.

Когда теща пропадает без вести, оптимистические мысли сами приходят в голову. Но если за углом сгорит пивной ларек — надо проявить мужество и отказаться от намерения эмигрировать.

Идиотизм, как и любое качество человека, имеет способность к саморазвитию. Поэтому мы легко осваиваем практику ежедневного запугивания самих себя. Нас этому в школе научили: плюнул не в ту сторону — сразу нотация: “Позоришь класс, город, Родину. Теперь куры дохнут и кролики не плодятся”. Страшные перспективы надежно закрепляли “Дети подземелья”.

Когда, впоследствии, все же становимся людьми успешными, нам то и дело приходит в голову мысленно полежать в гробу при малейшей задержке кредита. Странно, что мы имеем наглость удивляться приговору онколога. Как будто еще не привыкли видеть собственную смерть в каждом налоговом инспекторе. Энергия идет вслед за мыслями. Реальность всегда обретает формы надуманного. Теряя чувство юмора, мы остаемся наедине с мнительностью, которая пожирает нас скорбными умозаключениями.

Когда в цирке падающий клоун вызывает смех, мы понимаем, что разбитый нос — это смешно. Счастливчики с этой установкой никогда не расстаются — они видят клоунаду в потере кошелька, изменах жены и ценах на бензин. А также могут понять Котовского, “который за час до казни тело свое граненное японской гимнастикой мучил”.

Выбирая качество мыслей, мы определяем качество жизни. Тяжелый внутренний монолог рождает грустных рогоносцев, умирающих на дуэли. А натренированный оптимист, весело развратничая, делает карьеру Цезаря.

Постоянная радость требует постоянных упражнений. Отслеживая ход собственных мыслей, нужно научиться отбрасывать любые негативные формулировки, не позволяя им занимать сознание более 30-ти секунд. Рецидивы будут случаться все реже. Утратив питательную почву, негативные мысли и чувства постепенно отомрут, и любое событие будет представляться опьяняюще веселым зрелищем.

Однако подобное достижение может быть разрушено простым попустительством. Стоит неосмотрительно впасть в раздражение и оправдать его подходящей формулировкой, как тотчас в голове выстраиваются декорации всеобщего свинства — в душу начинают проникать сомнения. Затем приходит грусть, тоска и белая горячка. Поэтому бдительность — лучший союзник хрупкого мозга в борьбе за душевный комфорт.

Поучение принцу Флоризелю

Истинный художник знает, что мыло — это не для убийства бактерий. Только его ранимой душе подвластна ценность чердачного полумрака, экологически чистой хлопчатой веревки и старого, хромоногого кресла.

Умение покончить с собой присуще исключительно человеку. Попытка разделить нечто подобное с китами научно не обоснована. Просто нам не хочется оставаться в одиночку с одним из величайших достижений человеческого разума.

Все поползновения объяснять суицид слишком заужены и не отражают его истинных масштабов. Наивно полагать, что самоубийство — это проблема отдельных радикально удавившихся граждан. Практически, каждый из нас имеет к этому прямое отношение. Нельзя найти взрослого человека, не испытавшего желания наложить на себя руки тем или иным способом. Мы не только позволяли себе думать над этим, но даже многократно смаковали эту мысль, особенно в подростковом возрасте, когда делали массу принципиальных открытий по мировоззренческим вопросам.

Это время счастливых эстетов. Здесь можно было ощущать себя планетарным явлением, где неразделенная любовь, разрастаясь до космических масштабов, служит подходящим мотивом для величественной трагедии. Подросток — это вывернутые наружу рецепторы. Активно контактируя с миром, он легко идет на самоубийство  как на эротически насыщенное, эстетически привлекательное волевое действие. То есть речь идет о том, что представляется красивым и необходимым настолько, что многие подростки, не желая расставаться с этим, стремятся пережить множество дублей так называемых неудавшихся самоубийств. Чуть позже, заметно огрубев, они перестанут развивать полюбившуюся тему. Только самые талантливые из них останутся верными своим вкусам.

Социальные трудности здесь, конечно, ни при чем. Африка представляет собой сплошную социальную рану, однако вешаться там не принято. Тяга к самоубийствам — это привилегия развитых и утонченных наций.

Чем выше уровень развития, тем больше народа лезет в петлю. В бывшем СССР рекордсменами были прибалты, в Европе — датчане, финны, венгры, в Азии — японцы. Чтобы скрыть истину, хитроумная суицидология объявила угрофинскую группу генетически склонной к самоубийствам, что следует расценивать как откровенный, махровый расизм, отрицающий возможность других народов подняться в своем развитии до высоких культурных планок.

Простому человеку нелегко сделаться римским патрицием, демонстративно вскрывающим себе вены. Для этого нужно родиться в благопристойной семье, учиться музыке, чистописанию, истории, философии, живописи, искусствоведению, — тогда, глядишь, и русская рулетка станет доступным и понятным развлечением. Но, если воображение дальше кукурузного поля не летает, повиснуть на перекладине — шансов маловато.

В былые времена у людей хватало вкуса радовать себя самоубийствами из мести, когда человек этой процедурой необратимо оставлял за собой последнее слово. Одураченный оппонент уже не мог ответить аналогично, потому что исчезал объект, способный оценить. Теперь это почти вышло из употребления по совершенно понятным причинам — общая культура хромает. Даже японцы заметно опустились: на любование сакурой их еще кое-как хватает, а на красивое харакири — уже не очень. Благо, Северная Европа набирает обороты: в Дании — родине нежных сказок — опечатали крыши всех высоких зданий, чтобы жизнелюбивый народ поменьше сигал вниз.

Басни о потерянных поколениях, безысходности, духовном оскудении в данном случае несостоятельны. Не зря в западном мире так болезненно реагируют на массовые самоубийства где-нибудь в Гватемале. Германским бюргерам неприятно, что кто-то “складывает ласты” по команде. В самом деле, ведь здесь некого обвинить в сумасшествии. Кроме того, эта тенденция указывает на то, что высокое искусство стало принадлежать народу и культура проникла в массы. Все, что представляет угрозу элитарности суицида, не может нравиться состоятельным джентльменам.

Самоубийство — это глубочайшая, развитая функция, которую нельзя оценивать по формальным признакам. Самоубийство механическое, связанное с немедленным, рефлективным прерыванием острой физической боли, мало связано с общим контекстом явления.

Когда нас веселят анекдоты и шутки на тему самоубийств, мы смеемся, подсознательно чувствуя свою мелочность. Наша ирония — это самозащитная реакция низшего порядка. Когда Йозеф Швейк Ярослава Гашека предлагает сокамернику свои подтяжки или рекомендует удобное окно для пани Мюллеровой, ему не до шуток. В своих поступках он цельный, истинный и открытый. Для него, как для типичного жителя просвещенной Австрийской империи, вопрос о самоубийствах давно решен. Швейк определяется только в методах. Он изучает и выбирает. Смех по этому поводу автоматически разоблачает наше слабоумие.