Александра: Чужие берега - Алла Демченко

В семь часов утра возле подъезда стояла новенькая «Хонда» с доверенностью на Стрельникова. Он не мог сказать, что идея Саши ему пришлась по — душе, но иного выхода не было.

Стрельников всю дорогу, не отставая, следовал за ее машиной. Водитель с нее был слабенький. На поворотах ее «подрезали» умельцы запретной езды, на «зеленый» — сигналили спешащие. И только выехав за город, «Хонда» Стрельникова резво обогнала Сашу, мигнув фарами.

В поселок Стрельников приехал первым и минуя поворот к медицинскому центру, направился в центр поселка. Возле магазина собрались ранние покупатели. Местный народ, с появлением Стрельникова оживился. Незнакомый человек, в столь раннее время, для поселка целое событие. Мучаясь в догадках, чей же это родственник, они наперебой рассказали, по какой дороге лучше всего доехать до сельского кладбища.

Дорога оказалась, как предупреждали, колдобина на колдобине. Стрельников пожалел, что не послушался совета. Пешком по тропинке было б быстрее.

Выбрав место, Павел припарковал машину прямо возле ветхого, местами зияющего кладбищенского забора. Осмотревшись он решил, что проще пролезть здесь, чем искать центральный вход, как мужчина внезапно появившийся из — за такой же ветхой часовни, подтвердил правильность намерения Стрельникова.

— С центрального не зайдешь. Море воды, — безапелляционным тоном заявило помятое запойное лицо. Стрельников вернулся к машине, достал приготовленный для такого случая пакет и направился к смотрителю.

— Я ищу могилу бабушки, вы не подскажете, где последние захоронения?

— Ты, видать, не наш, не сельский? Что — то я тебя не помню, что бы ты раньше здесь был. Память у меня на лица знаешь какая! Раз увижу и на всю жизнь!

— Я с Киева. В меня бабушка похоронена на вашем кладбище.

— Похоронена, говоришь? А ты, поди, внук будешь, и не знаешь где могила? — с укором проговорил мужчина. — Найти теперь здесь хоть своих, хоть чужих — трудно. Вымирает народ. Знаешь, сколько проживало, когда я приехал в село? Полторы тысячи. А теперь и трехсот не на скребешь. Вымирает народ. Когда, говоришь, померла твоя бабка?

— Сразу после нового года. Мне позвонили уже после похорон. Теперь вот вырвался, приехал на могилу. Терехова Антонина Михайловна.

Стрельников перехватил взгляд смотрителя. Мутные глаза проводника ощупывали бутылку «Абсолюта». Настроение у смотрителя, после вчерашнего перепоя, заметно улучшилось.

— Иди за мной, а то до вечера будешь бродить здесь, — что бы не упустить шанс поправить здоровье, предложил мужчина — После нового года, говоришь, преставилась? Значит надо идти, — он на минуту задумался. — Ладно, топай за мной, — смотритель не теряя надежды на дармовую выпивку, ловко маневрируя между могилами, направился вглубь кладбища.

— А ты откуда сам будешь?

— С Киева. Бабушка в медицинском центре умерла. С родственников у нее только я.

— Тьфу, ты! Ч то ж ты сразу не сказал, — мужик резко обернулся, сплюнув себе под ноги. — что бабка твоя больничная. Так, тех же хоронят на другом конце! Наши, норовят поближе к входу или в центре, а тем все равно. Никто к ним не ходит. Вот народ — то нынче пошел! Наши местные тетки на поминки занесут по конфете и вся память. А так, что бы приезжал кто, такого не было. Ты первый.

Пришлось возвращаться. Стрельников шел уже более уверенно, не отставая от своего провожатого, не цепляясь о поваленные кресты.

— Что ж вы за кладбищем плохо смотрите, могил совсем не видно? Кресты вон повалены.

Мужчина обернулся. Было видно, что он силится, что то такое сказать, по — обиднее, но ничего, видать на ум не пришло, и он только сплюнул, махнув на Стрельникова рукой.

— Это еще тебе повезло, что ты приехал на весне. Летом зарастет, будет как в лесу. Могил вообще не отыщешь. Раньше сельсовет содержал кладбище. Мужики косили траву и сорняки, красили забор, а теперь денег нет. Кто будет задарма работать? Никто. Я один остался. За всеми не усмотришь. Вот, ты, к примеру, часто будешь навещать свою бабку? — не преминул уколоть Стрельникова пьянчуга. — То — то и оно. Уедешь в свой город и все. И не один ты такой, — смягчил тон смотритель, вспомнив о звякнувшей в пакете бутылке. — Все вы такие. Вон там твоя бабка лежит, если больничная, — махнул рукой в самый край огорожи. — Дальше не пойду.

— Помяните всех, — Стрельников протянул пакет. — Я бы выпил, да за рулем. Не могу.

Мужчина, довольный таким поворотом дел, взял пакет и молча поковылял между могил, сетуя на жизнь.

Стрельников проводил взглядом быстро удаляющегося мужчину и огляделся вокруг. В нескольких шагах виднелись сравнительно свежие могилы с одинаковыми, как близнецы крестами. На оттаявшей мокрой земле не было даже завалявшегося искусственного цветочка. Стрельников достал фотоаппарат и сделал первый снимок.

Над кладбищем, тревожа покой усопших, взметнулось с веток воронье…

Глава 21

Месяц не заладился с первого дня, как не заладилась весна в этом году. Сама погода мало волновала Задонского. Суеверным он никогда не был. Только как не крути, а первый день марта начался неудачно с нервотрепки и незапланированных денежных трат. То Круглов со своими подозрениями, то Крапивин — тот еще правдоискатель. Не попади вожжа под хвост Сергею, смотри, и дожил бы до глубокой старости, а так…

Никакой неприязни по отношению к Сергею Николаевичу Крапивину лично в Задонского не было.

Он на минуту прикрыл глаза, быстро открыл и улыбнулся сам себе. Такое простенькое упражнение, придуманное им самим, что бы быстро переключиться на другие вопросы. Психологический метод на этот раз не сработал. Невидимое до сих пор кольцо начало все плотнее сжиматься вокруг него. Антон Игоревич начал заново прокручивать в голове события последнего месяца. Его ошибки в случившимся не было. Если б не Круглов, не о чем было б и думать.

Антон Игоревич пролистал еженедельник. До решения последней проблемы оставались считанные дни. Он опять закрыл глаза, посидел несколько секунд, снова открыл и улыбнулся.

Задонский не терпел натянутую, как атрибут, улыбку, ровно, как и собачий восторг и ничего не значащий вопрос «как дела». Ибо четко знал, что никому его дела не интересны. Каждому человеку интересны только личные дела и ничьи больше. О своих делах Задонский никому и никогда не рассказывал. Достаточно того, что он знал простые и всеми забытые правила: что бы найти общий язык с собеседником, надо найти его «конек», те самые «его дела». Именно то, что волнует человека или отравляет в данный момент его бесценную жизнь. А то, как обстоят его Задонского дела, им все равно. Главное, на ходу ухватить не видимую нить, и превратиться в кукловода. Собеседник, не подозревая о расставленных сетях, попадал под его обаяние и выговаривался. Облегчив душу — сдувался как шарик, теряя при этом свою значимость. В такой момент он умело преподносил решение проблемы, и собеседник, а чаще собеседница, принимали это решение за свое. И получалось, что платили они Задонскому вовсе не за его моральную помощь, а за свою находчивость и прозорливость, а уж потом за физическую помощь агентства.

Все это он давно знал, ничего нового не было. Психология чистой воды. Благодаря ей он находил нужных людей в нужный момент.

Это только Людмиле до сих пор кажется, что их свела судьба. Если б она знала, сколько он потратил усилий и времени, что бы познакомиться с ней.

Месяц, потраченный на наблюдение за Людмилой, принес свои плоды. Савицкая, как он и предполагал изначально, нигде не работала. В скудный круг интересов входил салон красоты «Марианна», который Людмила посещала два раза в неделю и дорогие бутики. Правда, покупки она делала редко, из чего Задонский сделал вывод, что муж все — таки ограничивает бездумные траты жены. Подруг, и любовников в Савицкой не было, что не столько облегчало ему поставленную задачу, сколько усложняло.

Задонскому не составило б труда случайно столкнуться с ней на выставке или в музее. Только ни театров, ни выставок и даже библиотеки — Людмила не посещала. Ну, не знакомиться с ней в бутике, советуя какое белье той выбрать в этот раз.

Куда проще было б завести знакомство с самим Савицким. Только тот вряд ли стал бы тратить драгоценное время, слушая идеи Задонского. Заинтересовать Савицкого могло лишь чудо. А как известно, чудеса под силу только женщине.

На чем же мы сыграем с вами, — размышлял Задонский, в сотый раз всматриваясь в фотографию Людмилы Савицкой. На вашей сексуальной неудовлетворенности, сударыня. Сделаем вас неотразимой даже в собственных глазах.

А потом, всеми правдами и неправдами, он напряг Круглова, и тот достал заветное пригласительное на день рождения Старышева.

Задонский опять закрыл глаза. Настроиться на рабочий лад не получалось. Он посмотрел на часы. Надо ехать в центр, выразить соболезнование, а главное, успокоить Елену. На похороны он, конечно, не пойдет. Покойники Задонского не страшили. Боялся он только одного, да и то давно.