Planescape: Torment: "Пытка Вечностью" - Рисс Хесс

— Хочешь, чтобы они умерли?

— Я хочу, чтобы они покинули этот план бытия, отринули свои страсти. Это может спасти их.

Я отвернулся, высматривая, где здесь можно прилечь и немного передохнуть, но Соего остановил меня.

— Секундочку. Не нападай на нежить в этих катакомбах, и они тебя не тронут. Но если ты проявишь агрессию, они вынуждены будут защищать себя, а их... довольно много.

В комнате совершенно не было мебели, лишь металлический стол, на который я уселся. Должно быть, на нем Соего спал. На боковой стороне стола чуть выдавалась некая панель. Интересно, что Соего там хранит? Я взял на заметку, что стоит заглянуть туда, когда его не будет поблизости. Я припомнил его подозрительное поведение в Мавзолее и задумался, были ли причины, по которым он оказался здесь, теми, о которых он говорил.

Но забудем пока о Соего. Я покинул комнату, отправившись на поиски скелета, приветившего нас на входе в Залы.

Он оказался в часовне, через которую мы уже проходили. Да, на нем были жреческие робы, тяжелые и испещренные орнаментами и рисунками. В костяшках пальцев скелет сжимал длинный посох, увенчанный изогнутыми рогами, какими- то амулетами и скалящимся черепом.

Я приблизился к нему, дабы привлечь внимание. Скелет, глаза которого сверкали как два раскаленных угля, оглядел меня... но не произнес ни слова. Я спросил, а не он ли тот самый Молчаливый Король, по воле которого мы пребываем тут пленниками.

Он потряс головой, обернулся на восток и указал в том направлении. Затем скелет вновь обратился ко мне.

Я спросил, могу ли я поговорить с Молчаливым Королем.

Он преградил мне путь костяной ладонью, разомкнул со скрипом челюсти, подняв облачко пыли, и проскрежетал:

— Нет! — Голос его, глубокий и вибрирующий, долго еще отдавался под сводами чертога.

— Но почему нет?

И вновь голос гулко зарокотал.

— Ни одно живое создание не может пройти в двери, ведущие в его тронный зал. И я не позволю вас пройти туда, даже если бы это было возможно. Вы не встретитесь с ним!

Видя, что дальнейшие расспросы в этом направлении ничего не дадут, я зашел с другой стороны, поинтересовавшись, почему был пленен. Скелет отвечал своим скрежещущим голосом.

— По воле Молчаливого Короля. Живые, схваченные в его Залах, остаются здесь до тех пор, пока не упокаиваются.

— А возможно ли убедить его изменить подобное положение вещей?

Скелет помолчал, размышляя, затем вновь заскрипел.

— Сомнительно, но возможно. Неисповедимы пути Молчаливого Короля.

— Что мне сделать, чтобы убедить тебя?

— Во- первых, я хотел бы знать, почему ты здесь.

Я честно отвечал, не видя смысла лгать этому скелету, что ищу бронзовую сферу.

— Я не видел ничего подобного, — покачал он головой. — Зачем же тебе она?

Я сообщил, что мне приказал сделать это человек по имени Фарод, что вызвало неожиданную реакцию. Скелет отшатнулся и воззрился вверх, подняв череп к потолку чертога, будто пытаясь разглядеть творящееся на поверхности.

— Это черное, изъеденное червями сердце все еще бьется? Этот сдувшийся мешок плоти все еще посылает своих прихвостней в наши владения для грабежа? — Он вновь обратил ко мне взор. — Тебе не стоило сюда приходить... мы не потерпим осквернителей в наших залах!

Я хотел было испросить прощение, но передумал, и продолжил разговор в прежнем тоне.

— И что же вы сделаете, а?

— По закону Молчаливого Короля мы казним вас. Ни один расхититель гробниц не останется живым!

Я ответил первое, что пришло в голову, высказав мысль, снедавшую меня с тех самых пор, как скелет сообщил, что мы останемся здесь до смерти.

— Но я не могу умереть.

Он долго глядел мне в глаза.

— Это не проблема. Ты останешься здесь, под неусыпным взором Молчаливого Короля, на целую вечность. Возможно, однажды ты поймешь ошибочность избранного пути и приложишь усилия, дабы принести пользу нашему доброму народу.

Я решил осмотреться в этих Залах Мертвых Народов перед тем, как продолжить беседу, или, что более верное, перед тем, как я соберусь удалиться отсюда.

В Залах я обнаружил три типа нежити.

Во- первых скелеты, сохранившиеся лучше остальных, по крайней мере, в плане разума, ибо многие из этих несчастных созданий еще обладали прижизненными воспоминаниями. Я спросил у одного о причинах своего заточения, и он оказался весьма разговорчив. Он вполне человеческим жестом потер челюсть.

— Упырям дозволено расправляться с грабителями в катакомбах. Молчаливый Король решил, что иных, подобных вам - пойманных и взятых в плен, доставлять сюда в наше ведение, будет больше пользы, чем просто скармливать их упырям. Возможно, ты захочешь пообщаться с Харгриммом, нашим верховным жрецом - лишь он говорит с Молчаливым Королем.

Ага, стало быть, Харгримм и есть тот самый скелет в робе, что пленил нас. По крайней мере, теперь я знал его имя. Я спросил собеседника о Харгримме и Молчаливом Короле.

— Харгримм, наш верховный жрец. Именно он общается с Молчаливым Королем, донося до нас его слово и волю. Он здесь, в прихожей тронного зала Молчаливого Короля. А прозвали так нашего сюзерена потому, что он говорит лишь во времена величайшей нужды. — Скелет отчаянно жестикулировал во время разговора, старые суставы скрипели. — Спроси о нем Харгримма, нашего верховного жреца. Он побольше тебе расскажет.

Тогда я вопросил о типах нежити, обитающей в Залах. Скелет кивнул. — Мы - старейшая нежить здесь, свободная от плоти. Мы стараемся направлять и поучать остальных, поддерживая здоровое общество в этих катакомбах.

Зомби. Сильные, но медлительные и туповатые, они сохранили больше человечности и эмоций, нежели мы. Они - рабочие в нашем обществе, трудящиеся под надзором Дохлой Мэри, наиболее заботливой и умной из них.

Дохлая Мэри медлительна, но заботлива и мудра. К остальным зомби она относится как мать. Ее можно найти в чертоге к западу от входа в Залы Мертвых Народов.

Упыри - сильные, жестокие создания, ведомые призрачной матроной по имени Акаста. В обществе Мертвых Народов они исполняют роль стражей... несколько неуравновешенных, прямо скажем. Лишь страх перед численным превосходством иной нежити, да и перед Молчаливым Королем, держит их в узде. Не будь великого сюзерена... и наших набольших... однажды мы бы сами стали для них добычей.