Гулящая - Панас Мирный

– Прощайте. Спасибо вам! – еще раз поблагодарили хозяйку Карпо и Христя, выходя из хаты...

– Счастливо... Поезжайте с Богом! Гляди только, дядька, – усмехаясь, говорит Олена Ивановна, – не завезите совсем девку, а то я без нее пропаду.

– Как же это можно! – сказал Карпо.

Они уже сели на воз. Карпо взял вожжи.

– Христя, – крикнула Олена Ивановна. – Иди на минутку, я тебе кое-что скажу.

Хозяйка отвела Христю в сторону и сказала ей встревоженно:

– Кланяйся от меня матери, хоть я ее и не знаю. Скажи, что деньги за службу не пропадут... Слышишь? Так и скажи. Не отдаст хозяин, сама заплачу. Слышишь?

– Слышу, слышу. Спасибо вам! – благодарит Христя.

Олена Ивановна проводила их за ворота, еще раз попрощалась и сказала Карпу, чтобы не слезал с воза закрывать ворота.

– Я сама закрою. Езжайте с Богом!

Карпо дернул вожжи, и лошадка покорно поплелась. Олена Ивановна провожала их глазами, пока они не скрылись за поворотом улицы.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Когда ехали по городу, петляя по его кривым улицам мимо высоких каменных домов, Христю осаждали грустные мысли. Как странно, что она уезжает... Куда? Зачем? В село, к матери... То-то мать обрадуется нечаянной встрече... А что, если по дороге их встретит хозяин и заставит вернуться?... Не приведи Господь!

Христя отворачивалась от всех встречных: в каждом ей видится хозяин. «Хоть бы скорее миновать город. Едем, едем, а ему конца-краю нет!»

Но вот остались позади высокие дома и лавки. Мимо побежали убогие домишки бедноты. Сначала густо – они словно прижались друг к другу, чтобы было теплее и уютнее, – но чем дальше, все реже и реже. Вот двор без плетня, в другой хате труба развалилась, третья накренилась набок, в окнах вместо стекол торчат тряпки, по захламленному двору бегают полуголые дети... Боже! Какая нищета!

Поднялись на гору. Перед ними распростерлись поля, пестрея то изумрудными поясами ржи, то светло-зелеными всходами пшеницы, то черным бархатом паров. У Христи словно камень свалился с души, сразу стало и вольно, и легко... Солнце, поднимаясь ввысь, ласково пригревает; весенний ветерок освежает воздух; жаворонки, кувыркаясь в воздухе, заливисто поют; в темном лесочку закуковала кукушка... Так всюду красиво, просторно, так вольно дышится!.. Сердце Христи бьется спокойно; она глядит не наглядится на поля, синеющие луга, темные овраги, зеленые холмы... Ее убаюкивает какая-то сладостная истома. Ох, как же здесь хорошо! Боже, как чудесно!

Лошадка бежит, колеса только шуршат, катясь по сухой земле. Карпо, покачиваясь, молча посасывает трубку и порой только обмолвится словом о том, что хорошее здесь жито... или о том, что недавно эту пшеницу сеяли, а как взошла! И снова надолго умолкнет. Христя довольна: ничто ее не отвлекает от сокровенных мыслей, не нарушает сладостного покоя. Она любовно разглядывает каждый бугорок, каждое придорожное дерево. Вот какая славная долина – зеленая-зеленая и вся заросла травой-муравой. Хорошо бы полежать на этом зеленом ковре, подышать вольным полевым воздухом.

А что это за хатки стоят при дороге? Синий дымок вьется над закопченной трубой, кудрявыми облачками рассеиваясь в прозрачном воздухе... А что это за хутора? Неужели Осипенковы? Да, они... И перед нею, как живые, встали черноглазая Марья и старая сварливая Явдоха. Как-то они поживают? Явдоха все так же грызет свою невестку, а та молчит? Или, чего доброго, в город от них убежала. «Такой уж я уродилась, – сказала она, – такой и умру...» Городская!.. И что там хорошего, в городе? Живут лучше? Кто живет в достатке, тому хорошо, а беднякам всюду плохо. Да порой и достаток не помогает, если нет счастья. Вот хозяйка живет в богатстве, а что толку?... Как кому повезет.

Проехали еще немного. Вдруг Христя громко засмеялась. Карпо недоумевающе посмотрел на нее:

– Чего ты?

А Христя все хохочет. Доехали как раз до Гнилой балки, где провалился сотский Кирило. Вся эта картина, точно живая, стояла перед глазами Христи: как Кирило осторожно пробирался по снегу, как попал в яму, как ругался, когда вылез... Христя, смеясь, рассказала все это Карпу. Тот молча слушал. «Дивчина, – думал он, – все у вас смех да забавы на уме».

Вдруг лошадка дернула воз и пустилась вскачь. Карпо потянул вожжи.

– Тпру!.. Ишь, почуяла свою землю и пошла скакать, – сказал он, сдерживая расходившуюся конягу. – А небось когда ехали в город, еле ноги волокла. Тут уже наша земля. – И Карпо вскоре стал ей показывать, где чей участок. Это были маленькие клочки, одни только заборонованные, на других уже зеленели свежие всходы.

Христе казалось, что тут и полоски были уже, и колосья ниже, чем около города. Там – поля широкие и длинные, густые как щетка всходы, а тут лишь кое-где пробивается бледная зелень. Христя поделилась своими мыслями с Карпом.

– Хозяева там зажиточней, – начал тот, – землю лучше обрабатывают, да и земля жирней. Тут она глинистая, рыжая, а там как уголь черная. Небось городские хитры – лучшие земли захватили. Оно бы и здесь ничего, если бы земли было больше. А то всего ее горсть, и добывай оттуда и на подати, и на пропитание. – Карпо тяжело вздохнул; вздохнула и Христя... Вскоре блеснул крест марьяновской церкви, засверкал купол, показалась зеленая крыша, потом сады, хаты... Село! Село!.. И сердце Христи тревожно забилось.

В этот день Приська, управившись по хозяйству, села отдохнуть. Есть ей нисколько не хотелось. Бесконечной вереницей бежали невеселые думы... Что там, в городе? Как живет Христя? Не вернулся ли Карпо? Приську неудержимо тянуло пойти к соседу разузнать.

«Хоть бы там все было хорошо. Хоть бы Христя была здорова. Прислуга только тогда хороша для господ, когда здорова... Здоровье – всему голова...» – думала Приська, собираясь пойти к Здору.

Она застала Одарку за работой: та купала детей. Черноглазая Оленка, уже вымытая, лежала на подушке и весело лепетала. Белоголовый Миколка плескался в теплой воде. Ему хотелось нырнуть, и он то наклонялся, то ложился, спрашивая мать, видна ли его голова. Одарка и не думала купать Миколку, но тот, увидя, что купают сестру, тоже напросился.

– Воды нет, – пробовала его уговорить Одарка.

– А я в той, что Оленку купали.

Пока Одарка вытирала и одевала Оленку, Миколка разделся и прыгнул в корыто.

– Я не то что Оленка, я плавать и нырять умею!.. – И так расходился, что вода выплескивалась из корыта.

– Что это ты, Одарка, детей купаешь? – спросила Приська, торопливо закрывая дверь.

Одарка не успела ответить, как закричали дети:

– Бабуся, бабуся!

Оленка с сияющими черными глазками, простирая к ней свои пухлые белые ручки, нетвердо говорила: «Видишь... видишь... купалась...» Приська подошла к Оленке и поцеловала ее тонкие пальчики. А Миколка кричал:

– Бабуся! Бабуся! Глядите, как я нырну... с головой...

– Хорошо, хорошо, – похвалила его Приська, лаская Оленку.

– Вы же не смотрите, – кричал Миколка. – Посмотрите!

Приська повернулась к нему. Миколка, зажмурив глаза и зажав нос, опускал голову в воду.

– А что, глубоко? – спрашивал он.

– Ух, глубоко! Гляди не утони!

– Нет, я не утону. Я умею плавать, – храбрился Миколка, размахивая руками.

Потом Приська спросила Одарку:

– Что, не было? Не возвращался?

– Нет. Бог его знает, что это означает. Время бы уже ему вернуться, а его все нет... Садитесь. Подождем его немного, а если не приедет, пообедаем вместе.

– Спасибо тебе. Я только узнать зашла... – сказала Приська и собралась идти. Одарка ее не пускает.

– Если уйдете, рассержусь и никогда к вам не приду! – сказала она.

Приська осталась. Миколка наконец вылез из корыта, и Одарка принялась его одевать. В это время снаружи донеслось: «Тпру!»

– Карпо! – крикнула Приська и скорее во двор.

Поздоровавшись с Карпом, она спросила:

– Ну, как там Христя? Жива-здорова?

– Да Христя же тут!

– Как тут? – вскрикнула испуганно Приська.

– Приехала.

– Когда? Где? – бормочет она, совершенно растерявшись, дрожа от волнения.

– Домой Христя пошла, – весело отвечает Карпо.

Приська бросилась во двор и встретилась с дочкой у ворот.

– Здравствуйте, мама! – веселым звонким голосом кричит Христя, подбегая к матери. – Не ждали меня?

Приська так ошеломлена, что не может вымолвить ни слова и только глядит на Христю потухшими глазами.

– Маменька! Не узнаете меня? – спросила Христя.

– Христя! Дитя мое! – и Приська, обняв дочь, заплакала.

В это время к ним подбежала Одарка. Она тоже обняла и расцеловала Христю.

– Вот молодчина, что приехала! Мы тут о тебе каждый слух ловим, а свидеться и не гадали.

– Я и сама не ждала, – весело говорит Христя.

– Молодчина, молодчина, – хвалит ее Одарка.

– Чего же мы тут стоим? Пойдем в хату, – вымолвила Приська.

– Идите побеседуйте, потом к нам приходите. Слышишь, Христя? Грех тебе будет, если к нам не зайдешь, – добавила Одарка.