Свет над океаном - Евгений Закладный

Дивясь своей выносливости, он тяжело поднялся и снова бросился в громадную волну. Теперь он уже не думал, о том, что может погибнуть. Одна мысль сверлила его мозг, отгоняя прочь все сомнения и колебания: нужно победить, победить во что бы то ни стало! Нужно!

И Генрих вторично проделал весь этот страшный путь… Грэта всеми силами старалась помочь ему, но в конце концов обессилела настолько, что Генриху пришлось тащить и её. Эта двойная ноша прижимала его ко дну, но она же помогала устоять против натиска возвращающихся в океан волн. Когда Генрих уже терял сознание, чьи-то сильные руки вдруг подхватили его, кто-то разжал его пальцы, вцепившиеся в плечо Грэты. Подняв голову, он узнал Нодара…

А совсем рядом в это же самое время Киви ожесточённо боролся за жизнь Мари. Потеряв сознание после первого же удара о камни, девушка захлебнулась. Она погибла бы, но Киви успел вовремя. Подхватив на руки её бесчувственное тело, он сделал несколько отчаянных попыток вскарабкаться на почти отвесную стену, и всякий раз волна, словно издеваясь, слизывала его и сбрасывала в океан, грозя вырвать из рук тело девушки. Он понимал, что может погибнуть, если не откажется от своего намерения спасти Мари, но уже никакая сила не могла бы вырвать из его крепких рук ставшее вдруг бесконечнодорогим существо…

Снова взглянув вверх, на зловещую стену, Киви чуть не закричал от радостного удивления: там, наверху, на фоне звёздного неба, он увидел человека, размахивающего руками. Человек, безусловно, заметил их, но Киви тотчас же разочаровался, разглядев очертания жёнской фигуры… Однако прошло всего несколько секунд, и чувство разочарования сменилось безграничным удивлением — женщина бросилась в волны!

Киви снова поплыл к берегу, и через две-три минуты узнал Светлану. Она скользнула к ним с гребня ушедшей к стене волны, сняла маску.

— Плывите за мной! Что с Мари? Она не может сама?.. Не беда, я помогу. Туда, — там есть расщелина, можно будет выбраться.

Надев на Мари маску Светланы, они вдвоём втащили её на берег, на ту самую площадку, которая несколько часов назад приютила Светлану и Нодара.

Здесь собрались уже все, кому удалось спастись, — все, кроме Лоуссона, которого никто после Мари не видел. Ли окончательно пришёл в себя, патер Брук тяжело стонал, но никто не сомневался, что он будет жить. Все усилия сосредоточились на Мари. Больше всех старался Киви, сам нуждавшийся в серьёзной помощи. Но едва девушка открыла глаза, он тотчас смущённо отвернулся, отошёл в сторону.

Теперь Киви сделался просто наблюдателем и, наблюдая, поразился: неужели это те самые люди, которых он всего несколько часов назад видел на «Везувии»? Трудно было в этих избитых, окровавленных, шатающихся от усталости людях узнать элегантных, весёлых парней и девушек из танцзала океанского лайнера…

Было уже за полдень, когда, проснувшись, они увидели перед собой Лоуссона. Никто не знал, когда он пришёл, каким образом удалось ему спастись…

Опустившись на камни, Нодар попытался сосредоточиться. Сейчас, если удастся, он увидит Мэри… Знают ли уже они о том, что произошло на планете? Конечно! Тогда зачем скрывать от Ии то, что случилось с ними? Ведь он остался жив, — это уже немало… Что ж, пусть сестрёнка увидит всё его глазами… Вот ему показалось, что она откликнулась; но, странно, её слова и мысли обращены не только к Нодару, её слушают многие. Но о чём это она рассказывает? Да, гипотеза Хизанашвили…

«Что случилось у вас, Нодар? Что с тобой? Я видела тебя в крови…»

«Вы ещё ничего не знаете, На?»

«У нас нет связи: метеорит…»

«Да, я видел. Но и я знаю очень мало… Мы потерпели кораблекрушение, — взорвался атомный реактор. Кажется, спастись сумели только несколько человек. Теперь сидим вот на этом острове… И тоже без связи. Ты видишь?»

«Да. Обещай каждый день сообщать обо всём… О себе…»

«Обещаю, Иа».

Так закончился этот разговор между Землёй и космосом. Но ни брат, ни сестра не могли предвидеть, что слово, данное Нодаром, окажется невыполненным…

12. Гипотеза

— Давайте подумаем, товарищи, как быстрее и эффективнее решить задачу, чтобы оказать человечеству большую услугу. Сделать это в космосе, из космоса — гораздо легче, чем находясь на планете… В программе наших работ есть тема: поворот земной оси вращения на несколько градусов. Пришло время для её детальной разработки, общее руководство возложено на меня. Я собрал вас, чтобы выслушать ваши предложения по существу. Но сначала вопросы.

Настороженным взглядом Горов медленно обвёл сотрудников. Люди недоумённо переглядывались. Неожиданно поднялся Джамбаев.

— Гипотеза Хизанашвили? — Горов вздрогнул, но тотчас справился с волнением, медленно наклонил голову. Джамбаев упёрся в стол кончиками пальцев, посерел, напрягся. — Зачем?!

— Зачем?! — повторили вопрос ещё несколько голосов.

Нет, не так-то легко спрятать за холодными словами подлинные мысли и чувства от людей, вместе с которыми не раз глядел в глаза смерти, испытывал радость побед и горечь разочарований… Нет, это просто невозможно! Но сказать сейчас… Всё? А что, собственно, «всё»? Ему самому ещё ничего достоверно не известно! Нет, тысячу раз — нет!

И Горов заставил себя улыбнуться.

Он был почти готов к этой «лжи во спасение», но не предполагал, что люди воспримут всё это так остро. А он должен был ожидать этого! Какое он имел право забывать, что у его товарищей остались близкие там, в большом мире? Какое он имел право жить только интересами порученной ему работы, — ведь для успеха её необходимо прежде всего хорошее настроение его товарищей, его помощников. Разве он один ставил опыты, анализировал, делал выводы? Как мог он забыть об этом?

Ни один настоящий учёный не имеет права забывать о конечной цели своей работы, о конечной цели усилий человеческого разума! Цель эта — счастье людей.

— Я подчёркиваю, — снова заговорил Горов. — Пока эта проблема носит теоретический характер. Но рано или поздно она неизбежно приобретёт чисто практический интерес. Вот основные соображения; во-первых, как известно, запасы полезных ископаемых в эксплуатируемых и вновь открываемых месторождениях далеко не безграничны: наступит время, когда химическая промышленность начнёт ощущать всё