Вакансия - Анатолий Борисович Шалин

и утомленный, но достаточно бодрый, из чего я заключил, что изнурительная процедура переговоров с администрацией планеты и оформления бумаг позади.

— Заметано! — сказал Прохор с тяжелым вздохом, бросив портфель подоспевшему Филимону. — Завтра с утра привезут технику, приборы, материалы, оборудование, и начинаем ремонт. Сегодня всем отдыхать. Я пошел спать. — И капитан направился к себе в каюту.

Григорий потеребил свою бородку и покачал головой:

— Похоже, доконала старика вся эта дипломатия. Пожалуй, я тоже пойду на боковую.

И штурман выжидательно посмотрел на нас со Степаном.

— А мы с Тимофеем в шахматишки поиграем. Ты не против? — обратился ко мне Степан.

В шахматы, как, впрочем, и во все другие игры, я играл плохо и хотел уже вежливо отказаться, сославшись на усталость, переживания и обилие впечатлений первого дня на незнакомой планете, но я вспомнил странное поведение моих друзей во время прогулки по Арис, вспомнил Терзалию Крис и согласился.

Во время игры, решил я, у меня будет возможность выяснить кое-что у Степы. Кибернетик о планете Арис и ее обитателях должен знать многое или, по крайней мере, о многом догадываться.

И мы пошли в кают-компанию и сели играть. После первых же ходов, очевидно привлеченный стуком фигур о доску, вылез откуда-то кот Василий и с тоскливым мяуканьем стал крутиться под столиком и тереться головой о наши ноги. Вслед за Василием появился робот Филька и начал греметь посудой на кухне. Степан, раздраженный посторонними звуками, скосил на робота глаза и сказал:

— Филя, не ломай инвентарь и накорми кота, он явно просит дополнительную порцию печенки. Кстати, и нам принеси пожевать чего-нибудь и открой пару бутылочек вишневого сока. Ваш ход, Тима.

Пока робот накрывал на стол, расставлял тарелки с пирожками и открывал бутылки, я выждал удачный момент и спросил у Степана, что означает их с Григорием поведение во время прогулки по Арис.

— Я столкнулся на этой планете со многими непонятными вещами, — сказал я, — и мне хотелось бы разобраться, что к чему.

— Что тебя, собственно, интересует? — спросил Степан, передвигая фигуру. — На любой планете загадок предостаточно. Арис — не исключение.

— Меня интересует многое, — сказал я. — Во-первых, почему капитан с такой неохотой повернул к этой планете? Во-вторых, сама планета. Откуда здесь эти драконы, вся эта архитектурная окрошка? Что собой представляют жители планеты? Наконец, почему ты помешал моему знакомству с той девушкой? Я ведь понял все твои маневры.

— Хм! Дотошный ты мужик, Тимофей. Пожалуй, давно надо было посвятить тебя в некоторые подробности жизни этой планеты.

— Что же вас останавливало?

— Останавливала, скажем так, твоя робость. Капитан опасался, что тебе, человеку сугубо земному, кое-какие знания могут внушить паническое настроение. Сам понимаешь, паникер на борту — ситуация не из самых приятных. — Степан сочувственно посмотрел на меня. — Улавливаешь?

Мне стало стыдно. Я вспомнил все свои страхи первых дней полета, сочинение некролога… Трус! Жалкий трус! Вот кто ты, мысленно сказал я себе. Робость, слишком деликатно Степан привык излагать свои мысли. Трусость — вот как это называется. Они считают меня трусом…

— Улавливаю, — тихо прошептал я, чувствуя, что краснею. — Продолжай, я слушаю.

— Хорошо, — кивнул Степан. — Планета Арис, как ты уже догадался, довольно странная планета. И жители ее в некотором роде не совсем обычны. Дело в том, что почти все, что мы наблюдали на планете за оградой космопорта, придуманное… — Выдержав паузу, Степан посмотрел на меня и, не обнаружив заметной реакции на свои слова, продолжил: — Сразу, конечно, трудно понять, но все эти архитектурные выкрутасы, все растения, животные, все жизненные ситуации, свидетелями которых мы были, все это результат творческих усилий жителей Арис. Да и сами жители планеты, если так можно выразиться, тоже результат своих собственных творческих усилий.

Я многозначительно крякнул. Пока в рассуждениях Степана все было понятно: «мы переделываем природу, а природа переделывает нас», «каждый человек сам творец своей судьбы» и так далее.

— Нет, Тимофей, ты, кажется, меня все еще не понимаешь. Параллели с жизнью людей на Земле здесь не годятся, это совсем другой мир… Похожий, но другой.

— Я в этом и не сомневаюсь! — убежденно ответил я. — Конечно, другой!

Как мне показалось, Степа посмотрел на меня с жалостью.

— Видишь ли, — тихо продолжил он, — и сама планета Арис, и вся звездная система Эпсилон Верблюда — это гигантский творческий полигон.

— Не понял, — сказал я. — Что она собой представляет? Какой полигон?

Степан терпеливо пояснил:

— Театр! Можешь себе представить огромный театр размером с Солнечную систему, в котором ставятся и разыгрываются одновременно миллиарды пьес — драмы, водевили, инсценировки, комедии? Так вот, мы очутились в таком театре. Каждый житель планеты Арис и каждый путешественник, попадающий в эти края, является одновременно и актером, и режиссером, и автором романа, который он вольно или невольно создает и в котором участвует в качестве одного из героев.

— Не совсем понимаю, — признался я. — Сравнение жизни с игрой старо и почти ни о чем не говорит.

— Гм! — вздохнул Степан. — Ладно, начну объяснять с другого конца. Ходят легенды, что когда-то в глубокой древности на Арис жили обычные люди, пожалуй, очень впечатлительные, увлекающиеся, боготворившие искусство, но вполне нормальные, с нашей точки зрения. И вот это увлечение жителей Арис искусством со временем прогрессировало, разрасталось. Говорят, в истории планеты бывали периоды, когда повальное увлечение живописью, пением, поэзией, театром охватывало целые народы, страны. Случалось, из-за той или иной трактовки музыкального произведения возникали международные конфликты, доходило до кровопролития и даже начинались войны. Существуют различные гипотезы относительно того, почему искусство оказывает на жителей Арис такое сильное воздействие. Разбирать их подробно не буду. Сам я сторонник той мысли, что все дело в физиологии и психологии жителей планеты. Искусство, творчество — сильнейший, скажем так, наркотик для них. Так уж они устроены, что прекрасное и возвышенное не может оставлять их равнодушными. Я не преувеличу, если скажу, что среди жителей Арис во все времена трудно было найти человека, который бы с раннего детства не мечтал стать художником, писателем, поэтом, музыкантом, словом, представителем какого-либо вида искусства… — Степа на мгновение умолк, перевел дыхание.

Я уже хотел было полюбопытствовать, на чем же держится экономика Арис, если все занимаются искусством, но Степан не дал мне возможности вклиниться в его монолог.

— Ты, конечно, догадываешься, — сказал он, — что всем жителям планеты, как бы они того ни желали, заниматься только искусством было бы затруднительно и даже невозможно. Кому-то надо трудиться в поле и на заводах, строить жилища и развивать технику и промышленность. Кстати, и способности к творчеству не