Деревянные актеры - Елена Яковлевна Данько

обиженно поджимала губы. Марта бросала нам робкие сочувственные взгляды. Мейстер Вальтер то и дело подкладывал нам ломти хлеба, вынимал из золы печеный картофель и говорил:

— Веселей, веселей, ребята! Люблю, когда весело кушают! Паульхен, еще картошку! Иозеф, не зевай! А ну-ка, расправимся с этим ломтем по-свойски!.. Так его! А вот еще один!

Наконец я был не в силах больше есть. Мне стало жарко.

— А теперь не грех и покурить, — сказал мейстер Вальтер. — Где же моя трубка? Вишь, чорт, трубка-то пропала! — Он рылся в карманах, оглядывался вокруг и вдруг подмигнул.

— А вот она где! — радостно воскликнул он, вытаскивая трубку с серебряным ободком из кармана Паскуале.

Паскуале покраснел, как рак.

— Я не брал вашей трубки! Это неправда! — У Паскуале даже глаза наполнились слезами.

Мейстер Вальтер смеялся.

— Не сердись, петушок, не сердись, голубчик!

Паскуале вскочил.

— Идем, Пеппо, мы не воры!

— Клох-клох-ку-ка-ре-ку! — вдруг закукарекал петух, неизвестно как попавший за ящик.

Мейстер Вальтер ловил бившего крыльями петуха и приговаривал:

— Не сердись, петушок, скажи этим ребятам, что мы шутим!

— Клох-клох-клох! — раздалось примиренное кудахтанье.

Мейстер Вальтер уже держал петуха на груди, прикрыв его полой куртки, и ласково разговаривал с ним. Вдруг он распахнул куртку, и мы увидели, что никакого петуха нет, а есть только шляпа мейстера Вальтера с петушиным перышком.

Он подбросил свою шляпу и, сказав: «А ну, посмотрим, что я нынче заработал», стал вынимать из нее круглые пряники и угощать всех.

Я ничего не понимал. У Паскуале от обиды все еще горели щеки. Он не взял пряника.

— Ну, возьмите, пожалуйста, — сказала девочка. — Отец всегда так, он всякие фокусы проделывает!

— Ты что про фокусы? — крикнул отец, осторожно взял ее за нос и, поверите ли, вытащил у нее из носа длинную-предлинную ярко-розовую ленту. Он вытаскивал кусок за куском, отбрасывая ленту рукой, и говорил:

— Фу, фу, какой срам! Такая большая девочка, а что у нее в носу!

Я прыснул. Паскуале не мог удержаться от смеха. Девочка поправляла рыжие волосы и говорила:

— Ну, вот видите, я ведь не обижаюсь!

Она бережно собрала ленту и смотала ее.

— Помиримся, Паульхен! — Мейстер Вальтер протянул руку Паскуале. — Мейстер Вальтер еще не такие фокусы знает. Ему хорошо известно, что у тебя в мешке. Да, да, там сидит хорошенький Пульчинелла в черной масочке, а другой Пульчинелла, только поменьше, прячется у Иозефа за пазухой.

Я привскочил.

— Откуда вы знаете?

— Не бойтесь, ребята. Мы все время идем за вами следом. Вчера мы были на постоялом дворе, где вы представляли третьего дня. Нам все там рассказали. Я рад, что догнал вас. Я ведь сам кукольник-поппеншпэлер. Мы едем на ярмарку, в Тольц, а мой мальчишка-подручный вывихнул ногу и лежит дома у матери. Хотите работать у меня? Мне нужны помощники.

Мы с Паскуале переглянулись.

С мейстером Вальтером путешествовать будет и сытно, и не страшно, и весело.

— До ночлега пойдем вместе, — предложил мейстер Вальтер, — а там вы подумаете и решите. Марта, покажи им своих кукол, а я пока вздремну. — И мейстер Вальтер влез на тележку, прикрыл лицо шляпой от солнца и захрапел.

Я вымыл посуду у ручья. Фрау Эльза посмотрела на меня приветливее. Марта и Паскуале уже стояли над открытым сундуком с куклами.

Наверху лежал горбоносый, улыбающийся человечек, похожий на Пульчинеллу.

Кашперле

— Кашперле! — сказала Марта и обдернула на нем красную курточку. — Доктор Фауст! — Из ящика появилась фигурка в черном бархате, с большими грустными глазами. — Голо! — Плосколицая, черноглазая кукла сверкнула парчовым жилетом. Потом Марта вынула мохнатых чортиков с закрученными хвостами, карликов, скелет с блестящей косой, дракона в зубчатой броне и еще много других кукол.

Голо

Наконец она развернула куколку, лежавшую отдельно, и тихо сказала:

— А вот моя Геновева! — И нежно расправила усыпанную блестками фату и голубой атласный шлейф синеглазой Геновевы.

Все куклы были на немецких вагах, без железного прута. Рядом с нашими куклами они казались коротконогими, а в остальном были такие же, как наши.

Солнце уже скользило за горы, когда мы подошли к Тольцу. Босоногие ребятишки возились в пыли посреди дороги. Старый работник поил лошадь у колодца.

— Да это, кажись, мейстер Вальтер! — сказал он, заслоняя глаза ладонью от закатного солнца.

— Он самый и есть. Здорово, старина! Да ты никак помолодел! Видно, сухое дерево не гнется, — весело ответил мейстер Вальтер.

Старик заулыбался во весь рот. Ребятишки молча уставились на нас, потом один из них — самый шустрый — завертелся на одной ноге и пустился вдоль улицы, крича:

— Мейстер Вальтер приехал!

— Мейстер Вальтер приехал! — заорали остальные, и вся ватага помчалась впереди нас, вздымая пыль.

Сапожник с недошитым сапогом в руке высунулся из окна.

— Добрый вечер, мейстер Вальтер!

Выпачканный мукой парень выскочил на крыльцо пекарни и радостно завопил:

— Да это мейстер Вальтер со своим балаганом!

Из всех дверей и окон выглядывали приветливые лица.

Кто махал рукой, кто здоровался, кто просто орал:

— Мейстер Вальтер приехал!

У мейстера Вальтера для каждого было припасено веселое словечко.

Кашперле

На площади под островерхой колокольней строились ларьки, возводились качели и полосатые мачты для лазанья. Местечко готовилось к ярмарке.

Мейстер Вальтер с плотником стучали топорами, сколачивая балаганчик.

Марта, Паскуале и я чинили большую зеленую занавеску и проверяли кукол под навесом во дворе гостиницы.

На тополях наливались почки. Серый котенок, ловя кукольные нитки, смешил нас и мешал нам работать.

— Ай да ребята, вот это помощники, так помощники! — радостно воскликнул мейстер Вальтер, увидев, что я выпиливаю новую ножку для Вагнера, а Паскуале уже починил дракону сломанное крыло. — Ай да итальянцы!

Мейстер Вальтер чудесно управлял куклами. Стоило ему взять вагу в руки, как марионетка оживала. Так бывало лукаво повернет головку или важно выпятит животик, что все со смеху помирают. Но мейстер Вальтер не умел сам делать кукол. Он покупал их у одного резчика в Мюнхене или у итальянских кукольников, которых встречал на ярмарках.

— Ну-ка, Иозеф, — сказал мейстер Вальтер, — давно мне хочется иметь куклу, которая раскрывала бы