Желай осторожно (СИ) - Вересень Мара

Я рывком распахнула дверь. Темно. В оставленной на столе у окна лампы едва теплился под стеклянным колпаком огонек. Больше никакого огня не было. Ни огня, ни дыма, ни Анатоля. Стул с высокой спинкой стоял у стены справа от двери, на полу лежал бахромистый ковер с чуть подвернутым уголком.

— Ни хрена себе вам приглючилось, ваша светлость! — прониклась я масштабами отсутствия катастрофы. Вот интересно, что глубоконеуважаемый канцлер в свое зелье мешает, что от него такой дивный эффект, причем с каждым разом все чуднее?

Я собралась было закрыть дверь, но уловила краем глаза какое-то шевеление. Замерла и огляделась еще раз. Темные стеллажи, густые тени, стол с лампой, стул, аккуратно расстеленный серо-синий ковер с едва уловимо проступающим схематичным узором из снежинок.

— Ага! — воскликнула я и придавила коварный текстиль туфлей. Бахрома вздрогнула и затрепетала. Ковер собрался морщинками вокруг моей ноги и преданно забил кисточками.

— Так то! — победно заключила я, убирая ногу. Выходит, не все глюки — глюки.

— А был ли мальчик? — глубокомысленно рассуждала я, направляясь, как мне думалось, обратно к себе.

Свернувшийся в рулончик ковер скользил рядом, иногда вырывался вперед и экспрессивно тряс бахромой, если я, по его мнению, сбивалась с направления. Отголоски бурного девичника все еще бродили в крови, поэтому сбивалась я довольно часто. К тому же меня отвлекали размышления по поводу правдивости произошедшего в библиотеке. Расклад был пятьдесят на пятьдесят. Причем вторые пятьдесят, которые приходились на то, что я просто уснула на ходу под воздействием ворованного зелья, были какие-то более вероятные, чем то, что я и Анатоль… Щеки полыхнули, сладкие мурашки прошлись по позвоночнику. Да как мне теперь ему в глаза смотреть? Вот сразу же глюки вспомню…

Пару раз мы с ковром слышали невнятное бряцание и скрежет, но бряцало и скрежетало далеко и не страшно, стало быть, Железный дровосек выбрал себе другой маршрут для прогулки, не пересекающийся с нашим.

Спустя минут двадцать блуждания закончились. Я оказалась в знакомой части дворца, у входа в тронный зал, и сразу же нашла того, кого искала. Вениан, этот принц лжи и коварства, о чем-то проникновенно вещал моему батюшке, доверительно заглядывая ему в глаза. Рассыпался в благодарностях за такую прекрасную меня? Сулил златые горы и кисельные берега? Княжеская гордость была уязвлена и сильно задета. Я прищурилась, соображая, как бы так отомстить, чтоб внешне не заметно, но по самолюбию ударило кувалдой…

— Мари-Энн! — воскликнул принц и восхищенно вспыхнул сапфирами глаз. Экая я поэтичная сегодня! — Не желаете составить мне компанию за ужином?

Рыбка идет в сети? Сам напросился…

— С большим удовольствием, ваше высочество, — ответила я и изобразила самый идеальный реверанс в мире, такой, чтоб слюни потекли, и глазки потупила покорно, и томный вздох вишенкой… Вишни и солнце… Лицо вспыхнуло. Ладно, пусть, удачно вышло.

Папенька поиграл бровями назидательно, мол, не балуй. Знал дочь свою непутевую, как облепленную, но запрещать не стал. Вот за что семейные узы уважаю, так это за сплоченность. Между собой все как кошка с собакой, но стоит кому чужому задеть — мало не покажется. По крайней мере, у меня так. Значит и у Мари-Энн. Я же ее подобие, а иначе, зачем меня Толик сюда сквозь тернии тащил.

Я удостоилась великой чести лицезреть покои его высочества. Сапфировый и золото. Красиво и много. И зеркала. Чтоб себя такого прекрасного почаще лицезреть. Я даже переодеваться не стала, как была так и явилась. Только волосы пригладила. Получился такой эффектный диссонанс меня и окружающей обстановки. Но я ж не на свидание, а за возмездием, так что… Но хорош, ни отнять ни прибавить. Идеальный принц из сказки. Галантен, обходителен и, что греха таить, целуется хорошо. Вот уже ручки облобызал, вырез взглядом огладил, прядку за ухо заправил и спину затрогал всю, пока к столу накрытому вел и на стул усаживал. Даже библиотечные глюки померкли. Опять светляков распустил?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Вы сегодня на удивление молчаливы, любовь моя, — проворковал Вениан, надкусывая виноградинку с таким видом, что мне водички захотелось. Кисленькой. Любовь у него уже… Ага.

— Слишком много потрясений в последнее время, ваше высочество, — вежливо ответила я ковыряясь вилкой в салате.

Принц сидел во главе стола, я по длинной стороне рядом, справа от него, достаточно близко, чтобы он легко накрыл своей рукой мою.

— Могу я попросить вас, Мари-Энн, звать меня по имени, хотя бы наедине? Нам давно пора отбросить излишнюю официальность в общении. Возможно, я не так часто уделяю вам время, как вам бы того хотелось, но после свадьбы все будет по-другому.

«Угу, — мысленно протянула я, — то, что «по-другому», это вне всяких сомнений».

— Князь дон Стерж просил принять ко двору вашу младшую сестру Женевьев. Вы намекали, что Колин не слишком нравится, но у нее великолепная репутация и со своими обязанностями она справляется вполне успешно, вероятно, вам просто не хватает кого-то из более близкого круга.

— Чтоб Женька мне косы плела? Да ни в жизни! — вырвалось у меня.

Честное слово, оно само! Я даже принцеву инфу обработать не успела! Что за очередные чудеса? Из той же оперы что и танцы с реверансами? В голове отчетливо проступил образ шатенистой пустоголовой девицы с руками из ненужного места и единственной конкретной мыслью «Замуж!». Для массовости можно взять, по крайней мере, если и будет пакостить, то по-родственному. Или отвлечется на кого-нибудь. Тут женихов много, на всех хватит. Главное, было бы чем жениться!

Вениан разулыбался, словно увидел что-то хорошее, вроде птички или котеночка. Очень искренне, к слову, я даже засомневалась на счет мести.

— Вот теперь вы прежняя, — пояснил он. — Такой вы мне больше нравитесь. Признаться честно, здесь исключительно мало открытых людей и это угнетает. Не хочу, что бы вы превратились в очередную куклу, строго следующую рамкам этикета.

— Так… ведь скандал… если не следовать, — проговорила я, а Вениан тем временем пододвинулся теснее, завладел и второй моей рукой и гладил ладошки кончиками пальцев, таинственно глядя в глаза и… да, улыбаясь.

— Согласен на скандал, — прошептал он и коснулся моих губ своими, — готов оскандалиться прямо сейчас.

— Ваше высочество…

— Вениан… — еще один легкий поцелуй, и меня начинает потряхивать, и это уже точно не глюк.

— Вениан, — повторяю я, меня выдергивают из-за стола, подхватывают на руки, куда-то несут и, продолжая целовать, опускают на прохладное и гладкое.

Над головой сапфировый балдахин, расшитый звездами и спиралями, а пальцы Вениана уже выводят такие же спирали на моих плечах и груди. Я отвечаю. Отвечаю?! А чьи это ручонки стаскивают с высочества одежку, кто тут выгибается навстречу рукам прижимаясь теснее к придавившему меня к кровати телу. И тут я понимаю, что несмотря на юбки и прочую надетую на мне лабуду уж что-нибудь я бы уже почувствовала, слишком уж мы близко друг к другу.

«Главное, было бы чем жениться!», — несколькими минутами ранее весьма экспрессивно думала я. Черт… Я нечаянно…

Месть удалась.

33

Все, никакой больше мести. Не быть мне Темным Властелином. Темные Властелины не ржут по углам, не жалеют незадачливые объекты, и им не бывает стыдно в процессе отмщения. Мне удалось спустить инцидент на тормозах и сбежать, изобразив смущение, пусть запоздалое, но уместное, пока бедняга Вениан не сообразил, в чем дело. Бежать пришлось быстро. Смех, стыд и раскаяние настигли меня у оранжереи. Я заныкалась в кустах и долго изображала веселое привидение. С дорожки меня видно не было. Только слышно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вечер был поздний. Встретить можно было только кого-нибудь из слуг, и я не особо опасалась, что мой одинокий променад заметят. Отсмеявшись, я выбралась и принялась отряхивать одежду от сора и добывать из волос листья, неспешно дефилируя по царству зеленых насаждений. По спине прошелся поток холодного воздуха, кожу кольнули снежинки. Окна они тут не закрыли, что ли? Сейчас же вымерзнет все к бесям. Я оглянулась в поисках источника арктических веяний, но нашла только последствия: листья некоторых особо чувствительных особей из мира растений пожухли и поникли. Ежась, пошла к цели испытанным методом «горячо-холодно». И с каждым разом холодно становилось сильнее, словно не окно открылось, а портал на Северный полюс.