Странный город - Дмитрий Инин

помешан был на гаджетах, забрался на крышу института, расправил крылья и прыгнул, в общем в соревновании физика против Голливуда, физика уверенно победила со счетом один ноль, говорят отскребали его часа два от асфальта, ну а последнего зарезали, этот дурик думал, что если маску на пол лица надеть, так его никто не узнает, ошибался, неделю по ночам с преступностью боролся, а потом одним прекрасным утром, снял свой костюмчик, пошел в магазин за хлебом, тут то его и узнал один из местных хулиганов, ножик под ребро и нет больше бэтмена, без своего костюма он против хулигана не пляшет. — Бабайка злорадостно оскалился.

— Не любишь ты бэтменов. — Констатировал я факт.

— Не люблю. — Честно признался он, я как-то само собой все же начал его воспринимать как мужчину. — Они меня им пугали!

— Пугали? — Я удивленно вытаращился на бабайку. — Извини, как тебя можно кем-то напугать? Это же вроде твоя суть, пугать людей.

— Не просто. — Вздохнул лохматик. — Тут понимаешь, очень разветвленная сеть подвалов, минус пять этажей, целый лабиринт технических тоннелей и помещений, и используют их как место ссылки неудачных экспериментов, у нас почему-то не принято от своих избавляться, утилизировать, так сказать, не удачные или просто бесполезные эксперименты, поэтому и существуют и вот эти подземелья или, к примеру темный лес. Вроде, как и руки у начальства чисты, и мы тут какую-никакую пользу приносим. Вот сюда ко мне и сослали одного из этих ушастых, один из первых экспериментов Кощея с бетменом, почему то у него получился не просто борец с преступностью, а упырь, то ли наш дражайший директор до этого фильм про вампиров посмотрел, то ли еще чего, но тварь получилась у него с непреодолимой жаждой крови и справедливости, ну и начал он тут шалить, и главное подкрадывается то бесшумно, исчезает бесследно, жить не дает, спать не дает, нападает на местных, кровь пьет и нервы наши треплет, видите ли, воровать медный провод плохо, драться между собой, плохо, достал всех, сил нет. Так вот мало того, что никто не знал, чего от него ждать сегодня, то ли он в глотку вцепится, то ли мораль читать начнет, передвигалась эта тварь совершенно бесшумно, ты вот, представь, стоишь, занимаешься своими делами, никого не трогаешь, и тут у тебя из-за спины голос, «Прекрати это немедленно», а что прекращать? Кто знает, то ли он сегодня пристал потому, что ногти не стрижены, то ли потому, что ты Ауку Кощеевича мутузишь, то ли просто прекрати шевелиться, чтоб он кровушки твоей испил, а главное жуткий какой, сам черный, здоровый, плащ развевается на сквозняке, уши резиновые торчат в разные стороны, вот промеж этих ушей его и приголубил кто-то разводным ключом, чтоб не доставал.

— Душераздирающая история. — Притворно посочувствовал я. — Но скажи, что мне делать, как к Кощею то на прием попасть?

— Я же говорю, — Снисходительно посмотрел на меня бабайка. — К Кощею не попасть, к Василисе могу провести, она как раз на нижних этажах ошивается, охрану ругает и координирует.

Я на секунду призадумался, и в моей памяти всплыл мой самый первый день в этом городишке, когда Василиса меня привезла к Кощею, то, в лифте она набирала коды, сканировала сетчатку глаза, вот уж у кого-кого, а у нее допуск к директору института есть сто процентов.

— Идет! — Я хлопнул в ладоши. — Веди меня к Василисе. Только вот разговор у меня к ней, так сказать, приватный. Мне нужно застать ее одну, так чтобы без посторонних рядом.

— Без посторонних? — Бабайка задумался. — Это сложно, я же говорю у них там сейчас деятельность кипит, она постоянно кому-то что-то приказывает, кого-то координирует, деловая такая вся стала, я то ее помню еще совсем соплюхой.

— Маленькой девочкой, которую тобой пугали? — Усмехнулся я.

— Да какое там, — Бабайка отмахнулся. — Эту напугаешь, да и маленькой она никогда не была, мы же появляемся в этот мир сразу, как есть, у нас с детьми вообще проблема, есть, конечно, Ивашек пяток, да Жихарок разных. — Он сплюнул. — Отморозки чертовы.

— Почему это? — Не понял я.

— Да вот потому. — Он криво усмехнулся. — Телом они не взрослеют, а вот мозги развиваются, но очень уж специфически, там комплексов и проблем психологических связанных с осознанием того, что они никогда не повзрослеют, миллион, вот и растут озлобленными и абсолютно безжалостными, слыхал я, что наши их использовали как диверсионные группы, никто же не заподозрит ни в чем нехорошем маленького сопливого мальчишку, пока он удар не нанесет, от того и отморозки, особенно Жихарки, Ивашки то хотя бы воспитанные, а тех, говорят по канону воспитывали разбойники Кот и Дрозд, и чего ждать от детишек воспитанных в криминальной среде?

— Да уж… — Я почесал затылок, бабайка только что во мне развил еще одну фобию, теперь я от каждого мелкого пацана шарахаться стану, ну так, на всякий случай.

— Я вот что думаю, — Прервал мои мысли монстр. — Есть одно место, куда Василиса точно одна ходит.

— В туалет! — Перебил я его.

— Зачем в туалет? — Бабайка уставился на меня непонимающим взглядом. — Не поведу я тебя к ней в туалет. Ты что извращенец? Кофе она пьет в тишине, каждые пару часов, а может и чаще, она же с Соловьевичами работать сейчас вынуждена, а те ее бесят, значит минутка тишины ей необходима куда как сильнее. У них оперативный штаб на минус первом этаже, там три комнаты отдыха, но в одной кофеварку не чистили с момента основания Института, и кофе там старым опоссумом воняет, во второй стены плакатами с голыми женщинами обклеены, а значит туда она тоже не пойдет, а вот третья, самое то, уединенная, с маленьким кожаным диваном и нормальной кофе машиной, я тебя туда отведу, там и подождешь Василису и изложишь ей все свои вопросы.

Я лишь согласно кивнул, ну а что спорить, бабайка все тут знает лучше меня, да, собственно, я тут вообще ничего не знаю, остается только довериться этому странному существу, плыть, значится по течению и надеяться, что тебя не размотает по скалам.

Следуя за своим провожатым по темным коридорам, отдававшим сыростью и с облупившейся краской на стенах, я старался не потерять из виду его сгорбленную спину, освещение тут было совсем уж скудное, практически никакого, лишь время от времени встречались все еще горевшие длинные лампы в облезлых светильниках, в наше время таких ламп уже почти нигде не встретить, говорят их повально меняли, как не экологичные еще где то в начале двухтысячных, а