Хочу «Оскар»! - Стил Даниэла

Таня рассмеялась, с Максом ей определенно повезло.

– Завтра я приведу с собой еще и Гарри. Кормить режиссера с лишним весом не хочет никто, а вот собаку всегда накормят. Он ужасно жалобно выглядит, когда поскуливает и пускает слюни. Я тоже как-то попробовал пустить слюни, но меня попросили покинуть помещение и пригрозили написать жалобу в профсоюз, так что теперь для этих целей я вожу Гарри.

Таня расхохоталась. Макс посоветовал ей не слишком расстраиваться из-за поправок и из-за резких замечаний Дугласа. Это была его обычная манера работы. Некоторые продюсеры были еще менее терпимы, чем Дуглас, и постоянно требовали что-то переписать. Тане было интересно, какие замечания она завтра услышит от актеров и насколько внимательно они на самом деле прочитали сценарий. Актеры, занятые в мыльных операх, просто выходили на съемочную площадку и играли под суфлера. Но сейчас они работали над полнометражным фильмом, а это делалось куда более тщательно.

Таня семь часов просидела над сценарием, проработав все замечания Дугласа и Макса. Она заказала в номер омлет и салат. В полночь она все еще сидела за работой. Закончив, Таня позвонила Питеру, с дочерьми она сегодня не поговорила – заработалась и упустила момент, а теперь они уже спали. Питер еще не спал, он читал и ждал ее звонка. Он понял, что Таня заработалась, поэтому и не стал ее беспокоить, а просто ждал ее звонка.

– Ну и как все прошло сегодня? – с интересом спросил Питер.

– Даже не знаю. – Таня прилегла на кровать. – Уэйн невзлюбил одну из наших героинь. Я весь вечер переписывала эпизоды с ее участием. По-моему, стало хуже. Мы просовещались до трех часов без единого перерыва. К концу я думала, что просто рухну. А после я сидела у себя и не вставала со стула. Боюсь, я не справилась. Завтра мы все вместе встречаемся с актерами, чтобы выслушать их замечания.

– Звучит сурово, – с сочувствием сказал Питер. Но он знал, что Таня к этому была готова. Она умела работать, умела быть самокритичной. Она никогда не отступала, не решив проблемы, будь то связно с работой или с чем-нибудь еще. Это было одно из достоинств Тани, которым Питер восхищался.

– А у тебя что? – спросила Таня. – Я не позвонила девочкам, заработалась и не заметила, как время прошло. Позвоню им завтра.

– С ними все в порядке. Алиса принесла нам лазанью и свой знаменитый кекс. Мы все объелись. Я сделал салат. В общем, сегодня вечером я легко отделался.

– А Алиса осталась у вас на ужин? – поинтересовалась Таня и услышала, что да, осталась. – Я перед ней в долгу. Если она станет вас кормить, я буду готовить для нее следующие десять лет.

– Честно говоря, это было очень кстати. А еще она отвезла Мэг на футбольный матч, а то Молли забрала машину. Алиса меня просто спасла. Я не мог уйти с работы вовремя и позвонил ей. Поймал ее в последний момент – она как раз уходила из галереи и сказала, что подбросит Мэган.

Таня много раз делала то же самое для детей Алисы, но она все равно была ей признательна. Помощь Алисы смягчала терзающее Таню чувство вины, но при этом она еще острее чувствовала себя виноватой из-за того, что за нее все делают другие. Придется смириться с этим чувством вины. Для Питера помощь Алисы была настоящим спасением, он бы совершенно замотался в одиночку, ведь у него всегда было много работы.

Они говорили недолго, им обоим назавтра предстояли ранние деловые встречи, и нужно было как следует выспаться.

На следующее утро Таня снова была на своем месте в зале для совещаний. На этот раз Макс действительно привел с собой собаку – если этого пса можно было так назвать. Размерами Гарри был ближе к небольшой лошади, но вел он себя вполне пристойно: устроился в углу и положил огромную голову на лапы. Гарри был настолько хорошо воспитан, что, после того как проходил шок при первом знакомстве с ним, все попросту забывали о его присутствии. Его никто не замечал до тех пор, пока в комнате не появилась еда. Тогда Гарри насторожился, громко заскулил и принялся обильно пускать слюни. Макс угостил его, и остальные тоже надавали псу кусочки со своих тарелок, а потом Гарри, довольный, снова улегся и заснул. Гарри был необыкновенно вежливым псом. В середине совещания Таня сказала Максу об этом.

– Гарри вообще-то мой товарищ по жизни, а не собака, – с улыбкой сказал Макс. – Он когда-то удачно снялся в рекламе. Я вложил заработанные им деньги на фондовой бирже, и Гарри получил приличную прибыль. Так что мы с ним на равных делим жилище, и он вносит свою часть квартплаты. Он мне как сын.

Обсуждение сценария было долгим и бурным. Дуглас с помощью Макса умело вел его. Таню очень удивило, как много замечаний сделали актеры. Некоторые из них были точны и шли на пользу делу, другие были беспорядочны и неуместны, но в основном всем актерам нашлось что сказать, и всем что-то хотелось изменить. Наибольшей проблемой оказались диалоги, которые «были не в их духе», «звучали как-то не так». Над ними потом в основном и работала Таня, изыскивая способ выразить те же мысли и чувства иначе, чтобы актеры восприняли и передали их достоверно и в то же время очень лично. Процесс был длинный и утомительный, и Дуглас не раз начинал раздражаться и злиться на всех. Он, похоже, был нервозен и опять начал спорить с Таней из-за очередной сцены с участием той же героини, по поводу которой они уже сражались накануне.

– О господи, Таня, – крикнул на нее Дуглас, – прекратите защищать эту суку! Просто переделайте ее линию в сценарии.

Таня была поражена. В зале на некоторое время воцарилось молчание. Макс ободряюще подмигнул Тане. Он видел, что слова Дугласа уязвили ее.

После совещания Дуглас остановился поговорить с Таней, пока актеры выходили из зала. Было почти шесть вечера, они просидели практически целый рабочий день. Но в отличие от вчерашнего в зал на протяжении всего дня то и дело ввозили тележки с едой. Таня вспомнила слова Макса. В четыре часа привезли булочки, взбитые сливки и клубнику, а суши и тофу подавали весь день в огромных количествах.

После обсуждения все актеры отправились в спортзал или на занятия со своими тренерами. Тане же хотелось лишь одного – добраться до своего бунгало, лечь и накрыться с головой одеялом. Она вымоталась до предела, поскольку ей весь день приходилось сосредотачиваться на всем, что говорилось, попутно вносить правку в сценарий и делать пометки для будущих изменений.

– Простите мою резкость, – невозмутимо произнес Дуглас. Он был спокоен и улыбался Тане, словно ничего не произошло, но Таня чувствовала себя так, словно ее сбил автобус, и Дуглас это видел. – Эти совещания с актерами всегда выводят меня из равновесия. Они придираются к каждому слову и каждой детали и беспокоятся о том, как это будет звучать. В их контрактах записано, что они могут предлагать поправки к сценарию, и они считают свою работу невыполненной, если не попросят вас переписать каждую сцену с их участием. Иногда мне хочется всех их удавить. Эти обсуждения с актерами длятся целую вечность. Ну, как бы то ни было, извините, что вы попали под горячую руку.

– Я понимаю, – кивнула Таня, не поднимая глаз на Дугласа. – Я тоже устала. Деталей множество, а я пытаюсь сохранить целостность сценария и при этом сделать так, чтобы все были довольны.

Это всегда было нелегко, и уж это Дуглас прекрасно знал. Он проходил это сотни раз, с десятками сценариев.

– Я поработала с персонажем, которого вы так невзлюбили. Полагаю, я еще не решила проблему, но честно пытаюсь. Думаю, загвоздка в том, что мне она не показалась настолько омерзительной. Я вижу все ее чувства, все тайные мысли и намерения, потому мне кажется, что она отнюдь не такая зануда, какой выглядит на первый взгляд. Возможно, я идентифицирую ее с собой, и я такая же нудная, как и она, – с улыбкой сказала Таня. Дуглас лишь покачал головой. Таня была рада, что он перестал давить на нее. Таня никогда не умела работать под прессом. Такой тон, как сейчас, был гораздо более эффективен.

– Да какая вы зануда, Таня?! Вы кто угодно, но только не зануда, и, уверен, сами знаете об этом.