Верхний этаж - Александр Власов

— Ты? — очень обрадовался Никита Савельевич. — Скажи, пожалуйста, есть там у вас хорошая столовая?

— Хорошая? — переспросил Семен, не понимая, зачем мастеру знать про мишерские столовые. — Есть какая-то… И не одна…

— Перекусить можно?

— Накормят, а уж как?..

— А твоя мама чайком меня не угостит? — улыбнулся Никита Савельевич и сразу же добавил: — Шучу! Шучу!.. Обойдусь и столовой!.. Меня посылают в Мишеру на денек — надо встретиться в клубе со школьниками. Теперь везде центры по профориентации открылись — всюду ездить приходится.

Никита Савельевич ничего не придумывал. Выезды мастеров в города области были обычным делом. Но поездку в Мишеру он организовал сам, чтобы не только потолковать со школьниками о профессии строителя, но и побывать дома у Семена. Зная его норовистый характер, мастер постарался создать впечатление, что эта поездка никак не связана с Семеном — простое совпадение.

Уже спускаясь вниз по лестнице, Никита Савельевич оглянулся.

— Семен! Я вот что подумал: не хочешь со мной домой прокатиться? Мне веселей будет… Я в воскресенье еду.

— До него дожить надо! — вылетела у Семена необдуманная и какая-то тоскливая фраза.

— Доживем! — подбодрил его Никита Савельевич, — Надумаешь — скажи. Договоримся, где и когда встретиться.

— Съезди! — посоветовал Семену Петька. — Чего не съездить?.. С ним интересно. И своих повидаешь.

Семен ответил не сразу.

Он стоял на площадке, вцепившись в перила, и смотрел на спускавшегося вниз мастера. Случайно или нарочно едет он в Мишеру? Поехать с ним или отказаться? Об этом думал Семен. Идти в макетную ему не захотелось.

— Догоню его, поговорю! — соврал он Петьке, — А ты не жди меня — иди.

Предложение Никиты Савельевича выбило Семена из колеи. Бесцельно и растерянно бродил он по училищу, вслушиваясь в себя, в отголоски своих путаных мыслей. Ему становилось то страшно от каких-то предчувствий, то вдруг страх отступал и делалось приятно от сознания, что скоро он сумеет побывать дома. Семен и раньше мог бы проведать мать. Мешало одно — Сороконог и его вездесущие дружки. Как ни прячься, они пронюхают о его приезде и встречи с ними не миновать. Пристанут, прилипнут — не отвяжешься!

Теперь положение изменилось. Семен дал себе страшную клятву: мотоцикл — последняя уступка Сороконогу. Если он снова будет преследовать его и стращать, Семен пошлет заявление в милицию, напишет обо всем без утайки, убежит из училища и уедет к матери. При нем дом не подожгут! Он из него не выйдет ни на минуту, ночью спать не будет, пока милиция не заберет всю «компаху» вместе с Семеном.

Это было решено твердо, но его еще не покидала надежда на другой исход. Сороконог хоть и страшен, и жесток, и верить ему нельзя, а все же он не глуп и должен понять, что всему есть предел. Он знает: опасно доводить Семена до полного отчаянья — взорвется и не только их, но и себя не пожалеет.

С этими мыслями слонялся он по училищу, пока не подумал, что может обратить на себя внимание: зачем бродит по этажам, кого ждет? Да и сам он лишь сейчас понял, что удерживает его здесь. Не ставя перед собой такой цели, он неосознанно кружил и топтался вблизи от комитета комсомола, будто ждал, когда окончится заседание. «Почему будто? — усмехнулся он про себя. — Так и есть! Хотя торчать тут — глупее глупого!»

И теперь уже с совершенно определенной целью Семен вернулся в общежитие, собрал все, что можно постирать и почистить, и пошел в «бытовку». Из окон этого помещения был виден внутренний двор, куда, по расчетам Семена, Зоя должна прикатить неисправный мотоцикл.

Часа полтора провозился он в «бытовке». Несколько раз перестирал носки и даже высушил их утюгом. Потом принялся за ботинки и навел такой лоск, какого не было на них и в день покупки.

Полотенце, как и все постельное белье, регулярно обменивалось в общежитии на чистое, но Семен выстирал и полотенце. Не сидеть же в «бытовке» без дела — изредка забегавшим сюда ребятам это могло показаться странным.

Когда он разложил сырое полотенце на гладильной доске и провел по нему сердито зашипевшим утюгом, во дворе появился завхоз. Обращаясь к кому-то, он вытянул руку в сторону старого кирпичного склада. Потом показалась Зоя. Держась за руль, она шла рядом с мотоциклом и подталкивала его вперед. Крыша склада была с большим навесом. Под него она и поставила свой ИЖ.

Не радость испытал Семен, увидев, что все идет по его плану. Ему опять стало страшно. Почудилось даже, что Зоя, сняв с головы шлем и повесив его на мотоцикл, смотрит прямо на него, на Семена. Смотрит какими-то понимающими и чуть насмешливыми глазами, словно заранее знает, что должно произойти.

Прижав руку к нервно задергавшейся щеке, Семен скомкал сырое полотенце и выбежал из «бытовки».

Переполох

Спал Семен хорошо. Переволновался за день и как лег в постель, так и не шелохнулся ни разу. И снов никаких не видел. Проснулся — в комнате темно, в общежитии и на улице тихо. Но чувствовал Семен, что его час настал. У него хватило духу усмехнуться и пошутить: «Последнее дело Шерлока Холмса!» Он чуть не повторил вслух слово «последнее» — так оно грело ему душу.

Одевшись без единого шороха, он проверил не выпал ли из кармана хитро изогнутый гвоздь, приготовленный загодя, и через окно вылез наружу. Вчерашний снег весь превратился в слякоть, и Семен досадливо крякнул: мокрый асфальт не позволит ехать с большой скоростью.

Безлюдной улицей, держась на всякий случай поближе к стенам общежития и училища, он добрался до железной ограды двора. Замок на воротах Семен видел всего один раз, да и то издали, но этого было для него вполне достаточно. Просунув руку за металлическую створку ворот, он нащупал замок и уверенно ввел в него изогнутый гвоздь. Щелкнув, дужка высвободилась, и Семен вошел во двор. Он не торопился. Поспешишь — обязательно допустишь какой-нибудь промах.

Подойдя к мотоциклу, Семен позволил себе постоять и подумать. Возник совершенно непредвиденный вопрос: что делать со шлемом? Передать его Сороконогу как дополнительный трофей? Не-ет! Уж этого он не дождется! Ехать без шлема тоже нельзя — гаишники могут остановить, что Семена не устраивало. Значит, надо надеть шлем, но как с ним вернуться в училище? Могут заметить! И Семен решил к своему долгу за мотоцикл приплюсовать и стоимость шлема, а его, подъезжая к тринадцатому километру, забросить в кусты.

Здесь же, около склада, Семен в темноте на ощупь отыскал разомкнутые вчера провода и соединил их. Подчиняясь опытной руке, мотоцикл послушно покатился к воротам. Семен закрыл замок и терпеливо отшагал рядом с ИЖем два квартала. Только тут, вдали от училища, он сел на мотоцикл и включил мотор.

Навстречу попался первый трамвай, потом такси обогнало Семена. Он ехал осторожно, потому что дорога становилась все более скользкой. Подул холодный предрассветный ветер, и мокрый асфальт быстро покрылся тонкой пленкой льда. Но только в первые минуты внимание Семена было целиком поглощено управлением мотоцикла. Вскоре глаза и руки продолжали делать свое дело, а мысли переключились на другое.

Сегодня Семен искал оправдания своему поступку. Он не хотел снова почувствовать себя вором. Ну какой он вор, если выплатит все деньги? Были бы они в кармане, он сейчас же выложил бы их Зое. Но их нет у него, он отдаст их позже. Получается, что он не ворует мотоцикл, а как бы покупает его в рассрочку. И пусть ИЖ немного подержанный — Семен заплатит за него как за совсем новый! И за шлем заплатит!.. К тому же Зоя, как и Иннокентий Гаврилович, представлялась Семену человеком, для которого не все сводится к собственному маленькому благополучию. Да она, может, и сама отдала бы мотоцикл, если бы Семен сказал ей, что под угрозой жизнь его матери.

Это были очень приятные, успокоительные рассуждения. Они чуть ли не целиком оправдывали его. Но вдруг до сознания Семена дошло, что все утешительные мысли разлетелись бы в прах, если бы вместо Иннокентия Гавриловича и Зои были бы другие люди — хуже, черствее. Тогда Семен не осмелился бы позвонить директору и, наверно, не увел бы мотоцикл, потому что не рассчитывал бы на чью-то доброту и не надеялся на пощаду. Выходило так, что он причиняет зло тем, кого считает хорошими людьми.

Впереди прорезались огни поста ГАИ, и Семен, не додумав до конца мысль, которая показалась ему самой важной, приготовился к проезду мимо опасного места. Здесь его могли остановить и задержать. Повода для этого вроде ее с было. В глубоком шлеме, длинный не по возрасту и костистый, Семен выглядел лет на девятнадцать. И мотоциклом он владел безупречно, но мало ли что вздумается гаишникам. Один из них стоял с жезлом на обочине дороги, другой сидел в стеклянном фонаре будки.

Метров за сто до поста Семен, как и положено, сбросил газ. Волнение все-таки дало себя знать. Он проехал мимо гаишников на слишком малой скорости. Дежуривший снаружи милиционер даже подумал, что мотоциклист собирается остановиться около него — спросить что-нибудь. Но Семен, не останавливаясь, прополз мимо поста, а миновав его, резко рванулся вперед.