Люди. По следам наших миграций, приспособлений и поисков компромиссов - Луис Кинтана-Мурси

встречавшемуся нам представителю культуры Кловис по имени Анзик-1, и она дала начало популяциям индейцев Центральной и Южной Америки. Географически место, где могло состояться это разделение, остается неясным, но вероятно между Восточной Берингией и свободными ото льда областями Северной Америки. Последовавшее за первой волной миграции заселение Америки было исключительно быстрым: менее чем за 1500 лет эта волна уже достигла Огненной Земли у южной оконечности Южной Америки. Что касается путей, по которым следовала эта первая большая миграционная волна, то учеными были предложены две гипотезы: по одной, они пролегали вдоль берегов Тихого океана, по другой – внутри континента и были ограничены свободным ото льда коридором шириной около 1500 километров.

Таким образом, большинство нынешних американских популяций происходит от одной-единственной популяции, пришедшей на континент около 16 000 лет назад. Тем не менее, еще как минимум две миграционных волны имели место в арктических областях Америки. Первая, около 4500 лет назад, привела к появлению палеоэскимосов: эта волна связана с возникновением культур Саккак и Дорсет. Вторая дала начало неоэскимосам чуть более 1000 лет назад, и она связана с культурой Туле. Секвенирование древних геномов палеои неоэскимосов существенно расширило наши знания об истории заселения арктических территорий Америки. Первый древний человеческий геном, который был секвенирован, – это геном представителя культуры Саккак, жившего в Гренландии 4000 лет назад. При его секвенировании выяснилось, что популяция, к которой принадлежал этот индивид, была генетически близка к корякам и чукчам, жителям Восточной Сибири, но не к современным американским индейцам и инуитам – и это подтверждает гипотезу существования независимой миграционной волны. Геномный анализ дополнительных образцов культур Дорсет и Туле уверенно подтвердил их происхождение от палеоэскимосов, чей генетический материал за последние семьсот лет был замещен в ходе еще одной миграционной волны, связанной с возникновением культуры Туле и породившей современных инуитов.

Наконец, могла быть и четвертая миграционная волна, существование которой предположили независимо друг от друга команды Дэвида Райха из Гарварда и Эске Виллерслева из Копенгагена на основании открытия генетической метки австрало-меланезийского происхождения у некоторых групп индейцев Бразилии. Тем не менее, пока не установлено, является ли обнаруженное присутствие австрало-меланезийского происхождения в Америке результатом позднейшего генетического обмена, или оно свидетельствует о реальном существовании еще одной, четвертой популяции, ставшей родительской для американских индейцев и по своим генетическим характеристикам близкой к автохтонным народам Австралии, Папуа – Новой Гвинеи и Юго-Восточной Азии.

Генетическое наследие рабства и колониального периода

Заселение Америки не заканчивается историей миграций предков современных индейцев: оно также подразумевает – начиная с конца XV века – встречу миллионов коренных жителей Америки с популяциями европейского и африканского происхождения. Гибридизации между этими тремя генетическими составляющими происходили с разной интенсивностью, в зависимости от демографических и социокультурных факторов. Эти гибридизации и определили генетическое разнообразие нынешних популяций на территории Америки. Европейская иммиграция начинается с прибытия Христофора Колумба на Багамские острова в 1492 году. Первыми прибыли на континент иммигранты португальского и испанского происхождения, преимущественно мужчины, которые основали различные колонии на Карибских островах, на побережье Тихого океана и на некоторых внутренних территориях, уже заселенных индейцами. В следующем веке в Америке появляются и другие европейцы, англичане и французы, обосновавшиеся на Антильских островах и вдоль Атлантического побережья, главным образом в Северной Америке. Что касается африканцев, то они прибывали очень быстро, в колониальный период в результате работорговли, организованной испанцами и португальцами, и затем при английском и французском господстве, прежде всего для работы на плантациях тростникового сахара. Работорговля принимает широкий размах вместе с резким падением численности коренного населения: подсчитано, что в результате прибытия европейцев погибло около 90 % индейцев.

В колониальный период на континент попало около 2 миллионов европейцев и 10 миллионов африканцев, что оказало значительное влияние на историю Америки. И даже если отмена рабства в XIX веке остановила массовое прибытие африканцев, то европейская иммиграция продолжалась вплоть до начала XX века как в Северную, так и в Южную Америку. Важно подчеркнуть, что отношения между европейскими переселенцами и популяциями индейского и африканского происхождения очень отличались в британских и испанских колониях. Дело в том, что на протяжении всей американской колониальной истории социальные барьеры между европейцами и неевропейцами в Британской Америке были гораздо более серьезными, чем в Латинской Америке, и это оказало значительное влияние на уровень смешанных браков между популяциями различного происхождения.

Смешение, ставшее результатом различных социальных и культурных связей между народами, населявшими Америку, сказалось на генетическом разнообразии нынешних популяций. В свою очередь, изучение этого генетического разнообразия позволяет нам проникнуть в демографическое прошлое Америки и, даже в отсутствие исторических данных, узнать, какое воздействие на прошлое и настоящее оказала каждая из участвующих компонент – индейская, европейская и африканская. Если не учитывать популяции, которые сами себя определяют как народы исключительно индейского происхождения, то генетическое исследование современных популяций на всем пространстве американского континента ясно отражает результаты колониальной истории Америки. Так, популяции Северной Америки (Канады и Соединенных Штатов) имеют преимущественно европейское происхождение (более чем на 85 %), за исключением Гренландии, популяция которой на 75 % автохтонного происхождения (инуиты).

Зато в Центральной и Южной Америке генетические данные демонстрируют большее влияние гибридизации на историю этих регионов, подтверждая тем самым, что не такие жесткие социальные барьеры благоприятствовали метисации. Таким образом, две наиболее выраженные в Латинской Америке генетические составляющие – это европейская, которая охватывает от 20 до 60 % в зависимости от популяции, и индейская, которая колеблется от 20 до 80 %. Например, европейское происхождение доминирует у населения Коста-Рики, в Аргентине и в Бразилии, составляя более 50 %, а индейское преобладает в Боливии, Перу, Мексике и Гватемале, где достигает от 60 до 80 %.

Что же касается африканской составляющей, то она выражена слабо, на уровне приблизительно от 5 до 10 %, в большинстве популяций Северной, Центральной и Южной Америки, не идентифицирующих себя как народы африканского происхождения, – за исключением Бразилии и Колумбии, где африканская составляющая достигает уровня 20 %. Гораздо сильнее африканская генетическая составляющая выражена – как этого и можно было ожидать – у популяций, определяющих сами себя как народы африканского происхождения, как в случае афроамериканцев Северной Америки, у которых она присутствует на уровне около 80 %. Зато среди чернокожих общин Латинской Америки африканская составляющая достигает уровня от 30 до 50 %: это наглядно иллюстрирует тот факт, что социальные барьеры, препятствующие смешанным бракам, в Латинской Америке были гораздо слабее.

Колониальная катастрофа на Антильских островах

Ситуация с Антильскими островами выглядит абсолютно непохожей на ситуацию с континентальной Америкой. Действительно, самая значимая генетическая составляющая в основной популяции – африканская, она достигает