Врач от бога - Ирина Градова

– Значит, никакой большой и чистой любви? – уточнила я.

– Не-а, – покачала головой Марина. – Поначалу Лида была довольна: в ее жизни как будто появился какой-то стержень, она даже немного успокоилась и снизила темп своих спортивных занятий, чтобы больше времени проводить с мужем. Примерно через полгода все резко изменилось.

– Чего это вдруг?

– Да просто Лида поняла, что Толик женился скорее на ее папе, чем на ней! Для него главным всегда оставалась работа, а она стала просто средством в достижении его далеко идущих целей – вот и все.

– И как же получилось, что Лида встретила Хасана? – спросила я, чувствуя, что сейчас услышу нечто действительно интересное.

– Да уж, мой рассказ об этом, что называется, из первых рук, – усмехнулась Марина. – Мы же с Лидой вместе тогда в Турцию поехали – и кто бы мог подумать! Анатолий почти никогда с ней не ездил, он настоящий трудоголик, лежание на пляже у моря всегда казалось ему бесполезным занятием. А у меня как раз свободное время образовалось, вот мы и решили слетать в Кушадасы. Там все было по первому классу – отель пять звезд у самого моря с огромным бассейном и так далее. А еще там дома у многих состоятельных турок, и Хасан как раз находился в отпуске и жил на одной из вилл. Мы обычно проходили мимо, когда направлялись в центр по магазинам после пляжа. Он сразу приметил Лиду и начал ухаживать – очень красиво, русским мужикам и не снилось! Хасану за пятьдесят, но Лида сдалась быстро, ведь за ней никогда в жизни никто так не ухлестывал. Она не сказала ему сразу, что замужем, и, когда уехала домой, они начали переписку. Я читала эти письма – просто «Тысяча и одна ночь»! Хасан не слишком жаловал электронную почту – наверное, в силу возраста, – предпочитал обычные письма, хотя короткими сообщениями они, конечно, и по «мылу» обменивались. Кроме того, он постоянно звонил – на мобильный, потому что Лида, разумеется, не могла дать ему свой домашний номер.

– А Лида не боялась, что Анатолий наткнется на одно из посланий Хасана в почтовом ящике?

– Да нет, – покачала головой Марина, – он никогда туда не заглядывает: почту всегда доставала Лида, а всю деловую переписку Толик ведет через «мыло».

– А дальше? – поторопила я Марину.

– Ну, дальше они полгода переписывались, а потом Лида снова рванула в Турцию, только на этот раз уже не на курорт, а в Анкару, где работает Хасан.

– А кем он, кстати, работал?

– Бизнес-консультантом, владеет небольшой компанией – в общем, вполне состоявшийся и обеспеченный мужчина. И он действительно влюбился в Лиду. Она уже и ждать перестала, что когда-нибудь с ней случится что-нибудь подобное! Я, честно говоря, радовалась за нее. Лида очень изменилась, вся светилась изнутри, даже похорошела. Она еще несколько раз ездила к Хасану, а потом ей пришлось признаться ему, что она замужем. Он воспринял это болезненно, и я даже думала, что их отношениям придет конец. Однако через некоторое время Хасан снова позвонил. Я помню, как сияла Лида, прибежав ко мне, чтобы рассказать об этом. Хасан больше на нее не сердился, но настаивал, чтобы она развелась с Анатолием и переехала жить к нему. Она колебалась.

– Почему? – удивилась я. – Ведь вы сказали, что она тоже влюбилась?

– Это так, но Лида никогда не жила самостоятельно и так далеко от родителей и всех, кого она знала в России. Ей было тяжело рвать прочные узы. Хасан оказался человеком понимающим и готовым ждать, но слишком затягивать процесс Лида сама не хотела, так как боялась потерять Хасана – единственного мужчину, который, похоже, любил ее по-настоящему. И Лида решила как следует подготовиться к расставанию с Анатолием. Она проконсультировалась с юристом, что ей светит в случае развода. Выяснилось, что, по условиям контракта, в свое время составленного ее предусмотрительным отцом, Анатолий не получает ни копейки и абсолютно ничего из недвижимости. В общем, с чем пришел, с тем и ушел!

– Но, несмотря на это, Лида ничего не сказала родителям?

– Она не хотела огорчать их раньше времени. Во-первых, они считали брак с Толиком крепким. Во-вторых, отец Лиды Анатолия очень ценит, ведь он принес банку немалую прибыль своей стахановской работой и всецелой преданностью делу. Ну и, в-третьих, Лида чувствовала себя виноватой перед мужем, ведь это она хотела развестись. Она говорила, что сам Анатолий никогда не бросил бы ее, так как слишком сильно связан с отцовским бизнесом и не захочет все это потерять, а также его вполне устраивал их брак – без любви, но и без ссор и других потрясений.

– Выходит, – пробормотала я, – Анатолий не имеет собственных денег?

– Кроме тех, что ему, возможно, удалось отложить со своей собственной зарплаты в банке – ничего, – подтвердила Марина. – Но это в любом случае капля в море по сравнению с тем, что он имел, состоя в браке с Лидой. Ее отец со временем сделал бы его партнером, а потом, вероятнее всего, Толик вообще занял бы его место в совете директоров. В общем, его будущее с Лидой было полностью предсказуемо и обеспечено.

– Скажите, Марина, – проговорила я, – а почему вы совершенно не удивились, когда я вдруг позвонила и попросила о встрече?

Она ничего не ответила, глядя на пластиковую трубочку, которой возила по дну стакана с недопитым коктейлем.

– Вам ведь не нравится Анатолий, верно? – продолжала я, так и не дождавшись ответной реплики. – Почему?

Марина подняла глаза.

– Толик, он… скользкий тип, я таких терпеть не могу! – сказала она наконец. – Он все делает напоказ, и никогда не знаешь, о чем он на самом деле думает, когда говорит тебе приятные вещи – именно такие, какие ты хочешь услышать…

Что-то в этой истории есть странное, но пока нить ускользала от меня, и я никак не могла связать воедино все, что знала. С другой стороны, чего это я так цепляюсь за Лиду, считая, что она является важным звеном во всех историях отравлений? Если во всем виноваты производители БАДа, то моя школьная подруга – всего лишь одна из жертв непреднамеренного преступления, и ни Анатолий, ни романтическая история с Хасаном не имеют к ее смерти никакого отношения. Чем дальше, тем больше я чувствовала, как голова моя, перегруженная бесполезной информацией, гудит и раскалывается, а никаких умных мыслей и полезных выводов так и не рождается!

В пробах, взятых на заводе «Фармация», синильной кислоты не обнаружилось. Это были первые слова, с которыми обратился к группе Лицкявичус, как только мы все собрались в его офисе.

– Но этого просто быть не может! – воскликнул Илья. – Пять человек умерли!

– Ничего не попишешь, – отозвался Мдиури, пожимая плечами. – Я перепроверил результаты несколько раз – без изменений. Ни синильной кислоты, цианида, ни ртути или ее солей – образцы чисты, как первый снег! А у вас, Леонид?

Через некоторое время после первой встречи с патологоанатомом ОМР мне стало казаться, что мое впечатление о нем было ошибочным и что его навеяла общая напряженная обстановка. Сегодня я убедилась в том, что ошибалась: Кадреску все так же походил на Влада Дракулу и все так же вызывал у меня дрожь своей странной манерой вести себя, но, главным образом, своим неподвижным, как у змеи, взглядом.

– У меня тоже без изменений, – ответил он, как водится, не глядя на собеседника. – Но в повторных анализах необходимость отсутствовала: я вполне в состоянии определить причину смерти с первого раза.

– И что теперь? – задал вопрос Кобзев, обращаясь ко всем сразу и ни к кому в частности. – Закрыть производство «Виталайфа» мы, выходит, не сможем?

– Ты все правильно понимаешь, – кивнул Лицкявичус. – Не сможем.

– Вот наверху-то обрадуются! – воскликнул Лопухин. – Это значит, что акции «Фармации» по-прежнему котируются!

– Это еще ничего не значит, – возразил Мдиури. – Допустим, в этих пробах синильная кислота отсутствует, но в предыдущих она точно была, иначе смерть наших жертв просто не имеет объяснения! И мы наверняка еще услышим о «Виталайфе».

Мы с Лицкявичусом быстро переглянулись: как раз об этом и шел разговор, когда мы возвращались с завода, и никому в этой комнате такой оборот не понравился бы, не говоря уже о вице-губернаторе.

– Надо искать другие зацепки, – вздохнул он. – Придется снова перешерстить личную жизнь погибших и съездить в «Фармакон». Последнее будет непросто, так как на предприятии никто разговаривать с нами не обязан, а у нас нет ничего, чтобы предъявить руководству в качестве улик, кроме голословного утверждения Заборского. Кстати, – словно только что вспомнив о чем-то, добавил Лицкявичус, – я встречался с его главным конкурентом Светлиным, главой «Фармакона».

– И что? – спросил Лопухин.

– Да ничего интересного. Вполне нормальный мужик. Я прямо сказал ему, что Заборский грешит на диверсию со стороны «Фармакона», но он только рассмеялся и сказал, что глава «Фармации» валит с больной головы на здоровую. Еще он сказал, что его компания находится на рынке уже более десяти лет и за это время у них, конечно, случались неудачи, но они всегда выкарабкивались. Светлин считает, что «Фармация» держится только благодаря тому, что некоторые ее самые значительные инвесторы – члены городского правительства и что после выборов Заборский вылетит из бизнеса, как пробка из бутылки с шампанским. По словам Светлина, ничего нового фармацевты Заборского не открыли, а мода на «Виталайф» и другие БАДы быстро проходит, и скоро им некому будет все это продавать, потому что на рынок выбрасывают все новые и новые иностранные препараты того же типа, и цены на них даже ниже, чем на продукцию «Фармации» – и так далее, в том же духе.