Русские богатыри - Владимир Валерьевич Филиппов

встают на место, если, конечно, есть куда вставать. А Вячко был романтик, а отнюдь не идиот, и мозги имел пусть не гениальные, но весьма неплохие. Особенно в том, что касалось воинского искусства. И вот молодой боец берёт инициативу в свои руки и, улучив момент, когда крестоносцы успокоились, перестали ждать подвоха, наносит показательный нокаутирующий удар. Люди его уже давно наготове и только ждут знака своего повелителя, чтобы разом рассчитаться за все нанесённые ему обиды.

«Утро вечера мудренее», гласит русская пословица. Вот утром и посетила Вячко мысль, как всё исправить.

Вячко дождался удобного времени, когда почти все меченосцы отправились на работу: они добывали камень во рву для постройки и укрепления замка. В этот день было очень жарко. А значит, появилась надежда, что немцы могут раздеться и быть без кольчуг и мечей. Это был верный шанс добыть оружие и застать врасплох врага. Как говорится, два в одном.

Князь рассчитал всё верно.

Мечи и кольчуги были свалены на самом краю рва, как и остальное вооружение. Тевтоны вели себя по привычке беспечно, считая, что им ничто не угрожает. И ошиблись.

Настала минута истины. Но лишь одна сторона была готова к ней.

— Никого не выпускайте из этой ямы! Рубите всех подряд! Никого не жалейте! Они нас не пожалеют! — наставлял своих людей князь, прежде чем совершить нападение. Но учёного учить только портить. Его люди и сами жаждали реванша. Слишком свежа ещё была рана, нанесённая им крыжаками.

Дружинники появились неожиданно. По кратчайшему пути устремились они к немцам, подхватив по дороге так неосторожно оставленные без присмотра мечи, и их же оружием всех их и перебили.

Дальше было проще. Беспечные и плохо вооружённые меченосцы, не успевшие облачиться в доспехи, не могли оказать достойного сопротивления закалённым в пограничных стычках людям князя. Гридни Кукейноса видели белые испуганные лица врагов. Но ни мольбы о пощаде, ни страх в глазах не могли остановить их. Мечи добросовестно выполнили свою работу, не считаясь с жизнями бывших хозяев. Они давно желали хотя бы глотка крови. Трупы убитых немцев пустили по течению реки, чтобы они своим ходом добирались до Риги, откуда и пришли.

Когда город был освобождён, пальцы правой руки князя непроизвольно сложились в кукиш — вот им! Пусть выкусят!

Вырваться живыми из лап разъярённого русского князя удалось всего лишь троим. Они, не останавливаясь, бежали до самой Риги, чтобы рассказать, что случилось с их экспедицией.

Решив один вопрос, Вячко возжелал решить и другой. Раз уж так пошло, надо использовать момент на всю катушку. Он был очень воинственно настроен и хотел с помощью своего «сюзерена» распотрошить крестовое гнездо. Тут же в Полоцк полетел гонец, призывающий местного князя выйти в поход на Ригу, которая осталась без защиты, поскольку одни пилигримы уже отплыли домой, а другие еще не прибыли и там нет ни епископа, ни войск. Об этом Вячко раздобыл информацию, будучи в плену. Он призывал родственника не бояться врага, мотивируя его тем, что в Риге народу осталось мало, причём лучшие им уже убиты.

Полоцкий князь Владимир давно ждал подходящего момента, уговаривать его было не нужно. Когда-то он и сам мечтал замахнуться на большее, но жизнь его быстро обломала.

В этот раз, как мы помним, роковую роль сыграла случайность. Сильные ветры задержали отплытие Альберта, и он узнал о случившейся катастрофе раньше, чем сменилась погода.

— Измена! Вероломство! Предательство! — с такими воплями появились перед епископом те, кто избежал смерти в Кукейносе. В этот момент Альберт сразу понял, что зря пенял на ветер и ещё что понять господний промысел, даже ему, особе приближённой, не всегда дано сразу.

Он тут же отложил поездку и, нимало не мешкая, собрал под свою руку значительные силы крестоносцев, ибо знал, с кем ему предстоит иметь дело, и выступил в поход мстить.

Как только епископ собрал всех пилигримов, то сразу же обратился к ним с речью. Со слезами на глазах он поведал им об уроне, понесённом церковью, и призвал их мужественно стать на её защиту, снова приняв на себя крест. Уговаривая их, он подтвердил полное отпущение грехов, обещая за большие труды их вечную жизнь. Торговля вечной жизнью принесла свои плоды. Рига в те дни напоминала растревоженный улей. Все рыцари и их отряды, рассеянные по Ливонии, спешно возвращались в Ригу. Большинство пилигримов, не успевших отплыть в Германию, сразу откликнулись на призыв епископа. А это ни много ни мало, а 300 бойцов. К тому же для такого похода епископ навербовал наёмников. Уже на марше к этой великолепной армии присоединились отряды ливов со своими старейшинами. Только тогда епископ Альберт счел, что сил будет вполне достаточно, чтобы проучить всего лишь одного русского князя Вячко, и выступил в поход.

Узнав об этом, полоцкий князь распустил полки по домам, предоставив Вячко самому выпутываться из создавшейся ситуации. Владимир Полоцкий был крайне нерешителен в этих вопросах, поэтому вскоре и проиграл спор за Прибалтику.

Вячко не мог не знать, что так и случится. Поэтому и рассчитывал на отъезд епископа и жёсткий превентивный удар. Не сложилось. Трезво оценив свои силы, Вячко ушёл. Но отдавать свой город, свою крепость врагу он не собирался. Да, сегодня он проиграл! Но борьба на этом ещё не закончена. Он верил, что приведёт Господь вновь переведать силы с этой немецкой братией, и тогда уже победа непременно останется за ним. Негромким, но твёрдым голосом он приказал своим гридням сжечь Кукейнос. На душе было погано и тягостно от такого распоряжения, но иного выхода не оставалось.

— Жениться хотел! Семью завести! (Почему-то пришло ему на ум.) А теперь… Ни кола ни двора… Изгой… — бурчал он тихо себе под нос, чтобы никто не услышал. Пойти ему теперь было совершенно некуда, и он впервые за всю свою недолгую жизнь ощутил пустоту исчезнувшего дома… Впору было тихо завыть с тоски, как зверю лесному, зарыдать в отчаянии, закрыв руками лицо, но Вячко только зло сплюнул, словно кулачный боец после неудачной драки, показывая победоносно ухмыляющемуся врагу, что это ещё не конец, и, гордо выпрямившись, неотрывно глядел в разгорающийся огонь, пожиравший его дом. Князь, тем более русский князь, не должен распускать нюни.

Пламя, которое взвилось над городом, быстро поглотило его без остатка. На пепелище по приказанию рижского епископа был выстроен замок Кокенгузен.

Таким образом, ненависть Вячко обрела конкретный и обоснованный характер.

Свою отважную дружину, растворяясь в тёмных лесных трущобах, Вячко увёл с собой на