Лучник - Александр Георгиевич Шавкунов

пробегают мурашки от чувства взгляда, преследующего из теней. Пару раз уловил краем уха раздраженное фырканье, будто от обиженной кошки.

Стоило зайти домой, как у порога нарисовался кот, увидев эльфийку недовольно зашипел и пулей скрылся боковой комнате, только рыжий хвост мелькнул.

– Да я и сам не в восторге. – пробормотал я вслед.

Осторожно уложил черноволосую на стол, торопливо достал ящичек с целебными микстурами, мазями и чистыми тряпицами. Не бог весть что, но врача мне сейчас не найти. Срезав часть одежды и куски плаща, тщательно промыл раны, облегченно вздохнул. Выглядит мерзко, но жить будет, хоть и потеряла много крови. Да и на животе останется пара белесых шрамов, будут ярко выделяться на покрытой загаром коже. Странно, в полумраке я так и не разглядел медный оттенок кожи, она явно с побережья.

Рану зашить нечем, я вздохнул и наложил плотный компресс, кровь остановит и ладно. С трудом избавив её от остатков верхней одежды перенес эльфийку на кровать и накрыл одеялом. Она прошептала нечто неразборчивое на эльфийском, и правда, диалект прибрежных племён. Кот осторожно заглянул в комнату, требовательно мяукнул, я вздохнул и пошел в погреб, где в холодной комнате оставался кусок рыбы.

Покормив, животное отпер одну из комнат, куда стянул всю ненужную мебель и завалился на кровать у самого входа. Старая солома матраса почти не даёт мягкости, от каждого движения рассыпаясь в пыль. Глядя в потолок, размышляю что делать дальше.

Ситуация стремительно летит под откос, я теряю даже мнимый контроль, а возможности утекает меж пальцев. Мироздание ополчилось на меня. Что теперь делать? Я закрыл глаза, нужно поспать.

***

Мертвецы смеются, обступив дорогу из серебряного кирпича. Звук шагов вязнет в тумане, стелющемся у ног. Я всегда иду по ней, сколько себя помню, всегда вперёд, а что там? Издевательский смех разбивается о спину, я остановился и медленно развернулся. Стена сплошной черноты уперлась в нос. Мрак раскинулся везде, перекрывая мир и отрезая дорогу назад. Я протянул руку, пальцы уперлись в твердое, как гранит, кончики ожгло холодом. Отдернув руку, с удивлением осмотрел покрытые розовым инеем пальцы.

– Что, собрался убежать?

Густой, полный холода голос разнесся над серебряной дорогой перекрывая хохот мертвецов. Я не ответил, пытаясь найти взглядом говорящего из темноты.

– Ну давай, сделай шаг назад и всё кончится. Раз и навсегда. Ну же!

– Пошёл нахер. – Процедил я стремительно закипая. – Я не отступлю, никогда и не за что! А если хочешь меня заставить, выходи! Я брошу твой труп к этим ничтожествам!

Смех мертвяков оборвался, а из темноты донесся смех.

– Смело, угрожать убить Смерть. Смело.

– Я и есть Смерть! Каждый вставший на моём пути умрёт!

На миг мне показалось что перед носом в темноте показался череп, но это лишь моё отражение.

– Я убью братьев, я убью Зеркальщика и Джаггернаута! Перебью ВСЕХ ПРЕСТУПИВШИХ ЗАКОН! ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ?! ПОПРОБУЙ ЗАГРАДИТЬ МНЕ ПУТЬ И УМРЁШЬ!

Повисла тишина, я затрясся от переполняющей ярости, кажется в левом глазу лопнули сосуды, по щеке бежит горячая струйка крови. Собирается на подбородке и крупными каплями падает на серебряные кирпичи. Спустя целую вечность Темнота ответила:

– Иди, и не оборачивайся. Я буду ждать на том конце тропы.

***

Проснулся от слабых шагов в коридоре и едва слышимой ругани сквозь зубы. Плавно соскочил с кровати и вышел в коридор, в дальнем конце застыла эльфийка. Совершенно голая, если не считать плотной повязки на животе. Увидев меня, она оскалилась, волосы слиплись от пота, вуалью прикрывают лицо, видно только полные ненависти глаза и острый кончик носа.

– Ну что, привёл к нам убийц, а теперь ещё и меня изнасиловал? Молодечик, но ничего я тебе гортань вырву, подходи!

Голос слабый, дребезжащий от ненависти, как струна арфы. Я развёл руками и сонно ответил:

– Ага, так сильно хочу тебя снасильничать, что спать лёг в другой комнате. Аппетит нагулять восхотел, наверное. Ложись обратно и спи, а то кровью истечешь, вон видишь на бинтах пятно расплывается.

– Там жарко… – пролепетала она и привалившись к стене сползла на пол. – Пить хочу.

– Сейчас, помогу. – сказал я и двинулся к ней.

Стоило подойти, как она с неожиданной прытью кинулась в атаку, в ладони мелькнул металл. Я небрежно перехватил руку, крутанул, кисть вывернулась, а нож серебристой рыбкой выскользнул из распахнувшихся пальцев. Эльфийка вскрикнув потеряла равновесие и ткнувшись мне в грудь рухнула в ноги. Покачав головой, поднял, на всякий случай заблокировав руки, она начала брыкаться, попыталась вывернуться и перекусить яремную вену. Поняв бесполезность попыток начала браниться:

– Ну давай, безухий! Насилуй! Я же знаю, вам это нравится!

Я покосился на неё, спросил спокойно:

– Так ты полукровка?

Она поперхнулась, личико исказилось в опасном оскале.

– Не твоё дело.

– И то верно. Лежи, утром нам предстоит серьёзный разговор, поверь, как бы не было мерзко это говорить, я на твоей стороне.

Положив её обратно на кровать, сходил к колодцу в подвале и вернулся с полной до краёв кружкой.

– Осторожно, вода холодная.

Эльфийка вырвала жадно вырвала кружку из рук, расплескав по груди половину, я невольно засмотрелся как вода стекает к животу. Жадно присосалась, вода потекла от уголков рта, наконец отняв кружку прохрипела:

– Бескаел. Меня зовут Бескаел.

– Зимородок.

– Зимой родился?

– Нет, птица такая есть, маме очень нравилась. Рана болит?

– Ещё как, проклятье.

– До утра дотяни, там уже лекаря найдём. Я бы тебя отвел к триархам, но боюсь это будет плохой идеей.

В комнату забежал кот, нагло запрыгнул на кровать и лёг на эльфийку, положив голову меж грудей, довольно замурчал вытягивая лапы к её подбородку. Бескаел охнула и улыбнулась, начала гладить животину, почесывать за ухом. Кот замурчал громче, начал довольно щуриться.

Увидев моё лицо эльфийка поспешно сказала:

– Не сгоняй его, мне с животными боль легче переносить, да и от мурчания раны быстрее заживают.

Пожав плечами, я пошел к выходу, в дверях обернулся и сказал:

– Поспи.

На улице завыла собака, вой подхватила еще одна и ещё. Я вздрогнул, собаки так не воют, это скорее похоже на звон стекла, продирающий до костей. В памяти проскочил образ гончих, собранных из зеркал, я заскрипел зубами, положил ладонь на рукоять ножа. Вой приблизился и остановился прямо за входной дверью. Дыхание участилось, я медленно вытащил нож и перехватил поудобнее.

– Что случилось? – слабо спросила эльфийка.

– Ниче…

Меня