3d, или Дела семейные (СИ) - Кальк Салма

— Скажите, Анна, а сколько вам лет?

— Почти тринадцать, — она снова улыбнулась. — Мне ещё четыре года учиться. Много, — слова сопровождались тяжелым вздохом и наморщенным носом. — Но, кстати, не подумайте, что меня вот просто так на два дня отпускают с уроков, мне в субботу добавили. Все уже идут отдыхать, а у меня воз дополнительных занятий.

— И вам это нравится?

— Мне нравится то, что весь класс сейчас уравнения решает, а я с вами кофе пью, и пирожные ем. Они, конечно, здесь не особо хорошие, но в школе и таких нет, там типа здоровая пища. Кстати! Как там наша Эла? Я не видела её с тех пор, как она в Париж уехала. Она ведь вернулась, правда?

— Вернулась, и в полном порядке, — улыбнулся он.

— Это здорово. Постойте, так это она вас к Доменике сговорила? Правильно, Доменика очень крутой врач.

— Круче её матушки?

— Честно, не знаю. У Секунды я пока не работала. Если всё будет хорошо, то года через два, может быть, разрешат у неё практиковаться тоже.

— Так вам интересна медицина?

— А я не знаю пока. Но мне нравится, да. Самое крутое знаете, что было?

— Даже и не представляю, честно.

— Мне уже два раза разрешили присутствовать на операции. Один раз Доменика удаляла воспалившийся аппендикс девочке четырёх лет, а второй — собирала и фиксировала в хлам сломанную руку мальчику моего возраста. Вот так я бы не против научиться. Только это долго и непросто.

Себастьяно подумал, что в тринадцать лет ему и в голову бы не пришло присутствовать на операции. Он полагал, что и его детям — тоже.

— Кстати, Анна, Элоиза рассказала, что это ваша работа, — он вспомнил историю о подарке и достал из кармана тот самый платок, который с тех пор всегда носил с собой.

— Ой, да, — улыбнулась она. — Вам понравилось?

— Очень.

— А разве ваша дочь не делает вам никаких подарков на уроках рукоделия? — искренне удивилась Анна.

— Честно говоря, я очень удивлюсь, если узнаю, что моя дочь умеет держать в руках иголку, — криво усмехнулся он.

— Почему? — не поняла Анна. — Она же уже не маленькая?

— Я подозреваю, что её никто никогда этому не учил.

— А так бывает? — искренне изумилась собеседница.

И в этот момент дверь отворилась и к ним заглянула Доменика.

— Монсеньор, проходите сюда, сейчас я расскажу, что удалось выяснить.

* 57 *

Джиневра вошла в кабинет с очень несвойственным ей видом — как будто хотела разреветься, но изо всех сил держала себя в руках.

— Садись, — улыбнулась ей Доменика. — И вы садитесь, монсеньор, сейчас всё расскажу. Анна, унеси посуду и возвращайся.

Анна молча исчезла за дверью, оттуда слышался звон посуды. Впрочем, Доменика ещё не успела все бумажки на столе разложить, как она прошествовала с подносом через кабинет, ловко и быстро открыла дверь и аккуратно закрыла её за собой. Вообще, создавалось ощущение, что двери сами открывались перед ней и закрывались за её спиной. Воистину феечка.

Бог с ней, с феечкой, что с Джиневрой?

— Донна Доменика, рассказывайте. Наш домашний врач не смог сказать, что случилось.

— Монсеньор, он был совершенно прав, когда рекомендовал Джиневре обследование. У неё воспаление лёгких, дерматит, предположительно аллергический, и я ещё подозреваю гастрит, это уточним завтра. Я предлагаю вам оставить Джиневру в стационаре, через десять дней мы её вам вернём, если всё будет хорошо, конечно.

И тут Джиневра наконец-то разревелась.

— Папа, я не хочу тут оставаться! Я хочу домой! Я хочу к бабушке, я хочу в свою комнату, я буду ходить в школу, только не оставляй меня здесь! — она всегда была громкой, а сейчас ему показалось, что стёкла в окнах вылетят.

Себастьяно проморгался. Сам-то он ни в какую не хотел спорить с компетентным специалистом, а Доменика Фаэнца-младшая выглядела именно компетентным специалистом.

— Погоди. Донна Доменика, давайте по порядку. Вы не можете сказать, откуда весь этот букет?

— Аллергия предположительно пищевая, приступ пройдет — уточним, на что именно. Но, может быть, Джиневра сама скажет нам, что она ела? Вдруг там что-то особенное?

— Джиневра, рассказывай, — вздохнул Себастьяно.

Но, правду говоря, он не надеялся на ответ.

— Ничего я такого не ела, — буркнула всхлипывающая Джиневра. — Моё дело, что хочу, то и ем. Отстань.

— Договорились, отстал. Донна Доменика, вы ведь сможете сами это выяснить? Пара-тройка анализов…

— Да, — пожала плечами Доменика. — Безусловно. Сделаем пробы. Джиневра, милая, твой отец привёз тебя сюда для того, чтобы выяснить, что с тобой случилось. Мы это отчасти сделали. Теперь нужно уточнить все предположения и лечить то, что подтверждается. Ты же хочешь избавиться от кашля, красных пятен по всему телу и болей в желудке?

— Я хочу лечиться дома, — буркнула Джиневра, не глядя ни на кого. — Я всегда лечусь дома.

— Знаешь, исключения случаются. Я вот лечусь там, где есть хорошие врачи, — пожал плечами Себастьяно.

— Ты и живешь не дома, а непонятно где, — заявила Джиневра.

— А тебе не приходило в голову, что это моё дело и тебя оно никак не касается?

— Мы же твоя семья, — сказала девочка с вызовом.

— Вот именно, — холодно заключил Себастьяно, весь этот разговор начал его раздражать. — И поэтому ты останешься здесь столько, сколько будет нужно для твоего выздоровления. Я скажу бабушке, чтобы она привезла тебе все необходимые вещи. Ясно?

— Нет! Ты не сможешь оставить меня здесь! — взвизгнула Джиневра и подскочила.

Набрала воздуха для каких-то новых высказываний, но вдруг как будто поперхнулась и закашлялась. Села и злобно глянула на отца.

— Монсеньор, я правильно понимаю, что вы согласны на лечение вашей дочери? — Доменика смотрела сочувственно.

— Да, донна Доменика, я согласен. Я считаю, что болезни нужно лечить, и что это должны делать специалисты. Скажите, её, — он кивнул на Джиневру, — нужно куда-нибудь отвести? На процедуры?

— Сейчас вернётся Анна и отведёт её в палату. Я думаю, она справится, — улыбнулась Доменика.

— Ладно, а если я скажу, что я такого съела, ты не оставишь меня здесь? — хмуро спросила дочь.

— Ты думаешь, что мне это интересно? — сощурился Себастьяно. — Но если ты ешь какую-то гадость вместо того, чтобы нормально питаться дома, то мне, пожалуй, стоит избавить тебя от денег на карманные расходы. Ты ещё не научилась их тратить.

— Что? — завопила Джиневра.

Себастьяно молчал.

— Рассказывай, девочка, — Доменика смотрела заинтересованно.

— Ну… да, я съела три пачки чипсов, — со злостью вылепила она, глядя отцу в лицо. — Вчера утром. А уже в обед начала чесаться. И решила, что меня в таком виде в школу не пустят, и съела ещё две!

— Как они в тебя поместились-то, пять пачек чипсов, — Себастьяно смотрел заворожено и даже с некоторым восхищением.

— Захотела — и поместились, — отрезала дочь.

Дверь отворилась, появилась Анна.

— Анна, отведи Джиневру в свободную палату на третьем этаже, побудь с ней до обеда. Будешь сегодня провожать её на все процедуры.

— Что ли вот прямо сейчас идти? — возмутилась Джиневра.

— Прямо сейчас. Идти, — кивнул Себастьяно.

— А если я пойду, ты дашь мне денег?

— Чтобы ты купила ещё чипсов? Знаешь, я посмотрю, как ты будешь дальше себя вести.

— Пойдём, Джиневра, у нас здесь не так страшно, как может показаться, — Анна взяла её за руку и потянула к двери.

— Да я не боюсь, — пробурчала Джиневра. — Просто я считаю, что лечить меня нужно дома!

Глянула мрачно и вышла.

— Спасибо вам, донна Доменика. Я прошу прощения за безобразное поведение моей дочери, она, гм, не слишком хорошо воспитана. Я сейчас позвоню бабушке этой барышни и предложу ей приехать сюда. Её ведь пустят? — Себастьяно достал телефон.

— Конечно, — кивнула Доменика.

А потом наконец-то можно будет вернуться на простую, понятную и в миллион раз более спокойную работу.

23. Глазами Анны

* 58 *