Огонь на поражение (Атомный шантаж) - Михаил Зислис

— Ох, что же мне с вами делать, — актриса выдержала паузу, понимаете, дело в том, что у нас в районе эпидемия среди бродячих собак. Мы три месяца всем жителям района делали прививки. На прошлой неделе закончили. А сейчас сверяли свои данные с данными ЖЭКов — и вот вашу семью обнаружили. Вас в семье трое?

— Да — я, муж и сын наш. Он-то нас сюда и перевез.

— А вы — Тамара Михайловна, если не ошибаюсь?

— Да.

— Ох, Тамара Михайловна, даже не знаю, что с вашей семьей делать. Вы нам всю отчетность портите. И подумайте, прививка — это очень важно, если кто-то из вас заразится, что тогда? Вся семья сейчас дома?

— Нет, только мы с мужем, а сын гуляет.

— Вы случайно не знаете, когда он придет?

— Да вы понимаете, дело молодое, может только в понедельник придти.

— Всё сложнее и сложнее, — «медсестра» опять помолчала, — давайте сделаем так. Я попрошу вас с мужем в ближайшие час-полтора не уходить из дома. Мы пришлем медбрата, он сделает вам двоим уколы. А сын ваш пусть в понедельник, самое позднее — во вторник, придет в поликлинику, в семнадцатый кабинет с восьми до девятнадцати часов. И пусть захватит паспорта… У вас уже российские паспорта?

— Да, столько бумаг надо оформлять, но паспорта мы уже успели получить.

— Ну вот, пусть возьмет паспорта и медицинские карточки всех троих и после семнадцатого кабинета зайдет в регистратуру. Мы всю семью на учет поставим и полисы выпишем.

— Большое вам спасибо, понимаете, первые недели — ни минутки свободной. Даже не представляю, когда бы мы к вам смогли выбраться.

— Да не за что, это же наша работа! Вы всё запомнили?

— Да, конечно, обязательно сыну передам.

— Вот и хорошо, а сейчас не уходите из дома, ждите нашего медбрата. До свидания.

— До свидания, спасибо вам.

В динамике раздались короткие гудки, и Тихон выключил диктофон. Северов поманил к себе Гришку и что-то сказал ему на ухо.

— Михал Саныч, — возмущенно воскликнул Григорий.

— Давай-давай, это приказ!

— Три, не больше, — обиженно проговорил пострадавший во время эксперимента актрисы и полез в «Скорую».

Когда чудо-техника была убрана, а актриса вылезла из «Хаммера», всклокоченный Гришка припал перед ней на одно колено и вручил букет из трех ослепительно красных роз.

— Ах, как это чудесно! — воскликнула женщина.

— Это ничто по сравнению с вашим талантом, — галантно возразил Северов и протянул актрисе конверт, — но, может быть, вот то, что можем дать вам мы, ничтожные, чтобы хоть как-то высказать восхищение вашей игрой?

Актриса невозмутимо достала из конверта пачку долларов, пересчитала их, проверила каждую купюру, убрала деньги в сумку и только после этого ответила:

— Да, талант не продается, но отвергать восхищения поклонников я не имею права. Тем более, что ваш человек говорил мне о куда как меньшей сумме. Не знаю, кто вы, но вы — настоящий джентельмен. Я была рада сделать для такого человека хоть что-то полезное.

— Мы тоже рады знакомству со столь милой женщиной, — Северов не мог позволить себе проиграть состязание в вежливости, но время поджимало. — К сожалению нам пора прощаться. Вас подвезут до метро. Василий!

Один из «менеджеров» метнулся за руль, а Северов мягко, но не допуская возражений, усадил даму на переднее сиденье. «Хаммер» резво стартовал и покинул двор.

— Ну а нам, ребятки, надо обсудить, как жить дальше, — обратился командир террористов к своим подчиненным, — Тихон, попроси водителя «Скорой» присмотреть за остальными машинами. А мы уединимся.

Заговорщики зашли в подъезд. Хоть дом и был расселен уже более месяца назад, но пока держался, сохранял жилой вид. Пока ни бомжи, ни цыгане не проведали об этом месте и не превратили его в свинарник. Но без людей поддерживать себя в порядке было нелегко. На первом этаже одна из дверей была открыта и вся команда прошла в квартиру. В пустых и пыльных комнатах уже появились следы развала в виде человеческого дерьма и тяжелого затхлого запаха. Но до кухни человеческие отбросы больших городов еще не добрались. Северов дернул раму, впуская в кухню свежий воздух. Все уместились в этой достаточно большой по московским меркам кухне. Кому достался подоконник, кому — раковина, а остальные просто сидя или стоя расположились вдоль стен.

— Это единственный случай во время всей операции, когда мы собрались в столь многочисленном составе, — начал свою речь Михаил Александрович, — поэтому самое время обсудить те детали, уточнение которых мы оставили до этого момента. Тихон, я верю, что у тебя всё пройдет отлично.

— Спасибо, Михаил Александрович.

— Ну и так же надеюсь, что и мне повезет. А поэтому сегодня вечером большая часть группы отправится обратно на базу. У нас пять машин, я хочу сразу обсудить, кто и когда на какой поедет обратно, чтобы не было путаницы. Мне завтра надо играть большого человека, поэтому я оставляю себе двух людей: Вася будет моим шофером, а ты, Николай, — Северов кивнул второму «менеджеру», который курил и стряхивал пепел в раковину, — моим телохранителем. Поэтому вы и до этого особо не участвовали в деле и в операции Тихона тоже не будете действовать.

— Тихон, тебе, кроме этих двух «санитаров» нужен третий. Делать нечего, возьмешь Гришку. А нам тогда придется охранять трех уже взятых заложников. Снотворное с гарантией, сутки они проспят, значит нас не увидят. Если всё проходит успешно, то вам на четверых две машины, «Хаммер» и «Вольво», раз уж вы с Гришкой их «владельцы». Ну и пять спящих человек в нагрузку. Я думаю, проблем не будет. Уедете сегодня вечером.

— Мы же завтра уедем на втором «Хаммере». А ребята, осуществляющие слежку, пусть пока побудут в Москве. Лишние приключения нам ни к чему. Вдруг кто-то из наших «объектов» их запомнил? А вот когда мы дружно переберемся в Мурманск, тогда они пусть хватают «Вольво» и тоже едут на базу. Будут заложников охранять.

Есть вопросы?

— Михал Саныч, — подняв руку, как прилежный школьник, встрял Гришка, — так вы говорили, что машин пять, что с пятой будет?

— С «жигулями»? Да бросим их здесь, в Москве. Чего зря гонять? Всё, больше вопросов нет? Побежали. Тихон, тебя уже ждут!

— Михаил Александрович, еще вопрос, — ответил Тихон, — заложников на базе вместе держать или врозь?

Северов чуть подумал.

— Даже если и вместе держать — беды никакой не будет. В общем, всё, время. Пора, ребятушки, теперь уж точно пора.

На улице Гришке вручили белый халат, одной деталью одежды превратив его в санитара. В шесть рук санитары быстренько перегрузили семейство Нагановых из «РАФа» на заднее сиденье «Вольво». В это время Тихон объяснял задачу водителю «Скорой помощи»:

— Поедешь за моим джипом. Ближе к точке припаркуемся в тихом месте. Выждешь после моего ухода не менее пятнадцати минут, а лучше — все двадцать и подъедешь к подъезду, который мои ребята покажут. Потом вернешься к джипу. Выгрузишь меня, а сам — по прямой сюда. Получишь деньги и свободен, — в это время хлопнула дверца «Вольво», и Тихон обернулся к своим помощникам. — Готовы?

— Одну минуточку, — взмолился Григорий. Схватив из «Скорой» цветы, он вернулся к своей машине и аккуратно установил их в ногах Маргариты, теперь готов!

— Ох, Гришка, ну что с тобой делать, неисправимый ты романтик!

Хлопнули дверцы, и еще две машины покинули двор.

3.

Тамара Михайловна Банник хлопотала на кухне, готовя обед для семьи, а ее муж, Петр Владимирович Банник, продолжал ремонт квартиры. За месяц-полтора многого не сделаешь, особенно если приходится всё делать в одиночку. На сына Володю надежды не было. Он перевез их в Москву, помог отремонтировать спальню родителей, установил в своей комнате на столе компьютер, подключил его к телефону да расставил по стоящим на полу вдоль стен полкам книги и диски. На этом Владимир посчитал свою роль в ремонте законченной и теперь его родителям приходилось обходиться без него. Впрочем, когда Тамару Михайловну неожиданно прихватил радикулит, Володя оторвался от компьютера и помогал клеить обои в гостинной, но выполнял эту работу с такой кислой физиономией, что в дальнейшем родители старались его лишний раз не тревожить. Но при этом сами тревожились по поводу комнаты сына. Ведь Володе комната казалась отремонтированной, а любой нормальный человек предпочел бы, чтоб полки висели на стенах, а не служили дополнительными посадочными местами. И именно о том, как заставить сына привести комнату в божеский вид, размышляла Тамара Михайловна, когда готовила обед.

В этот момент раздался звонок в дверь.

— Томочка, — крикнул из гостинной Петр Владимирович, — открой! Мне никак не оторваться сейчас.

Женщина увернула огонь под супом, вытерла руки о фартук и пошла открывать. Семья еще не приобрела вредных московских привычек, как, скажем, спрашивать — «кто?», и приоткрывать дверь лишь на длину цепочки. За распахнутой настежь дверью стоял крепкий мужчина лет сорока в футболке с каким-то смешным рисунком на груди.