Эмма Дженкинс - Елена Владимировна Добрынина

свежий ветивер и горьковатую полынь. Голова немного закружилась, в висках застучал пульс.

Мужчина слегка покачал головой, снова на меня посмотрел. И я как-то сразу успокоилась. Любопытство никуда не пропало, но тревожность и излишняя нервозность отступили.

– Спасибо, – произнесла я тихо.

Старший следователь только кивнул в ответ.

– Эмма, вы производите впечатление на редкость разумной девушки, но на всякий случай я напомню, что все должно остаться между нами. Договорились?

Теперь кивнула я.

– Прекрасно. Итак, Матильда Голдвинг была внебрачной дочерью нашего последнего короля.

– Но у Ригарда Второго не было наследников!

– Наследников не было. А вот ребенок на стороне имелся. Это не афишировалось, понятное дело. Девочка была отдана в семью, доказавшую свою верность короне. Но слухи, конечно, не остановишь. И некоторые приближенные могли догадаться об ее истинном происхождении.

У меня в этот момент что-то щелкнуло в голове. Словно еще одна деталь головоломки встала, наконец, на свое место. Могли, конечно. Могли догадаться. Лорд Винтер это знал точно. Иначе зачем ему жениться на девчонке без дара? Ригард Второй собирался отречься от престола. Винтер же хотел получить власть. В этом случае женитьба на дочери монарха, пусть даже незаконнорожденной, – отличный способ продемонстрировать преемственность власти. – В отличие от своего отца, Матильда не была магом. Редко, но такое случается даже в семьях, где у обоих родителей сильный дар.

– Она выжила после того случая? – это волновало больше всего. – И все, кто был с ней?

– Выжили. Чудом, не иначе. Несколько дней провели в лечебнице без сознания. А тем временем случилось многое. Например, сильно занемог Ригард Второй, предусмотрительно подписавший указ о своем отречении, – старший следователь явно иронизировал и даже усмехнулся уголком рта. Стало понятно, что совпадением скоропалительную болезнь монарха он не считает.

– За жизнь Матильды стоило опасаться. Слишком многие готовы были оборвать последнюю ниточку – жизнь младшей представительницы правящего дома.

– Ее пытались убить?

– Попытались бы непременно. Но наш последний монарх глупцом не был. Задолго до отречения он дал распоряжение своему советнику присматривать за Матильдой и вовремя вывести ее из игры – увезти, спрятать, выдать документы с новым именем.

– Получается, плохо присматривали? – Приемная семья Матильды не оправдала доверия монарха. Все они – изменники. Поэтому и произошло то, о чем в газете написали как о несчастном случае. Однако забрать Матильду из лечебницы советник сумел. Он планировал объявить ее мертвой и спрятать. Однако возник ряд препятствий.

Во-первых, при обследовании выяснилось, что Матильда Голдвинг обладает странным непроявленным даром. Приличного, надо сказать, уровня. Во-вторых, целитель, который помогал восстановлению всех пятерых пострадавших, заметил одну интереснейшую закономерность: жизненная сила в этих юных аристократах распределялась подобно жидкости в сообщающихся сосудах. Если накачать ею одного, то уровень повысится ненамного, но у всех. И наоборот. Какой из этого можно сделать вывод?

– Они были как-то связаны? – прошептала я пересохшими губами. «Добровольно делюсь кровью и жизнью», – всплыл в памяти обрывок моего сна.

– Даже не они, а их жизни. Советник оказался в непростой ситуации: чтобы сберечь Матильду, ему нужно было спрятать еще и четырех ее друзей. Кстати, когда и каким образом была осуществлена привязка, он у них не узнал. Сильнейший менталист, заметьте. Единственное, что удалось установить, – все произошло недавно. Время поджимало, и он поспешил забрать всех пятерых из лечебницы, объявив общественности об их смерти, и спрятать в домике в глухой провинции. Вернулся к государственным делам, планируя вскоре разобраться со всеми этими загадками. И тут все пятеро как сквозь землю провалились. Канули в Бездну.

И вот теперь я узнаю, что в распределителе есть девушка, чей случай очень напоминает Матильду Голдвинг. Что бы вы подумали, оказавшись на моем месте? – старший следователь с дружеским любопытством смотрел на меня.

– Я ее потомок?

– Именно! – собеседник лучился радостью от моей сообразительности. – Тем более с сильными магами вы дружбу никогда не водили.

– А остальные четыре мага? Зачем вы мне про это рассказали? – голова от откровений уже шла кругом.

Мист Кингсли задумчиво постучал пальцами по столу, словно сыграл слышимую ему одному мелодию на клавесине. Затем посмотрел на меня своими светло-серыми глазами, и взгляд его ощутимо потяжелел. Как будто мне на плечи опустилось толстое ватное одеяло – и тепло, и пошевелиться трудно.

– Дело в том, – неторопливо, словно нехотя, начал старший следователь, – что подобная связь невозможна без магии крови. А этот вид магии не зря был запрещен. Мало того что он способен превращать любое живое существо, даже сильного мага, в послушную куклу, так еще и некоторые его заклинания очень сложно снять, и действуют они даже на потомков – через кровь. Если допустить, что вы действительно потомок Матильды Голдвинг, и у вас неожиданно проявились те же аномалии с даром, что и у нее, логично предположить…

– Что связь через кровь сохранилась. – прошептала я.

– Скорее, была как-то активирована. Связь вашей жизни с жизнями потомков друзей Матильды.

– Чем мне это грозит? – спросила с вновь проснувшейся тревогой.

– Если что-то случится с ними, это сразу же отразится на вас.

– А можно это как-то проверить? – голос дрогнул. Перспектива быть связанной жизнью непонятно с кем пугала. А вдруг это девяностолетние старики, которым жить осталось чуть-чуть?

– Можно попробовать, – кивнул старший следователь. – В вашей медицинской карте лечащий врач указал, что резистентность к целительской магии у вас в пределах нормы. А в прошлом году к услугам целителей вы не обращались.

Я кивнула, не совсем понимая, к чему клонит мой наставник.

– Если предположить связь жизней, то для исцеления недуга усилий целительской магии понадобится больше. Раз в пять. Самый простой способ проверить наличие связи – залечить что-то небольшое, не влияющее на уровень жизнеспособности, и посмотреть, какой запас магической энергии на это уйдет.

– Царапину? – предположила я.

– Скорее, порез. Стандартный, бытовой, под который настроены большинство домашних целительских амулетов.

Заметив, что я захлопала глазами от испуга, мист Кингсли мягко улыбнулся.

– Эмма, вы опять напрасно распереживались, никто вас не собирается истязать.

И снова я почувствовала, что звенящая внутри струна тревоги ослабла, страх улетучился. То ли из-за эмпатических штучек, то ли благодаря спокойной улыбке.

– Пообещайте мне только. – старший следователь наклонился ко мне, пристально глядя в глаза, и от его движения, от волны горьковато-свежего аромата снова чуть закружилась голова. – пообещайте в течение недели подумать о том, что вы услышали, а также о том, согласны ли вы провести этот неприятный, не скрою, но не опасный для вас магический эксперимент. Он мог бы очень многое прояснить. Обещаете?

– Да, обещаю, – я смотрела в эти прозрачно-серые глаза не моргая и, кажется, уже знала ответ. И знала, что он видит – я почти