Сироты - Роберт Бюттнер

Ари щелкнул языком, и его механическое второе «я» прыгнуло ему на плечо, все еще поглядывая на меня.

— Его выпустили вторым, то есть номером «Б», в серии «Джи». Так он Джибом и стал.

Джиб отвлекся от меня и начал озираться по комнате. Я слышал, КОМАРы воспринимают видимый, инфракрасный и ультрафиолетовый свет плюс рентгеновское излучение. И слышат в диапазоне от пяти до пятидесяти тысяч герц и радиоволны вдобавок. Крыса пукнет — и то Джиб засечет.

— Он что, кровать себе ищет? — полюбопытствовал я.

Ари покачал головой.

— Его запрограммировали всегда проверять помещение на подслушивающие устройства. Мороз дерет по коже, а?

— Да не.

Дерет, конечно. Мне ж теперь спать в одной комнате с этим железным тараканом!

Джиб прыгнул с плеча Ари на подоконник, поднял одной ногой щеколду, балансируя на остальных пяти, и открыл окно. Щитки на его спине распахнулись, выросли в крылья, — и Джиб был таков.

Ари осклабился, пока доставал менее одушевленные вещи из своего рюкзака.

— Шведы прилетели. Половина солдат — девчонки. Райское местечко.

Ари видел их глазами Джиба. КОМАРы передают голограммы на компьютер для анализа, а также, через вживленные электроды, непосредственно в мозг оператора.

КОМАРы — всего лишь навороченные машины из металла и пластика. Для защиты от помех они подчиняются мыслям оператора и ничему больше. У них достаточно искусственного интеллекта, чтобы действовать в одиночку, вне связи с оператором, но личности, считается, у таких аппаратов нет. И все равно я слышал, что КОМАРы и операторы также сильно привыкают друг к другу, как прежде служебные собаки к дрессировщикам.

Ари фыркнул.

— Шведам достается от инструкторов — и им, и их блондинкам.

Экспедиционные войска создавались, по идее, под эгидой ООН, но, поработав почти век международным жандармом, армия США на световые годы обгоняла армии остальных стран. Поэтому большинство солдат здесь было американцами, оборудование и оружие — американским, да и инструктора в основном из Америки. Стоило прибыть добровольцам из другой страны, им тут же прочищали мозги, чтобы шли с нами в ногу.

Ари бросил взгляд на наручный компьютер.

— Час до еды. Пойдем-ка к взлетной полосе, полюбуемся на зрелище.

Когда мы пришли, живописных шведов уже погнали бегом вокруг лагеря. Из «Геркулеса» выгружалась тоскливая толпа загорелых солдат.

— Египтяне, — огласил Ари вердикт Джиба. Я прищурился, ища Джиба в облаках. Я точно знал, что он там, но, сменив цвет на серый, КОМАР стал невидимкой.

— Жалуются на холодрыгу.

Джиб переводил языки и диалекты, расшифровывал коды и шифры, и слал всю эту информацию в голову Ари.

Египтяне выстроились и встали более-менее по стойке смирно. Ледяной горный ветер рвал шерстяную кайму с капюшонов наших зимних курток. Бедняги-египтяне в своей летней форме, особенно низенькие и худые, тряслись как листья на ветру.

Голос инструктора взревел на всю взлетную полосу.

— Сэр?! На «сэр» обращаются к офицерскому составу! Я старший инструктор по строевой подготовке старшина Орд и обращаться ко мне вы будете «господин старшина»!

Я вздрогнул, хоть обращался он к египтянам. Орд! Я и забыл, что питсбургский снаряд превратил Орда в сироту, столь же подходящего для экспедиционных войск, как и я. Правда, с его опытом, ему не надо было ловить слизней, чтобы сюда попасть. Как старший инструктор дивизии, он и наш батальон возьмет в железный кулак. Во радость-то!

Мы осторожно приблизились.

Объектом нападок Орда была девушка в костюме лейтенанта египетской армии. Поступая в экспедиционные войска, оставляешь все свои звания позади. Тут она обыкновенный солдат.

Росточку в девчонке было меньше пяти футов, так что Орду приходилось нагибаться, чтобы рявкать ей в лицо. Когда он закончил и двинулся дальше, я хорошо разглядел девушку — и обомлел.

У нее была смуглая гладкая кожа, широкие темные глаза, безупречные черты лица. Солдатские шмотки обычно скрывают все прелести женского тела, а вот у нее даже в форме фигура выглядела заманчиво. Пока мы с Ари наблюдали, Орд закончил приветственную речь и скомандовал: «Разой-дись!».

Египтяне ошалело повернулись кругом, подобрали рюкзаки и побежали к грузовикам, которые повезут их за новой одеждой. Я нагнал маленькую понурую египтяночку.

— Не обращай внимания на Орда.

Она подняла на меня голову. Вблизи ее глаза были еще краше.

— Он ко всем так цепляется, — продолжал я, — особенно к тем, кто ему понравится. Он и на меня в свое время кричал.

— А ты кем будешь? — спросила она на правильном английском, хотя и с акцентом. Я готов был весь день смотреть, как движутся ее губы.

— Уондер. Джейсон. Армия США. Специалист четвертого класса. То есть был — сейчас я здесь просто солдат.

Она кивнула и протянула мне руку.

— Муншара. Шария. Египетская армия. Бывший лейтенант. — Она гордо подняла голову.

— Так точно, мэм, — хоть нам и стерли звания, воинский этикет никто не отменял.

С плеча у Шарии сполз рюкзак размером с нее саму. Я потянулся было подхватить его, но она отшатнулась, стараясь не хватать ртом разреженный горный воздух.

Как прикажете кадрить девушку, если она военная, да еще и старше тебя по званию?

— Я пулеметчик.

— Я тоже. Может, еще посоревнуемся.

Это, конечно, не свидание, но дверь для будущих контактов оставлена приоткрытой.

Египтянка добежала до грузовика и затолкала в кузов тяжелый рюкзак. Я подумал было помочь ей залезть: руку подать или (мечтать так мечтать!) под попу подтолкнуть, но она метнула в меня такой взгляд, что я даже не стал пытаться.

Шария забралась в кузов только со второго прыжка. Я отвернулся.

— Спасибо за американский прием, — улыбнулась она сверху и была такова.

— Мила, — подошел ко мне Ари, — но не мой тип.

— А?

— Мы хоть уже двадцать лет дружим с арабами, мама не одобрила бы, приведи я домой египтянку. — Он болезненно поморщился при упоминании о матери.

— Вот оно что.

Даллас разрушили одним из первых. Каждый солдат в наших войсках так или иначе пережил одну и ту же трагедию. Между нами быстро выработались негласное правило: никогда никого не спрашивай про его семью, пока собеседник сам не заведет о ней разговор.

— Кто-то еще из твоих погиб?

Ари кивнул.

— Отец. Он торговал коврами, держал три магазина. В северном Далласе хорошая торговля коврами. Была.

Подчиняясь неписаным законам, он не мог меня расспрашивать, поэтому я сказал:

— Моя мама погибла в Индианаполисе.

Следующая часть ритуала заставляла сменить тему, как только собеседники поведали друг другу о погибших родных.

Тут как раз с неба спустился Джиб и уселся Ари на плечо. Четырьмя ногами он держался за плечо, двумя протирал антенны, пока те втягивались внутрь его корпуса. КОМАРы серии «Джи» не только наблюдают — они еще взламывают любые доступные базы данных и скачивают информацию.

Ари показал на удаляющийся грузовик.

— Вон та пигалица в лейтенантской форме. Ее отец был полковником египетских ВВС. Родители и шесть сестер погибли при взрыве Каира. С шестисот метров вышибает из пулемета глаза карточным валетам. Не замужем, но и не лесбиянка. Носит узкие трусики.

— Ну и носатый же у тебя жучок, Ари.

Он гордо поправил ермолку.

— Еврей, как-никак.

Грузовик повернул и скрылся за самолетами. Джиб явно преувеличивал. Я обращался с M-60 лучше всех, кого знал, но мне даже не разглядеть колоду карт с шестисот метров. Оставалось надеяться, он не ошибается насчет трусиков.

На следующее утро весь мало-мальски военный персонал в Кэмп-Хейле собрался на каменистую площадку между горными вершинами. В центре ее саперы соорудили сцену и подключил громкоговорители. Наш штабной батальон, ответственный за безопасность командиров, сидел под сценическими подмостками. Ледяные камни холодом резали мне задницу; ледяной ветер жег нос.

Генерал-майор Натан Кобб взобрался на сцену в такой же зимней куртке, какую носил любой из нас, только с двумя звездами на каждом плече. Он скинул капюшон (бедняга — на такой-то холодине!) и приготовился говорить. Совершенно седой и тощий, как железнодорожный рельс, генерал поправил старомодные очки на красном от холода носу, достал из кармана листок бумаги (который ветер принялся тут же вырывать у него из рук) и оглядел наши пятнадцать тысяч лиц. Десять тысяч солдат на дивизию плюс пять тысяч запасных. Сами можете сосчитать, какие потери ожидались за время подготовки.

Натан Кобб придвинул к себе микрофон.

— Ну что, ребятки, замерзли?

Я уже успел прочесть про человека, ради которого мне, возможно, придется лечь под пули. Он был родом из маленького простенького городка в штате Мэн, что слышалось и в его речи.

— Никак нет, сэр, — взревели пятнадцать тысяч глоток.