Исключая чувства (СИ) - Ставрогина Диана

Существуют происшествия, на которые человек с бьющимся сердцем и работающей головой, реагирует априори. Нельзя пройти мимо потерявшего сознание прохожего и не вызвать «скорую», не отвести заблудившегося в торговом центре ребенка к стойке администрации и не дождаться появления его родителей, не расстроиться (в их профессии — только в тайне от самого себя) при столкновении в ленте новостей со случившейся где-то трагедией. Не выдающееся, а нормальное поведение порядочного, неравнодушного человека. Таким Дима и был.

Логику его суждений Лара понимала, но внутренний дискомфорт не угасал. Неотвратимо считываемая — не в словах, а в остроте его реакций — забота ей не понравилась. Она тревожила. Разрушала безопасность. Раздражала до пощипывающего кожу желания накричать на причину этой совсем не вовремя возродившейся уязвимости. Тихо разгоравшаяся в Ларе злость, из-за которой согласиться с позицией Димы было невыносимо, не имела разумного объяснения. Его вопрос вытащил на свет много больше информации к размышлению, чем ожидалось на первый взгляд. Ларой уж точно.

— Я бы беспокоилась, ты прав, — ответила она наконец и нехотя кивнула, признавая его правоту, вместе с тем осознавая про себя, какие изменения претерпела их связь.

Теперь было глупо отрицать, что выставленные в начале границы не сдвинулись с места. Предлагая в январе Диме секс без обязательств, Лара опрометчиво надеялась, что их отношение друг к другу не изменится значительным образом, что они останутся лишь случайными знакомыми, подобно время от времени пересекающимся в пределах одного здания коллегам.

Она не рассчитывала, что эта авантюра продержится больше двух-трех месяцев, однако до мая оставалась пара недель и о завершении их ни к чему не обязывающих встреч речи не шло до сих пор. Между ними установились неожиданные, но удобные отношения, определить природу которых уже не было так просто.

Задумавшись, Лара внимательно рассматривала стоявшего перед ее столом Диму, гадая, не поздно ли она спохватилась, не чересчур ли они увлеклись, позабыв о предусмотрительной, безопасной отстраненности? Допустимы ли в их ситуации подобные сегодняшнему разговоры?

Казалось, ничего действительно губительно-неправильного в их общении не проявлялось. Просто хорошее приятельство, в котором разрешается переживать о другом. Чуть больше, чем Лара собиралась получить изначально, но негативных последствий, вероятно, можно не ждать, если впредь не отказывать себе в наблюдательности на всякий случай.

— Вот, — Дима, еще напряженный, но переставший после ее слов хмуриться, порывисто взмахнул рукой, — тогда ты понимаешь, почему мне не нравится твоя бравада, — подойдя ближе, он наконец уселся в кресло для посетителей. Правда, сразу же, совершенно нескромно придвинулся на нем впритык к столу, как будто приготовился вести долгий и муторный допрос. — Расскажи, в чем дело. Я готов помочь.

Лара даже не стала реагировать на его покровительственный тон. Уверившись, что пределов собственных договоренностей они не превысили, она расслабилась. Откинулась на спинку кресла и настроилась удовлетворить неизбежное, тревожное любопытство обеспокоенного, малопонимающего в произошедшем Димы.

Она объяснит ситуацию, докажет, что реальной опасности нет, и он успокоится, поставив галочку в колонке напротив словосочетания «моральный долг». Проще простого.

— Спасибо за предложение, — начала она со встречной вежливости, — но все действительно под контролем. Представитель противоположной стороны любит поиграть в девяностые, но ключевое здесь слово — «поиграть». Обычное моральное давление. На следующей неделе финальное заседание, после которого он утратит к нам интерес. Денис — это мой босс — участвует в процессе вместе со мной и полностью в курсе ситуации, так что, как видишь, я не такая безбашенная, как тебе могло показаться, — Лара закончила, уверенная, что прояснила все, что требовало пояснений.

Дима, вопреки ее ожиданиям, прищурившись, смотрел на нее с подозрением.

— Да? С кем ты сегодня поедешь домой? Кто завтра тебя встретит? Кто проверяет, что с тобой ничего не произошло? — Вопросы лились из него потоком.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я сама отлично справлюсь, — теперь Лара чеканила слова, — это рядовая ситуация.

— Эта — рядовая? — Дима вскинулся в кресле. Таким напряженным и неотступным она прежде его не видела.

— Было уже такое, и не раз. Дальше они не зайдут. Кишка тонка.

— И откуда ты знаешь? Уже встречала тех, у кого не тонка?

Лара дергано пожала плечами. Не отчитываться же в самом деле.

Осознав, что вдвоем они включили «голос для заседаний», она не к месту усмехнулась. В последние несколько минут атмосфера вокруг стала до нелепого стерильно-безэмоциональной.

— Ты не можешь знать, на что они пойдут, — Дима не успокаивался. — Особенно когда ты разгуливаешь везде одна, как на блюдечке. — Его непривычно холодный и въедливый голос раздавался громкими, отчетливыми репликами, но Лару такая интонация по отношению к ее персоне только злила.

— Я знала, какие дела буду вести и какие будут в связи с этим риски, — произнесла она едва ли не по слогам. — Это часть моей работы.

Дима же хмыкнул, не утруждаясь комментированием ее последних фраз.

— А вот ты мне ничего не должен, и такие обязательства ни к чему. Зачем тебе тоже рисковать?

— Считай это проявлением моего безудержного благородства.

— Дима…

— Вопрос закрыт. Я тоже все прекрасно понимаю и не собираюсь пускать ситуацию на самотек.

— Ты не можешь мне указывать, если ты вдруг забыл, — Лара холодно усмехнулась. Она пыталась с пониманием отнестись к его интересу, но он давно уже вышел за рамки приемлемого. — А если тебя что-то не устраивает, всегда можно все прекратить.

Глава 30

Атмосфера в кабинете переменилась за секунды. Ларе хватило короткого взгляда в сторону резко поднявшегося из кресла Димы, чтобы догадаться, насколько прозвучавшее предложение его взбесило. Уперевшись бедрами в край стола, он замер на месте. Хмурый, напряженный и бессловесный. Непривычный.

На столь близком расстоянии Лара не могла не заметить, с каким усердием он сдерживал против его воли увязшие в воздухе и оттого легко ощутимые, бьющиеся в нем через край эмоции. Она видела напряженно стиснутые челюсти, слышала громкое, тяжелое дыхание, чувствовала на себе пораженно-разозленный взгляд. Хотелось поморщиться, избавиться от вызванной его недовольством неуютной скованности в теле. Дима, впервые за все время их знакомства показавшийся без традиционного амплуа беспечного балагура, был мало предсказуем.

— Лара, да в чем дело, ты можешь объяснить? — Голоса он не повышал, но горьковатая, удивленная злость сочилась из каждой фразы. — Почему я не могу помочь? Почему ты бесишься, даже когда я просто перед тобой дверь открываю? А я вижу, что бесишься, хоть и молчишь! Что за хрень? Я предлагаю тебе разумное решение. Помощь. Обычную человеческую помощь, — произнес он размеренно, едва ли не по слогам, словно Лара была не способна самостоятельно продраться через сплетения предложений к смыслу сказанного.

В порыве раздражения она приготовилась заявить, что никакая помощь ей не нужна, но, прокрутив реплику в голове повторно, засомневалась: выходило нелепо, и в воображении рисовалась неприятная ассоциация — истеричный, топающий ногами и взмахивающий руками в попытках отстоять собственную независимость подросток, плевать хотевший на доводы разума. Дабы не уподобляться образу в голове, Лара всем просящимся наружу возражениям предпочла терпеливое молчание.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Дима же продолжал возмущенно, с яростной убежденностью доказывать ей, как и в чем она неправа:

— …какую предложил бы любому другому ва… — Заминка в выборе определения от Лары, конечно, не укрылась. — …знакомому мне человеку. Если у тебя нет других кандидатур на примете, то не надейся, что я просто проигнорирую всю эту историю, зная, что ты и пальцем о палец не ударишь, чтобы себя обезопасить. Я вообще не ожидал, что ты можешь быть такой беспечной и неосторожной. — В конце его длинной речи зазвучало разочарование.