Исключая чувства (СИ) - Ставрогина Диана

— Про что именно болтают? Леха, по делу говори!

— Не паникуй ты. Вроде утром она к своему доверителю поехала, какие-то там документы смотреть, я не в курсе. Ну и я так понял, с противоположной стороны ее участию не очень рады, шуганули ее то ли на парковке, то ли во дворах каких-то. Облили чем-то. Не кислотой, не боись. Так, кровь какая-то или кетчуп разведенный. Чисто страху нагнать.

— Я понял. — Дима быстро натянул сброшенное ранее на стул пальто, подхватил вещи. — Спасибо. Одолжение сделай — объясни главному, почему меня сегодня не будет, окей? Консультаций у меня нет, с остальным я потом разберусь.

— Ты к ней, что ли?

Дима только отрывисто дернул головой и выскочил за дверь.

Глава 28

На тринадцатом этаже Дима на секунду притормозил в приемной, справился у девушки-помощницы о местоположении впервые в жизни понадобившегося ему кабинета и устремился в конец коридора. Без звонка Ларе, которая, несомненно, и слова не скажет, ее адрес он мог узнать лишь у человека, многим обязанному его отцу.

Знакомство с Денисом было шапочным, особой приязни к ученику отца Дима не испытывал ни в прошлом, ни в настоящем. Приятелями они не были, на юрфаке МГУ учились пусть и в одни годы, но на разных курсах: первокурсник Дима и выпускник Денис тогда вряд ли узнали бы о существовании друг друга, не появляйся последний изредка в доме Аверинцевых по разным учебным делам.

Отец, преподавший у бакалавров уголовный процесс, в тот год был очень доволен четверокурсниками и предвкушал следующий — уже с новоявленными магистрами. В университете он, конечно, своего восторга не показывал, но дома изредка высказывался о студентах, не тая одобрения. Троих вообще шутливо, по аналогии с небезызвестной женской музыкальной группой, прозвал золотым составом курса.

Этих троих — Морозову, Брестера и, конечно же, Дениса, своего явного фаворита, — отец намеревался в профессиональном плане довести до ума. Считал делом чести, наверное, не пустить на самотек выдающийся молодняк. Катерину Морозову и Дениса — неразлучную тогда парочку — отец, насколько Диме было известно, хотел пригласить к себе в бюро на стажировку. Все шло прекрасно… До поры.

Подробности отец, очевидно разочарованный и злой, держал при себе, но мрачную, поверженную фигуру Дениса, возникавшую на пороге родительской квартиры слишком часто для обычных визитов, Дима не забыл. И как сильно отец тому помог, не забыл тоже, поэтому сейчас, не заморачиваясь стеснением или тактичностью, собирался использовать в своих интересах события прошлого.

На полпути к двери, расположенной в тупике длинного коридора, уже полностью продумав предстоящий разговор, Дима внезапно чертыхнулся и, усмехаясь самому себе, пошел назад.

Идиот. Развел панику. Собрался ехать к Ларе домой. Зачем-то.

Утешать, спасать ли — сам не знал, но в воображении возможные встречи превосходили одна другую по степени героического пафоса. Там Дима оборачивался отважным и надежным утешителем, а Лара — расстроенной, избавившейся от непробиваемых лат своей защиты дамой, готовой положиться на сильное мужское плечо. Картина приятная, но нереалистичная.

Едва скоротечный страх, исчезнув, освободил мозг от своих ледяных щупалец, к Диме вернулись ясность мышления и здравомыслие. Зудящее, подстегивающее к действию беспокойство о Ларе осталось, но приняло более объективную форму. Прежний план действий уже не казался верным.

Лара — и дома? В середине рабочего дня? Скорее похоже на небылицу, чем на правду.

Сомнений в том, что Лара спокойно работает в своем кабинете, как ни в чем не бывало, не осталось. Пусть не всесторонне, не до каждого уголка и закоулка, но в главном ее характер был Диме понятен.

В молодости, пока выбор между корпоративным и уголовным правом не стал очевиден, от отца, не любившего чрезмерной, не нужной иногда отваги, и пытавшегося в те времена вложить в сыновью голову запас предусмотрительности и осторожности, он вдоволь наслушался разных историй об определенного склада юристах. Между ними и Ларой угадывалось тревожащее сходство, заставляющее опасаться, что утреннее происшествие она сочтет за вызов и намеренно откажется осторожничать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Отчего ее обязательно хотелось вразумить, обезопасить — лишь бы усмирить собственный, вытряхивающий по атомам внутренности страх. Пройти мимо, не предложить помощь человеку, которого знаешь, с которым они… не друзья, но довольно близкие знакомые точно. Равнодушие и беспристрастность здесь неуместны, хотя бы потому что Диму не так воспитывали. Его, напротив, учили не прятаться за безучастностью к чужой беде.

Меньше чем за пару минут он оказался у двери. Коротко постучал, все еще не зная своих намерений. Что-нибудь придумает, когда убедится, что с Ларой ничего серьезного не случилось.

От прозвучавшего громко и четко «Войдите!» задышалось свободнее.

— Привет! — Дима поздоровался, внимательно осматривая сидевшую за столом Лару на предмет возможных травм. — Как ты?

В ответ на вопрос она показательно, с раздражением глухо простонала, откидывая назад голову. Дима внимательным взглядом путешествовал за каждым движением, стараясь не упустить ни единого признака боли или стресса, и против воли засматривался на проступившие в широком вырезе кофте ключицы, на напрягшуюся шею и полураскрытые губы, но спустя секунду Лара вернулась к прежней позе, морок развеялся.

— И ты уже знаешь? — Дима кивнул. — А я думала, ты еще в командировке.

— Я говорил, что сегодня вернусь.

— Да? Забыла.

— Ты не ответила. Все нормально?

— Все хорошо, ничего ужасного не произошло. Это нормальная… — заметив отразившееся на его лице возмущение, она поправилась: — Ладно, не совсем нормальная, но нередкая ситуация. Провокация.

— Лара, это угроза, а не провокация, — Дима возразил, не позволяя ей смягчить краски. — Знаешь же.

— Ничего серьезного. Во вторник заседание. Процесс мы выиграем, встречный иск уже организовали. Все под контролем, — она убеждала его самым уверенным и спокойным голосом, какой только мог быть у подвергшегося угрозам человека, но Дима не первый день жил на свете, к тому же в университете не прогуливал пары, посвященные ведению допроса. Заговаривать зубы Лара могла кому-нибудь поглупее.

— Чем тебя облили?

Вопрос ей не понравился. Лицо помрачнело, тело застыло в кресле — она вся приготовилась держать оборону, но избегать ответа, к счастью, не стала.

— Судя по запаху, кровью. Опера взяли образцы на анализ. Я думаю, свиной, или вроде того. Достать несложно.

Дима сжал зубы. Злился, но надеялся сдержаться. Отчасти удалось.

— Кровью! — Восклицание все же получилось заметно раздраженным. — Ты ведь сама понимаешь, что они могли…

— Дима! — Лара его перебила. — Все под контролем. Зачем ты вообще об этом говоришь? Это мое дело.

Он отмахнулся.

— …они могли краску развести, сок купить, а запарились и достали именно кровь. Не делай вид, что не понимаешь, что это декларация о намерениях.

— Дима…

— Они тебе прямым текстом заявляют, что шутки шутить не будут, а ты сидишь и делаешь вид, что все нормально. Предлагаешь промолчать?

Она фыркнула.

— Я предлагаю тебе успокоиться. Это не твои проблемы. Мы с тобой обо всем договорились в январе. Ты не должен беспокоиться или тем более за что-то отвечать, и я не понимаю, почему ты сейчас читаешь мне нотации.

Дима нахмурился. Пытался разобраться, действительно ли Лара убеждена в том, что говорит, или бравирует. Или считает, что он отъявленный циник, которому вообще плевать, что происходит с окружающими людьми?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я отлично помню наши договоренности, и они остаются прежними, но я не подписывался быть безучастным мудаком, — объяснился он. Недомолвки им были ни к чему. — Мы с тобой знакомы достаточно, чтобы я переживал, не находишь? Или скажешь, что тебе было бы все равно?

Глава 29

Несмотря на первоначальное желание заявить, что ей, разумеется, будет все равно, потому что его личные дела — это его личные дела, Лара отчетливо понимала, что правды в этих словах не найдется. Факт угрозы жизни знакомого ей человека она не сумела бы проигнорировать. Выяснила бы подробности, при необходимости вмешалась и помогла. По-другому просто нельзя.