Плавание «Сидрэгона» - Джордж Стил

Повернувшись на своем сиденье, я мог увидеть вахтенного у клапанной коробки дифферентовочной магистрали, который перекачивал воду насосами по приказаниям вахтенного офицера на посту погружения и всплытия; перед ним находилась панель с циферблатами, которые показывали давление масла в системе гидравлики, давление в различных воздушных баллонах и другие данные.

С правой стороны от моего сиденья находилась панель с приборами управления огнем. Сейчас около нее никого не было, но все здесь было готово к немедленному боевому использованию. Повернувшись на сиденье еще больше вправо, я мог увидеть приборы ледоизмерительной аппаратуры. Эхоайсбергомер и эхоледомер действовали отлично; над нами прошла льдина с осадкой около восьми метров, что указывало на близость пакового льда, — так мне, по крайней мере, казалось.

Однако я, подобно водителю автомобиля, чаще всего смотрел вперед. По моей просьбе во время стоянки в доке над моим сиденьем, но с наклоном вниз, так, чтобы было удобно смотреть, были установлены репитеры гидролокационных станций. Репитер гидролокатора, работающего в активном режиме, представляет собой круглый экран размером с салатную тарелку. Когда репитер выключен, экран имеет темно-серый цвет. Сейчас он был включен, и по всему экрану виднелись беспорядочно размещенные светящиеся точки, а из центра к краям, словно волны в пруду от брошенного камня, расходились сигналы, излучаемые вибратором гидролокатора. Однако первый сигнал о контакте поступит от вахтенного гидроакустика.

Впереди меня находилась продолговатая серая коробка эхолота, под стеклянной дверцей которого слева направо двигалась бумажная лента. По ней сверху вниз и обратно с каждым новым исходящим импульсом двигалось самопишущее перо, а в момент, когда возвращался эхо-сигнал, перо оставляло на ленте черную отметку. О глубине под килем можно было судить по положению отметки относительно масштабной сетки, напечатанной на бумажной ленте. В данный момент цепочка из таких черных отметок стала медленно подниматься вверх, поскольку глубины начали уменьшаться.

— Центральный пост! Слышу эхосигналы от грунта, — доложил лаконично вахтенный гидроакустик.

Я с беспокойством взглянул на репитер гидролокатора. На внешнем кольце экрана появлялись бледно-серые пятна, которые становились все светлее. Они расплывались, как группа облаков с темными промежутками между ними.

Цепь отметок на эхолоте начала подниматься вверх по кривой возрастающей крутизны. Я с тревогой уменьшил скорость хода до семи узлов и, поскольку льда над нами не было, подвсплыл на глубину тридцать шесть метров.

Я быстро припомнил меры, которые необходимо принять в случае столкновения или посадки на грунт. Поймав себя на том, что гляжу на кнопку для подачи аварийной тревоги, я раздраженно перевел взгляд на эхолот. Поскольку льда над нами не было, я решил, что в случае опасности сесть на грунт я буду всплывать. Правда, над нами может оказаться льдина с восьмиметровой осадкой, такая, например, под которой мы только что прошли, но вероятность этого была невелика. Все, чему меня учили в военно-морском флоте, протестовало против того, что я сейчас делал, то есть против плавания на мелководье без соответствующей карты. На лбу у меня начали появляться бисеринки пота.

Экран гидролокатора стал теперь светлым от обилия отраженных сигналов, а линия отметок на эхолоте быстро поползла вверх. Мне казалось, что справа по носу от нас между двумя отмелями имеется проход, поэтому я направил корабль туда. Громкое пронзительное завывание эхоайсбергомера указывало на то, что в поле его «зрения» попал глубоко сидящий лед. Возможно, это была гряда торосистого льда, осевшего на мелководье.

Линия глубин под килем на эхолоте все еще поднималась вверх, вырисовывая острые пики. Очертание дна было похоже на силуэт горных хребтов в Западной Виргинии. Я даже привстал со своего сиденья и начал внимательно всматриваться в показания эхолота, еле удерживаясь от поворота на обратный курс.

Отраженные сигналы на экране гидролокатора и справа и слева становились светлее, чем прямо по носу. Было похоже на то, что мы шли над каньоном. Экран эхоайсбергомера был усыпан белыми кружочками, которые приближались к тысячеметровой окружности и исчезали в верхней части. Через короткое время мы должны были подойти под этот лед. Если лед окажется ближе к нам, чем я предполагал, то мы должны будем увеличить глубину погружения или обойти его со стороны.

Позади меня стояли Стронг, Лайон и Робертсон. Никто из них не произнес ни слова. Глубина под килем по-прежнему то увеличивалась, то уменьшалась. Я снова отвернул корабль влево, чтобы пройти над другим каньоном. Эхоайсбергомер продолжал подавать свои пронзительные сигналы. Мой взгляд упал на расположенный под ним эхоледомер: судя по его показаниям, льда над нами не было.

Прошла целая минута, прежде чем я понял, что происходит. Эхоайсбергомер отражал вовсе не хребты торосистого льда, находившиеся над нами и прямо по нашему курсу; вместо этого он, так же как и активный гидролокатор, показывал дно впереди нас, но, в отличие от гидролокатора, эхоайсбергомер должен был, как я полагал, показать, что корабль пройдет над острыми возвышенностями дна на нашем пути. Таким образом, поскольку льда над нами не было и он не усложнял проблемы, мы располагали средствами своевременного обнаружения опасных мелей на курсе. Во всяком случае, я надеялся, что это будет именно так, поскольку раньше такого эксперимента никто не проделывал.

Глубины снова начали уменьшаться. Опять появились внушающие опасение остроконечные возвышенности и узкие глубокие ущелья. Я с тревогой продолжал наблюдать за показаниями эхоайсбергомера, эхолота и гидролокатора. Затем эхолот показал почти вертикальный подъем дна. Отраженные импульсы гидролокатора, казалось, никогда не были более яркими; отметки на экране эхоайсбергомера двигались в пределах тысячеметровой окружности, однако льда над нами по-прежнему совсем не было. На пятидесятипятиметровой глубине под килем линия оставалась ровной, а затем начала опускаться так же круто, как до этого поднималась вверх.

Казалось, что каждые пятнадцать минут появляются все более неожиданные, угрожающие очертания дна, над которым мы шли, но меня успокаивала возраставшая уверенность в том, что эхоайсбергомер действовал как указатель препятствий.

Уитмен очень удивлялся тому, что никакого льда, за исключением нескольких отдельно плавающих небольших обломков, не было, но он предположил, что восточные ветры оттеснили паковый лед на запад на значительно большее расстояние, чем он ожидал. Тем не менее лед мог появиться в любую минуту, поэтому в десять часов вечера я решил всплыть, чтобы в последний раз проверить наш путь по пеленгам и расстояниям до близрасположенных островов.