Ганс - С. Дж. Тилли

мои трусики оказываются на уровне колен, широкая поза, которую он просил, не позволяет ему снять их полностью.

Он скользит руками по внешней стороне моих ног, и грубая кожа так приятно прикасается к моим мягким бедрам.

«Бля, идеально». Он снова кладет ладонь на мою задницу, только на этот раз его лицо находится на одном уровне с ней, и я внезапно испытываю огромную благодарность за темноту.

Но затем его пальцы впиваются в мою плоть, крепко сжимая ее, и он раздвигает меня.

Там.

«Ч-что ты делаешь?» — задыхаюсь я, чувствуя его выдох на самых интимных частях своего тела.

«Медведь должен есть», — рычит он.

Мой рот открывается, но дыхание застревает в легких, когда я чувствую, как Ганс прижимается ко мне своим ртом.

У меня нет времени осознать, что происходит, прежде чем его язык упирается в мой вход сзади.

Он раздвигает меня все дальше, лакает меня, пирует мной.

Мои руки разжимаются, и я тянусь вперед, хватаясь за край столешницы. «О, черт».

Ганс издает звук, но я не могу сосредоточиться на нем. Я не могу сосредоточиться ни на чем. Потому что он тянет свой язык вверх, между моей…

«О, черт», — снова дышу я, выгибая спину и еще сильнее прижимаясь задницей к его лицу, пока он облизывает меня… о, боже мой.

Ганс отстраняется, его руки и рот одновременно покидают меня, и я не могу сдержать хныканье.

«Если ты не собираешься вести себя хорошо…» За его словами следует металлический звук.

Материал вокруг моих коленей слегка натягивается, а затем полностью спадает.

Он что, только что сорвал с меня трусики?

«Руки». Это команда из одного слова, и по его голосу я могу сказать, что он все еще опущен позади меня.

Я не знаю, что он задумал, но сейчас я бы отдала все, чтобы он закончил то, что начал, поэтому я выпрямляюсь и закладываю руки за спину.

Кружевная ткань обвивается вокруг одного запястья, затем вокруг другого, связывая их вместе.

Моя горячий сосед только что разрезал мое нижнее белье и использует его как веревку, чтобы связать меня.

«Так-то лучше», — вздыхает Ганс. Затем он снова шлепает меня по заднице.

Я вздрагиваю, подаюсь вперед на дюйм, пока мои бедра не упираются в шкафы передо мной.

Его рука смягчает боль, и я позволяю стойке поддержать меня.

Без предупреждения Ганс снова раздвигает мои щеки и…

Крик удивления вырывается из моего горла.

Он… о, Иисусе, он лижет мой… мой…

«Такая хорошенькая маленькая негодяйка». Ганс отстраняется ровно настолько, чтобы произнести эти слова, а затем его язык снова трётся о мой задний проход.

Зажав руки за спиной, я наклоняюсь вперед.

У меня начинают дрожать ноги.

Он все еще…

Черт возьми, почему мне так хорошо?

Мне становится тяжело дышать.

Продолжая раздвигать меня, он скользит большими пальцами вниз, пока они не оказываются по обе стороны от моей щели, и я чувствую, как они скользят по моей смазке.

«Моя грязная бабочка». Еще один лиз. «Такая мокрая из-за того, что я лижу эту маленькую дырочку». Еще один проход языком. «Держу пари, ты промокнешь, когда я ее трахну».

«О боже мой». Мои руки скручивают кружево.

Я никогда не думала…

Я даже никогда…

«Ганс», — мой крик разносится эхом по пустому гаражу.

Одна рука сдвигается, и его большой палец вдавливается в мою плоть.

Мы оба стонем, когда моя киска сжимается вокруг него.

Он не трогает мой клитор. Его облизывания никогда не заходят так далеко вперед. Но я в нескольких секундах от оргазма, когда его язык движется кругами.

Я снова сжимаю его большой палец. «Ганс, пожалуйста».

Он вытаскивает из меня большой палец и подносит его к своему рту.

«Что, пожалуйста, Кассандра?» — Его большой палец надавливает на кольцо мускулов. «О чем ты меня умоляешь?»

Ганс надавливает сильнее, и кончик его большого пальца проникает в меня. Туда, куда никогда ничего не проникало.

Я стону.

«Расслабься», — командует он.

И я пытаюсь. С пульсирующим телом я пытаюсь.

Позади меня раздается звук движения, и я чувствую, как он встает.

Изменение положения заставляет его большой палец вывернуться, и я напрягаюсь.

«Расслабь свою сладкую попку», — его свободная рука опускается на мою щеку.

Я вздрагиваю, но потом делаю, как он говорит. И он просовывает большой палец еще на полдюйма.

«Пожалуйста», — снова умоляю я.

Звук его молнии настолько громкий в пустой комнате, что я словно чувствую его кожей.

«Используй свои слова, Бабочка. Скажи мне, что тебе нужно».

У меня кружится голова.

Я готов взорваться.

«Внутри меня». Мне кажется, я задохнусь от этих слов. «Ты нужен мне внутри меня».

Его большой палец выходит, затем снова входит. «Я уже засунул палец тебе в задницу». Он заталкивает его еще глубже, и в моем поле зрения начинают вспыхивать точки света. «Чего еще ты хочешь?»

Смущение пытается преодолеть мою похоть, но я говорю ему. Я говорю ему, что мне нужно больше, чем мой следующий вдох. «Мне нужен твой член, Ганс. Пожалуйста».

Его тело придвигается ближе к моему, и я чувствую его обтянутые джинсами ноги на своих голых ногах.

«Где ты хочешь? Здесь?» Он шевелит большим пальцем в моей заднице, и мой клитор начинает пульсировать. «Или здесь?» Что-то теплое и твердое ударяет меня по ядру.

Я киваю головой.

«Слова». Он второй раз шлепает меня своим членом по киске.

«Сюда, — я почти рыдаю. — Вставь его в мою киску».

Он проводит головкой своего члена вверх и вниз по моей щели, и мое возбуждение мгновенно покрывает его.

Затем он начинает толкаться.

Он такой толстый. Столько всего надо взять.

Мои плечи сгорблены, и я сосредотачиваюсь на дыхании.

Ганс стоит неподвижно, оставив во мне лишь кончик, а большой палец все еще двигается туда-сюда в моей заднице.

Я не могу…

Это слишком.

Я растянута во всех направлениях.

Я не могу этого вынести.

«Так туго», — хрюкает Ганс.

Затем он делает толчок вперед, погружая в меня каждый дюйм своего члена.

ГЛАВА 38

Ганс

Звук, который издает Кассандра, может быть криком, но я едва слышу его из-за шума своей крови.

Ее киска такая чертовски мокрая. Такая чертовски узкая.

Я не могу остановиться. Я не могу замедлиться.

Я не хочу.

Прижимая пальцы к ее плоти, я засовываю большой палец как можно глубже в ее уютную попку и врезаюсь в нее бедрами.

Звуки мокрых шлепков заполняют пространство вокруг нас, и мне хотелось бы, чтобы верхний свет был