Неизбежность лжи - Игорь Симонов

– Но эти сроки… – попробовал подать голос вице-президент по юридическим вопросам.

– Других сроков не будет, – отрезал президент. – Я не хочу больше слышать никаких разговоров о сроках. Все. Совещание окончено. Думаю, самое время выпить чего-нибудь и подумать об ужине…

– Ну? – спросил Юрий Петрович у Кости, узнав о результатах совещания.

– Без комментариев, – сказал Костя, – хотя, нет, один комментарий я сделаю. Мне еще многому нужно учиться. Хорошо, что есть у кого.

– Ладно, ладно, – засмеялся Юрий Петрович, – давай без лести, лесть тебе не идет.

– Вы же знаете, что это не лесть, – пожал плечами Костя.

– Знаю, – совсем уже по-другому улыбнулся Юрий Петрович, – давно хотел спросить тебя. Есть у тебя одна особенность, с которой я раньше никогда не сталкивался. Ты никогда не спрашиваешь, сколько заработаешь денег? Тебе же не может быть все равно?

– Конечно нет.

– Тогда почему?

– Мне кажется, это просто объясняется. По тем компаниям, которыми я управляю, я и так все знаю. А такие большие проекты, как этот, я, честно, и представить себе не могу, сколько там можно заработать.

– Но ты думаешь об этом?

– Да, но не так, чтобы часто. Вы мне обеспечили уровень доходов, которого у меня никогда не было. Семьи и детей у меня нет. Квартира есть. Потом, может быть, где-нибудь в Италии или Португалии дом куплю, но сейчас мои доходы в разы превышают расходы.

– Ты странный, – сказал Юрий Петрович, – и еще более странно то, что я тебе верю. Но все-таки, сколько ты думаешь заработать на этом проекте?

– Не знаю, скажем, полмиллиона.

– Долларов или евро?

– Евро.

– Умножь на пять и получишь свою долю. Welcome to the club[39], молодой человек. Теперь ты полноценный миллионер.

Костя не знал что сказать. Вместо радости или благодарности первым чувством было дотянувшееся из недалекого прошлого – как несправедливо устроен этот мир. Обдало и растворилось в вечернем воздухе. Он богат и будет еще богаче, и это одна из немногих возможностей, которые предоставляет этот несправедливо устроенный мир. Он может прямо сейчас все бросить и на те деньги, что у него есть, спокойно жить до глубокой старости. Но он этого не сделает. И не из-за денег. Слишком все это увлекательно, чтобы бросить. Это не власть, но от этой болезни, похоже, так же трудно излечиться.

Юрий Петрович молчал, будто проходя вместе с Костей этот мыслительный цикл. Потом он поднял бокал и без всякой иронии произнес:

– За нас с тобой. У нас впереди большие дела.

В течение всех этих нервных и энергозатратных месяцев работы над проектом Костя много летал, засиживался допоздна с разными людьми, и с Лизой они общались реже, чем раньше. Он воспринимал это как должное, потому что знал, чем занимается, но Лиза этого не знала, и хотя интуиция подсказывала, что Костя не тот человек, чтобы так нагло врать, но кто знает, с кем летает он в эти Лондоны, Парижи, Женевы, Стокгольмы, и почему ни разу даже не предложил взять ее с собой. Она всякий раз подавляла желание начать задавать вопросы и успешно играла роль женщины, не сующей нос в мужские дела. Но чем более успешно справлялась она с ролью, тем хуже было ей наедине с собой.

Тем более неожиданным был приезд Кости к ней в галерею с огромным букетом цветов, такого радостного и веселого, каким она не видела его уже почти три месяца. Только сейчас она поняла, как он похудел и осунулся за это время и увидела на висках первые седые волоски.

– Мы победили, – прошептал он ей в ухо, обнимая вместе с букетом и кружа по кабинету, – мы всех победили.

Лизе почти что стало стыдно за необоснованную ревность. Ну трахнул он кого-то в этих поездках или нет, какая разница, точно ничего серьезного у него там не было.

– То есть тебя можно поздравить? – спросила она.

– Да.

– И теперь об этом напишут во всех газетах и покажут на всех каналах?

– Надеюсь, что нигде не напишут, – засмеялся Костя, – было бы очень некстати, если бы об этом написали.

– Это все ваши с Юрием Петровичем ужасные тайны, о которых никому нельзя рассказывать?

– Все, моя дорогая, тайны кончились, по крайней мере, в обозримом будущем. Все отлично, я свободен, жизнь продолжается.

– А обозримое будущее – это сколько? – не унималась Лиза. – Пять дней, неделя?

Он оставил попытки поцеловать ее и сказал, глядя прямо в глаза:

– Лизуня, если ты хочешь испортить мне настроение, то у тебя ничего не получится. Но ведь ты не хочешь испортить мне настроение, правда? Ты просто злишься немного, что я не уделял тебе последнее время достаточно внимания, но ты знаешь, что для этого были веские причины, хоть и не знаешь, какие. Ну что, мир?

Немного злилась – это было мягко сказано. Среди многих обид, которые Лиза могла ему предъявить, было то, что за окном середина июня, а они еще нигде не отдыхали и даже ничего не планировали. А когда она с дочерью на две недели сняла виллу в Сардинии, то он приехал всего на два дня, из которых полдня умудрился проговорить по скайпу. Но что толку было предъявлять все эти обиды, когда по всему его виду было понятно, что случилось что-то на самом деле значительное, пусть даже и в его масштабах, размеры которых она на самом деле уже не могла оценить.

– И к тому же за эти три месяца мы стали на миллион евро богаче, – это прозвучало, как заключительная реплика в хорошо выстроенной мизансцене.

Костя и сам не смог бы ответить на вопрос, почему он сказал «мы» и на «миллион». То есть он не собирался так говорить, но сказав, наверное, мог бы объяснить. «Я» и «два с половиной миллиона» прозвучало бы слишком жестко, «мы» и «два с половиной миллиона» – слишком глупо, а вот «мы» и «один миллион» пришлось в самый раз. Лиза оценила и цифру, и откровенность. Бывший муж даже в период расцвета их отношений не делился финансовой информацией. То есть Костя, несмотря на стремительно возрастающую крутизну, в самом главном оставался все тем же милым Костей, которого она встретила два года назад. Она подошла и сама обняла его и спросила тихо губами в губы:

– Было очень трудно, ты устал, да? Ты не думай, я совсем не злилась на тебя, просто очень скучала.

– Поедем тратить деньги, – отпуская губы, только чтобы произнести слова.

– Когда?

– Прямо сейчас.

Мир восстанавливался на глазах. Как в кадрах с обратной перемоткой из руин вырастали здания, из распиленных бревен деревья, к разбросанным в беспорядке телам прирастали конечности, и сами эти тела в уже не разорванной, а чистой и опрятной одежде продолжали прогулку по обычным городским улицам.

Они поехали в ювелирный магазин на Тверской, где с помощью милой и веселой блондинки выбрали чудесные кольцо с серьгами за двадцать тысяч евро с учетом тридцатипроцентной скидки. Потом поехали ужинать крабами и белым вином на Тверской бульвар.

– Почему ты говоришь, что лето закончилось? – не унимался Костя. – Лето продолжается круглый год. Всегда можно найти место на Земле, где сейчас самое настоящее лето. Вот туда мы и поедем. Когда захотим, например, завтра или через три дня…

– А если не будет билетов?

– Возьмем самолет.

– А куда я дену Машку. Ты же не захочешь ее с собой брать.

Костя удивленно посмотрел на нее, и Лиза почувствовала, что снова чуть было не перешла «границу у реки», которую в свое время так неудачно пытались перейти японские самураи[40].

– Во-первых, с чего ты взяла, что я против того, чтобы брать ее с собой. Просто если мы берем Машу, то это несколько ограничивает географию, и все. Ведь ты же не потащишь ее на Бали или на Бора Бора. И нам надо будет еще брать няню, если мы хотим хоть какое-то время побыть вдвоем. Но это твое решение. Если хочешь, давай поедем с Машей.

Конечно же они улетели вдвоем. Костя все устроил в течение одного дня. Лиза пригласила маму пожить в доме, и они улетели на десять дней на Бали, где Костина помощница нашла президентскую виллу в одном из самых современных дизайнерских отелей острова, пустовавшую по причине совершенно неадекватной стоимости в семь тысяч долларов в день.

– Ты сошел с ума, – сказала Лиза, когда узнала о стоимости виллы. – Ты так свой миллион за полгода спустишь. Нельзя так тратить деньги.

Цифра и на самом деле поразила ее. Не то, чтобы она не знала, что такие цены существуют, но ее бывший муж со всеми его сотнями миллионов предпочитал более бюджетные варианты отдыха.

– Ну-у-у, – легкомысленно ответил он, – я думал, ты обрадуешься. Разве можно расстраиваться из-за денег? Давай сделаем так – я переведу тебе на счет пятьсот тысяч, и ты их будешь тратить экономно, а я остальные буду тратить, как хочу. Ты видела, какой там сад, какой вид на океан, какой бассейн – не расстраивайся из-за денег, ну, Лизуня, давай радоваться, пока все хорошо.

Он был невыносимо хорошим, невыносимо щедрым, веселым и любвеобильным. На несколько дней они вернулись в первые дни знакомства, когда Лиза на ощупь узнавала нового для себя человека. Похоже, она и сейчас узнавала почти незнакомого человека, за день до отъезда, обнаружив на своем счете пятнадцать миллионов рублей, десять из которых по совету Кости сконвертировала в швейцарские франки. Все было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.