Беременна от двоих (СИ) - Десса Дарья

Удивительно, но они даже заявились к нам в комнату. На моё счастье, меня там не было. Иначе уж не знаю, какой бы состоялся диалог. Но Лида, моя чудесная подруга, дала предкам достойный отпор. Когда они стали её грозно спрашивать, где находится «эта потаскуха», соседка раскрыла рот и не закрывала его минут пять. Всё им выложила, что думает. О том, как воспитывали, словно в тюрьме. Как в итоге вышвырнули из дома, по сути, ни за что ни про что, и тем самым сделали меня легкой жертвой таких вон «Максимов». Как она, Лида, спасла меня и выхаживала, помогая адаптироваться к новой жизни. Ну, и «на сладкое», каким мудаком оказался этот новоявленный жених.

Финал беседы, больше напоминавшей монолог Лиды, был феерическим: она родителей моих попросту выперла за дверь, уперев руки в бока и двигая вперед своим внушительным бюстом. Те ретировались, ошарашенные, с перекошенными лицами. «Да у них ещё уши, если б могли, в трубочку свернулись! Ты не представляешь, какую матерщину я в конце развела! Ужас! Самой стыдно», – рассказала Лида, смеясь.

Видимо, Максим решил окончательно унизить меня в глазах родителей. Как, вероятно, поступила я с ним. Уж его-то предки наверняка слышали о свадебном угаре. Только ничего не получилось. Как они могли на меня повлиять? Наложить семейное проклятие? Мне с лихвой хватило и того, что меня, тепличное растение, выкинули из своей жизни без средств к существованию лишь за то, что я провела вечер с мальчиком. Большей раны нанести они уже мне не сумели бы. Даже если бы признались, что я приемная. Или из пробирки. Да неважно.

Ничего в ответ я предпринимать не стала, поскольку Лидка оказалась права: у меня же остался один, последний, хотя и мощный аргумент. Пока ту видеозапись никто не скопировал, поскольку всех гостей заставили отключить телефоны. Решив, что я слабый противник, Максим нанес следующий удар. Уж не знаю, сколько он заплатил преподавателю «Истории права», даме средних лет, которую мы про себя называем «Щука» за огромные зубы во рту и тощее длинное тело, но та вдруг решила не аттестовывать меня во время следующей сессии. В деканате она во всеуслышание заявила, что Евгения Журавлёва на её занятия не приходила, учебный материал не знает, потому к экзамену не допущена.

Конечно, всё это было полнейшей ложью. Да, пропустила я по болезни пару занятий, но это же не все. И регулярно отвечала, да только вот когда меня вызвали в деканат и показали журнал, где Олимпиада Иннокентьевна (так звали ту даму) отмечала оценки, у меня оказались сплошные «О». Отсутствовала то есть. Вот так, и не иначе.  Это дало повод преподавателю заявить «о пренебрежении к ключевому на специальности предмету», а раз так, меня стоит немедленно отчислить».

Как я узнала, что это Максима рук дело? Подсказали добрые люди. Не мне, поскольку круг моих знакомых по-прежнему оставался невелик, а вот у Лиды – другое дело. Ей и сообщили. Мол, эта Щука, Олимпиада Иннокентьевна, приходится Максиму не кем иной, как… любовницей. Узнав это, я была весьма удивлена. Ну, молодые девушки и даже парни – это понятно. Но как он умудрился опуститься до такой тётки страшноватого вида, которая одевается на распродажах в секонд-хендах?!

Впрочем, загадка раскрылась почти сразу же: когда Максим учился на предыдущем курсе, он уговорил Щуку поставить ему сто баллов на экзамене. Только не использовал деньги – Олимпиада Иннокентьевна взяток не берет, а включил всё своё мастерство обольщения. И да, ему удалось влюбить в себя эту пожилую некрасивую тётку. Воспылав к нему страстью, та с удовольствием сделала его отличником по своему предмету. Максим же с той поры продолжал её удачно водить за нос, не приближая к себе, чтобы не пришлось с ней трахаться, но и не отдаляя. Так… романтическая влюбленность.

Вот и теперь, идя на поводу своего чувственного друга, Олимпиада Иннокентьевна решила ему помочь. Максим расписал ей в красках мою подлость (правда, о видеозаписи предусмотрительно промолчал), и Щука возненавидела меня за то, как я поступила с её любимчиком. Естественно, что узнав о демарше, я попробовала встретиться с ней и переговорить. Увы, преподавательница меня начала откровенно игнорировать и даже избегать.

Всё шло к тому, что я не сдам у неё экзамен. Потому что как его сдавать, если тебя даже не допускают? Я пожаловалась в деканат, но там мне ответили: Олимпиада Иннокентьевна – очень уважаемый в нашем университете человек, её мнению мы доверяем, вашему – нет. Потому… делайте, что хотите. Даже посоветовали документы забрать и перевестись куда-нибудь. Но куда же я подамся, если у меня от той свадьбы осталось не так уж много? Да и то – были они отложены на «черный день», который стал неумолимо приближаться.

Самое интересное во всей этой ситуации было то, что Максим не старался со мной увидеться. Поговорить, обругать или даже побить, наконец, как это сделал бы любой другой оскорбленный парень на его месте. Нет, он решил подло действовать, не прибегая к прямым контактам. Исподтишка, и выглядело всё это весьма мерзко. Ну, а чего ещё оставалось ожидать от человека, который так поступал с молоденькими девчонками? В том числе со мной.

Сессия приближалась, и я уже не знала, как мне поступить. Подумывала о том, чтобы вообще бросить университет, найти работу в каком-нибудь кафе официанткой и работать, только чтобы хватило на съем маленькой комнаты где-нибудь на окраине. Было горько и обидно, хотя понимала: Максим нанес удар в очень чувствительное для меня место, поскольку сама же ему сказала однажды – «учеба для меня теперь это всё». Никогда не будьте искренни с людьми, в которых даже уверены на сто процентов. Наверное, такой вывод мне теперь следовало бы сделать.

Но ситуация неожиданно изменилась для меня кардинальным образом. Причем случилось это в один день, когда я пришла в университет, и меня позвали в деканат. Там была сама декан Людмила Юрьевна, и в её кабинете неожиданно оказалась причина моих страданий Олимпиада Иннокентьевна. Увидев меня, обе дамы… стали улыбаться. Но не ёрничать, а по-доброму. Я опешила и замерла у двери, не решаясь сделать даже шаг. Насколько мне рассказывали, Щука и декан были давними подругами, учились вместе в этом же вузе много лет назад в одной группе.

– Ну что же вы, Женечка, проходите, вы вас очень ждем, – сказала Людмила Юрьевна.

Стою и думаю: «С чего бы это они обе, старые грымзы, вдруг стали ко мне такие добренькие?» Но деваться некуда. Может, это и ласковое приглашение в пасть к акулам, придется повиноваться, я ведь не хочу покинуть стены этого милого учреждения, в котором мне, несмотря на незримое присутствие Максима и наличие такой вот Щуки среди преподов, всё равно нравится.

– Евгения, мы вас пригласили с Олимпиадой Иннокентьевной, чтобы сказать: вы допущены к экзамену по предмету «История права». Моя коллега, – сказала Людмила Юрьевна, – внимательно ещё раз ознакомилась со своими документами и поняла, что в них вкралась досадная ошибка. Вы действительно посещали её занятия, у вас даже довольно высокий балл ответов на семинарах, и потому, безусловно, вы можете приступать к сессии.

Да что с ними обеими такое, а? Я смотрела то на одну, то на другую, но они кисленько улыбались, да не говорили об истинной причине столь резкой перемены в своем поведении. То отчислять собирались, а то вдруг будьте любезны. Молча выслушала тираду декана. Щука не разомкнула своих тонких морщинистых губ, настолько плотно сжатых, что даже помады не было заметно.

– Я… могу идти?

– Да, Евгения, конечно, идите. Готовьтесь.

– До свидания.

– Всего хорошего.

Я вылетела из деканата в полном изумлении, но при этом чувствуя себя совершенно счастливым человеком. Мне хотелось нестись по коридору вприпрыжку, кричать и веселиться так, словно сессия была уже позади. Одна лишь мысль колотилась в голове серебряным молоточком: почему Щука передумала?! Что на неё повлияло настолько сильно,  раз она даже просьбу своего любимчика решила не исполнять?!

Примчалась в комнату и, оказавшись внутри, бросилась я на шею к Лидке и давай её обнимать и тискать.