Только для мертвых (СИ) - Гриньков Владимир Васильевич

– Нет, – качнул головой Сухарев. – Пусть цепочку обрывает тот, кто в нее последнее звено добавляет.

Значит, он, Кочемасов. Или он соглашается и получает в свое распоряжение «охотника», или отказывается, и тогда сбежавший Воронцов – это его личные проблемы.

– Хорошо, – сказал Кочемасов.

«В крайнем случае доверю этого “охотника” Богдану, – подумал он. – Богдан все сделает быстро и бесшумно».

Сухарев удовлетворенно кивнул.

– Я тебя с ним сведу, – пообещал он. – Кто в контакт будет вступать?

– Я.

– Ты? Сам? – Сухарев с сомнением покачал головой. – Зачем тебе светиться?

– Дело-то деликатное, – сказал Кочемасов. – Нельзя к нему посторонних подпускать. Прощупаю его, да и начнем работать. Ты ему мой телефончик шепни.

– Как знаешь.

– Как его зовут, кстати?

– Стас.

Глава 31

– Знаешь, когда мы вернемся в Россию, я возьму тебя в свою фирму, – сказал Хельге Воронцов.

Было раннее утро, и они лежали в постели. Воронцов подложил руку под голову и рассматривал потолок гостиничного номера.

– Когда мы вернемся, ты уже не будешь работать в фирме, – напомнила Хельга. – Ты ведь собирался уходить, а?

– Я уйду от Кочемасова. Но где-то я все равно буду работать. Я менеджер, я создан для того, чтобы руководить…

– И у тебя талант к этому, – добавила Хельга.

Она эту фразу произнесла насмешливо, но Воронцов ее иронии не принял и спокойно подтвердил:

– Да, и талант. У кого-то хорошо получается кирпичи класть, кому-то дан божественный голос. А я – хороший организатор. У каждого своя судьба.

Хельга придвинулась и положила голову на грудь Воронцову.

– Боже, как я люблю таких мужиков, как ты, – сказала она. – Знающих себе цену. Которые говорят о своих успехах спокойно, без радостного повизгивания. Но с тобой в одной фирме я работать все-таки не буду.

Воронцов даже головы не повернул.

– Почему? – спросил коротко.

– У меня своя жизнь. Мое призвание – журналистика.

– И то, что сейчас происходит с нами, для тебя всего лишь работа?

– А что с нами происходит, Саша?

«Значит, для нее это действительно всего-навсего работа».

– Закончишь статью – и все?

– Не знаю, – сказала Хельга. – По крайней мере встречаться будем значительно реже.

– Меня твой цинизм просто поражает, – сказал Воронцов, раздражаясь. – Так ты просто материал готовишь, да? «Новые русские в постели». Или как там будет твой пасквиль называться?

Хельга приподняла голову и посмотрела внимательно.

– В чем дело? – возмутилась она.

Воронцов провел ладонью по лицу, словно хотел избавиться от наваждения.

– Извини, – сказал он. – Я погорячился.

По лицу Хельги было видно, что она ждет продолжения. Воронцов неожиданно засмеялся:

– Если честно, то я просто ревную. Вдруг представил, как ты пишешь статью о ком-то другом и уже с ним проводишь ночи.

Теперь и Хельга засмеялась:

– Ты все-таки необыкновенный тип. Я еще не встречала мужчин, которые способны раскрываться так, как это делаешь ты. Обычно мужчины пытаются казаться значительнее, чем они есть на самом деле, и потому похожи на индюков. А ты не такой. – Она прижалась к Воронцову. – Хочешь удержать меня возле себя?

Хельга прятала глаза, и это подсказало Воронцову, что вопрос задан не в шутку.

– Да, – ответил он после паузы.

– Так женись, – предложила Хельга.

Это было полной неожиданностью. Воронцов не сразу решился ответить.

– Хорошо, я делаю тебе предложение, – сказал он после долгой паузы.

Хельга расхохоталась:

– Ты бесподобен, Саша. Ты можешь представить меня в роли жены?

Проверяла его, оказывается. Воронцов с шутливой строгостью потрепал ее по волосам.

– Глупенькая, – сказал он с чувством. – Ты не понимаешь, от чего отказываешься. Я никогда никому прежде не делал предложений.

– Я это оценила, – кивнула Хельга и вдруг прижалась к Воронцову еще крепче. – Я буду с тобой столько, сколько сама посчитаю нужным. Вот и все. И не надо на меня за это сердиться.

Как кошка. Позволяет себя любить, но никогда не позволит взять над собой верх.

Воронцов склонился к ней и поцеловал.

Глава 32

В лондонском аэропорту их провожал Бэлл. Он крепился, но все равно было заметно, что он расстроен. Успел за эти дни привязаться и к Воронцову, и к Хельге. Он вдруг исчез на минуту и вернулся, неся баночки с пивом и соленые орешки. Потом купил пачку газет и вручил их Воронцову, хотя тот ни слова не понимал по-английски. Его желание им угодить было так трогательно. Хельга даже не удержалась и чмокнула Бэлла в щеку. Тот зарделся.

– Не грусти, Ленард, – сказал ему Воронцов. – Через неделю мы вернемся.

– Да, – печально кивнул Бэлл.

Неделя казалась ему вечностью.

Чтобы скоротать время до отлета, отправились в бар. Здесь было людно, и они едва нашли свободные места. Бэлл принес бокалы с коктейлем.

– Он прелесть, – шепнула Хельга.

Воронцов кивнул, соглашаясь.

– В Москву полетим вместе, Ленард?

– Да. К тому времени транспорт с оборудованием будет уже в пути.

Кто-то тронул Воронцова за плечо. Он обернулся и, увидев стоявшего рядом человека, разве что только руками не всплеснул, так удивился.

– Коля! – сказал с чувством. – Вот так встреча!

Встал и обнялся с незнакомцем. Тот басил:

– Земной шар, он ведь круглый, Шурик. Обязательно где-либо встретишься.

Колю усадили за столик. Бэлл вежливо улыбался. Хельга смотрела по-женски изучающе.

– Мой друг, – представил Воронцов. – Потанин Николай. Еще в школе вместе учились. Был большой задира и хулиган. А теперь вот серьезным делом занят – шпионит.

Хельга изумленно округлила глаза.

– Да он шутит! – засмеялся Потанин. – Я журналист.

– Все журналисты – шпионы, – проявил осведомленность Воронцов.

– Да ну тебя к черту! Такого наговоришь!

Потанин был добродушным и очень веселым. И уж, конечно, никак не мог быть шпионом.

– Твоя коллега, – представил Воронцов Хельгу.

– По шпионской работе, – серьезно и понимающе сказал Потанин, а в глазах прыгали озорные чертики.

– Она журналистка.

– О! – сказал Потанин и поцеловал Хельге руку. – Какое издание представляем, коллега?

– Я – вольный стрелок.

– Понятно, – кивнул уважительно Потанин. – Нелегкий у вас хлеб. Я бы так не смог.

– А это Ленард Бэлл, – продолжал знакомство Воронцов. – Мы с ним сейчас работаем над одним серьезным контрактом.

– Здравствуйте, – сказал по-русски Бэлл.

– У вас почти нет акцента, – сделал комплимент Потанин.

Хельга отметила про себя, что этот человек очень приятен в общении и умеет понравиться всем.

– Мой отец пять лет работал в английском посольстве в Москве, – пояснил Бэлл. – Все эти годы я жил с ним.

Он, казалось, сильно смущался от того, что ему уделяется столь много внимания.

– Ты-то сам как? – поинтересовался Воронцов. – Здесь, в Лондоне, осел?

– Ну что ты! – пробасил Потанин. – Это раньше престижно было, а теперь… – Он махнул рукой.

– Задворки Европы, – с напускной серьезностью поддел его Воронцов.

– Зря хохмишь, Шура. Я сейчас в Москве зарабатываю больше, чем мог бы получать здесь. Улавливаешь?

– А почему?

– Шальные деньги – вот почему. Был застой, и денежные потоки текли строго по проложенным раз и навсегда руслам. И вдруг все перемешалось, деньги в этой неразберихе хлынули туда, где их никогда прежде не видели, и тут уж не зевай, черпай обеими руками, потому что скоро закончатся.

– Ты пессимист, – заключил Воронцов.

– А вот это уж дудки. Пессимист – это тот, кто думает, что завтра будет хуже, чем сегодня. Я же думаю, что просто будет по-другому. Не хуже, а по-другому. Улавливаешь разницу?

– Угу, – важно кивнул Воронцов.

– Ты-то сам как? Хотя о чем это я тебя спрашиваю! Если по Лондонам да Парижам разъезжаешь, понятно, что не бедствуешь.