Оплата – наличными - Джеймс Чейз

Она завизжала, когда на нее брызнула вода, но не отпустила пистолет, пока я не схватил ее за руку и не поднял с пола.

Мы стояли рядом, глядя на Райзнера. Он перекатился на спину. Длинный осколок стекла, как кинжал, воткнулся ему в правый глаз. Его рот растянулся, обнажив зубы в оскале боли и страха, а правая щека представляла собой месиво из сломанных костей, выбитых зубов и кровоточащей плоти. Выглядел он ужасно.

Делла придвинулась ко мне. Я слышал, как она дышит, – короткие быстрые вдохи, хрипящие в пересохшем горле.

Мы не двигались. Мы смотрели на Райзнера.

А он был мертв.

Часть четвертая Затмение

Глава 1

В моей голове словно работал кинопроектор, выводя на белый экран памяти все новые и новые образы. Я снова увидел комнату и Деллу в голубом пеньюаре, который распахнулся, открыв ее длинные стройные ноги и красивое тело. Я увидел самого себя: кровь отлила от лица, кулаки сжаты, в душе – тошнота; я знал, что это я убил Райзнера и теперь до могилы буду вспоминать его изуродованное лицо.

– Он мертв, Джонни.

Она тихо вздохнула, шагнула назад, запахнув свой пеньюар, и повернулась ко мне.

Я ничего не говорил. Не мог. Убийство! Конечно, я не хотел убивать его, но убил – и вот он, мертвый, на полу, – значит, это убийство.

– У него кровь течет!

Она побежала в ванную и вернулась с полотенцем, сделав то, что я бы не мог. Взяв за волосы, она подняла голову Райзнера и подложила под нее полотенце.

Когда она встала, на ее руках осталась кровь, и я с ужасом смотрел на алые пятна.

– Джонни!

– Это я убил его!

– Соберись! – резко сказала она. – Никто, кроме нас, об этом не знает. Об этом я молилась.

Я вспомнил, как то же самое сказал Райзнер, когда узнал, что Пол погиб. Ну и молитвы! Хорошая бы вышла из них парочка.

– Но это выплывет наружу, – сказал я. – Нам надо убираться отсюда!

Она подошла ко мне:

– Не будь дураком! Неужели ты не понимаешь – это то, что нам нужно. Все идет по плану! Он умер, и мы можем занять его место. Теперь нас никто не остановит!

Я смотрел на нее. Она победно смотрела на меня. Ее черные глаза сияли, а алые губы слегка приоткрылись. В ее уверенном голосе не было страха – только триумф и едва сдерживаемое возбуждение.

Я схватил ее за руку и встряхнул.

– Это ты дура! – закричал я на нее. – Мы его убили – мы с тобой! Нас поймают! Поймают и посадят! Ты что, надеешься выкрутиться? Не выйдет! Может, на час-другой нам удастся спрятать тело, но потом его все равно найдут…

Она закрыла мне рот ладошкой:

– Сядь, Джонни, и успокойся. Все будет в порядке. Успокойся – вот и все, что тебе надо сейчас сделать. Я знаю, как с этим справиться. Все образуется.

Я сел спиной к телу Райзнера. Да, плохо. Я убил человека. Это похоже на сильный удар в живот.

– Что ты собираешься делать? – выдавил я.

– Посмотри на его лицо. Неужели оно тебе ничего не подсказывает?

Она обошла тахту и остановилась передо мной:

– Может быть, нервы у меня покрепче, чем у тебя, Джонни. Разве куш не стоит таких трудов? Он же хотел пристрелить нас! Ты убил его из самозащиты. Почему ты из-за этого переживаешь?

– Это убийство! Я теперь об этом никогда не забуду, оно отравит мне всю жизнь!

– Через неделю ты вообще забудешь о том, что он существовал. Но если ты не соберешься и не поможешь мне, нас обоих отправят на электрический стул. Ты что, бедный напуганный мальчик, этого не понимаешь?

Я медленно повернулся и посмотрел на тело. Оно представляло ужасное зрелище – из глаза торчит кусок стекла, пол-лица разбито и залито кровью.

Делла наклонилась и осторожно вытащила стекло. Такого ужаса я еще не видел. Я не мог отвести глаза – сидел и смотрел, покрываясь холодным потом.

Она присела на корточки, держа двумя пальчиками осколок стекла, и смотрела на разбитое мертвое лицо, задумчиво сдвинув брови.

– Его задрали звери, – тихо сказала Делла. – Вот что все должны подумать. – Она посмотрела на меня. – Разве ты не видишь выхода, Джонни? Нам надо только бросить его в яму ко львам. Все просто. Он их кормит. Он даже входит к ним в клетки. Рано или поздно непременно произошло бы что-нибудь в этом роде. Каждый знает, как он рисковал. Хейм тоже знает, а это очень важно. Никто ничего не заподозрит, если мы не наделаем ошибок.

Я сидел и смотрел на нее:

– Ты хочешь сказать, будто только что это придумала?

– А что? Один раз посмотришь на него, и сразу станет все понятно.

По моей спине побежали мурашки. Делла какая-то невероятная женщина. Просто не человек: как только попадает в ловушку – тут же находит выход. Вертхэм не успел остыть, а она уже придумала, как использовать меня, чтобы захватить контроль над казино. У Райзнера еще не свернулась кровь, а Делла уже знала, как можно убедительно представить его смерть. Убедительно будет в том случае, если нам удастся оттащить его тело к клетке со львами так, чтобы никто нас не увидел.

– Все в порядке, правда, Джонни? – Она смотрела на меня снизу вверх, ее пальцы были в крови – этакий прелестный злой дух.

– Ну да, если никто нас не увидит. – Я уже тоже дышал свободнее, и сердце перестало бешено колотиться. – До темноты мы не сможем ничего сделать.

– Да. Встань-ка, я тебя осмотрю. Покажи мне свои руки. – Она тщательно осмотрела меня и осталась довольна – на моей одежде нигде не было крови. – Хорошо. А теперь послушай: выходи и все время будь на виду. Сыграй в гольф. Если затащишь кого-нибудь поиграть с тобой, будет еще лучше. До полуночи не возвращайся. Если тебя спросят, где Райзнер, отвечай, что он со мной и не велел нас беспокоить.

– Гольф?! Думаешь, я смогу спокойно играть в гольф?! – Я чуть не орал на нее. – Ты что, с ума сошла?

– Это ты ненормальный. Если не умеешь играть в гольф, пойди поплавай, или погуляй, или иди в бар! Делай, черт возьми, что хочешь, только убирайся отсюда и пусть все тебя видят! Надо держать их подальше отсюда. Это твоя работа. Ты должен заставить их думать, что мы с Райзнером очень заняты и нас нельзя беспокоить. Ну же, возьми себя в руки! Если ты плохо сыграешь, мы пропали!

Я вздохнул:

– А ты что будешь делать?

По губам Деллы пробежала та ужасная улыбочка, которую я видел, когда она собиралась в меня стрелять.

– Я буду здесь, с ним. Чтобы никто не мог войти и найти его. Вот что я буду делать.

– Тебе придется сидеть девять часов.

– Не умру. Мне надо о многом поразмыслить. Ты же не считаешь, что я боюсь с ним оставаться, правда? Он мертв. Я не такая пугливая, как ты. Мне надо подумать о наших следующих шагах.

Мне очень хотелось поскорее убраться из этой ужасной комнаты, подальше от нее, от Райзнера. Даже за все деньги в мире я бы не остался с этим телом на девять часов.

Я пошел к двери.

– Джонни…

Я остановился:

– Что такое? – Краем глаза я заметил бело-коричневые туфли и аляповатые желтые носки Райзнера и поспешно отвел глаза.

– Мы должны доверять друг другу, Джонни, – сказала она, сидя прямо, как статуя. – Не теряй голову и не сбегай. Может, у тебя появится такое искушение, но не делай этого. Если ты удерешь, я не смогу все это покрыть. Мне нужна твоя помощь. Так что не убегай.

– Не собираюсь.

– Искушение может тебя одолеть. Девять часов – это немало, но, если ты удерешь, мне придется сказать Хейму, что это ты убил его, и Хейм поверит.

– Я не собираюсь бежать, – ответил я хрипло.

Она подошла и обняла меня за шею. Я почувствовал, как при ее прикосновении по моему телу пробежала дрожь.

– Ты ведь все равно меня любишь, да, Джонни? Все будет хорошо. Все сработает по нашему плану. Теперь мы поживем.

Я не мог думать ни о чем, кроме того, что ее запачканные кровью пальцы касаются моей шеи. Мне хотелось оттолкнуть ее, но я не стал, потому что понимал – она опасна, как гремучая змея, и ничто не мешает ей пойти к Хейму и повесить на меня убийство. И я поцеловал ее; прикосновение горячих, жаждущих губ этой женщины вызвало у меня тошноту, а от вида Райзнера, лежащего с полотенцем под головой, меня затошнило еще сильнее.

– Я буду ждать тебя, – сказала Делла. – Не теряй голову, Джонни. Все образуется.

Потом я вышел; полуденное солнце светило мне в лицо, впереди меня ожидали девять часов кошмара. Я почувствовал сильное желание бежать подальше от домика, где Делла караулила труп, но ясно было, что никуда я не убегу, потому что она загнала меня в ловушку, откуда я не видел никакого выхода.

Глава 2

Роскошно отделанный бар с маркизами на окнах и подковообразной стойкой красного дерева был пуст, когда я на негнущихся ногах пересек просторный паркетный зал. Квадратные часы над рядами бутылок показывали двадцать пять минут четвертого – начинать пить еще рано, но это меня не останавливало. Если я сейчас не залью в себя что-нибудь, то взорвусь.

Из-за пестрой занавески появился бармен и вопросительно-вежливо посмотрел на меня. Он был высокий и тощий, имел куполообразную лысую макушку, лохматые брови и длинный нос, похожий на клюв. Его белая куртка от крахмала ослепительно белела и топорщилась, как архиепископ, который смотрит мужской стриптиз.