Истина звезд - Анви Рид

это место. Красивое, пропахшее цветами и ладаном. Ветер – свидетель тех давних времен – зашелестел листьями, как только стража привела путников к воротам.

– Представить ли вас рётоку Шисуно, господин? – Хомто, соблюдая все традиции, уже потянулся к металлической защелке, которую собирался открыть.

– Не нужно, благодарю. Старых друзей не знакомят второй раз.

Соно толкнул дверь и, протянув руку, уступил дорогу Юри. Она замешкалась, но все-таки шагнула за калитку.

– Подождать вас, Соно-асэй? – Хомто встали в ряд и скрестив руки в замок у талии, ожидали ответа.

– Не нужно, благодарю, – Соно кивнул.

– Может, найти вам ночлег? Мы знаем хорошие места, в которых останавливались не только местные ками[3], но и почетные богатые гости других стран. Мы запросим для господина самую лучшую спальню!

– Не нужно. – Соно кивнул еще раз и, дождавшись поклона хомто, шагнул во двор и закрыл за собой калитку.

– Сообщить ли о вас во дворец, господин? А может, к утру подать паланкин[4]?

– Прощайте, хомто. Хорошей вам службы, – ответил Соно и, развернувшись, подтолкнул Юри, которая непонимающе смотрела на стражников.

– Может, вы хотите навестить наши храмы? Или же вас сопроводить на Небесное озеро? – кричали они в спину.

Но Соно быстро шел по дорожке, перешагивая с камня на камень, и в итоге скрылся среди кустов магнолии и крон плакучих ив. Спрятавшись за широким стволом дерева, они ждали, когда стражники уйдут, и стоило хомто скрыться, как Юри заговорила.

– Ты сын приближенного ками? – Она явно злилась. – Еще и клык дракона? – Юри схватила Соно за рукав и потрясла руку. – Не абы кто, а сын одного из двух советников Комей Ку?!

В Арасе у ками были отличительные вышивки на хаори, которое они носили. Помимо цветов, принадлежащих определенным кланам, воинам и приближенным, у всех был свой предмет, отличающий их среди других. Так, у рётоку, например, это были листья гинкго. У советников – зубы дракона. И лишь у двоих, самых близких к короне ками, это были клыки. Знак того, что вся сила императора скрывается в них.

– Сейчас не время, Юри.

Юри стояла перед ним и не планировала отходить, поэтому Соно сам подался вперед, задев ее плечом.

– Чего еще я не знаю о тебе, Соно? – Она так и осталась стоять и смотреть ему в спину. – Я думала, что мы близки. Но, кажется, так думала только я.

Соно ничего не сказал. Хотя бы потому, что не знал ответа. Недопонимание между ними только росло. И нырять в этот омут с головой он пока не был готов. Но вину перед Юри все-таки почувствовал.

– Позже я все тебе расскажу.

– Не утруждайся. – Теперь Юри толкнула его плечом и подошла к ротанговой двери.

В доме горел свет и знакомый голос читал молитву. Соно встал и поднял руку, чтобы постучать, но все никак не решался. Боялся увидеть глаза дяди – не родного по крови, но близкого и важного человека в его жизни. Соно предал его и забрал душу сына. Ради своей жизни отнял ее у лучшего друга. Он не должен был так поступать, но спустя много лет понял, что жить с таким грехом – куда большее наказание, чем быстрая смерть.

– Стучи уже, – подогнала его Юри, и сокол, сидящий на дереве, крикнул, вторя хозяйке.

Дикая птица настораживала Соно. И не потому, что могла в любую минуту вцепиться ему в глаза, а потому, что ждала часа, когда вкусит плоть Юри. Соно не хотел допустить этого и все метался между желанием зарубить сокола, пока Юри спит, и мыслями, что не может теперь лезть в ее жизнь. Он еще не заслужил прощения, и ему казалось, что с каждым днем возможность извиниться перед ней ускользала все дальше.

– Незримый, – Юри громко цокнула в нетерпении и ударила кулаком по двери.

Молитва утихла. Пол заскрипел, и звук шлепанья босых ног стал приближаться к двери вместе со светом свечи. Около двери возникла тень мужчины – невысокого и сгорбившегося от старости. Створка скользнула в сторону, и маленькие черные глаза взглянули на гостей.

– Приветствую вас, незнакомцы. – Он поклонился. – Чем могу помочь вам?

Юри поклонилась ему в ответ, молча ожидая, пока Соно ее представит. Но тот застыл на месте, не моргая и даже не дыша. Он смотрел на улыбающиеся губы, прикрытые длинными белыми усами, на нос с родинкой, которая передалась по наследству Тэмишо, и на глаза. Такие же добрые и лучезарные, как и много лет назад.

– Ох, ниджай. – Шисуно осмотрел одежду Соно. – Вы кажетесь мне таким знакомым. – Теперь уже он, щурясь, всматривался в лицо ниджая. – Мы с вами раньше не встречались?

– Встречались, дядя.

– О! – Шисуно удивился неформальному обращению.

– Я…

Как же сложно было произнести свое имя. Оно будто стало ядовитым и непристойным. Будто его вновь нужно было заслужить.

– Я… – Соно натянул рукав, показав вышитый клык. – Соно Ито. Сын…

– Сын Такеро… – голос задрожал, когда Шисуно наконец узнал его.

– И Кио Ито.

– Святые! – воскликнул Шисуно и заключил Соно в объятия. – Ты вернулся домой! Мальчик мой… Наконец-то, наконец-то…

Увидеть того, кого все давно похоронили, было чем-то невероятным. Но крепкие объятия и слезы, стекающие по морщинистым щекам, говорили лишь о любви и радушии, которыми Шисуно всегда одаривал Соно.

– Я не верю своим глазам. – Шисуно отстранился и похлопал Соно по плечу. – Какое счастье! Я до конца своих дней буду благодарить Ара за это!

– Кхм-кхм… – Юри поклонилась, когда Шисуно посмотрел на нее.

– Это Юриэль Мао. Она мой друг. – Соно вспомнил, что так и не представил ее. – И сиаф.

– О!

– Рада знакомству, Шисуно-асэй. – Юри опять поклонилась, но Шисуно, схватив ее за локоть, толкнул в дом.

– Живо в дом. Ночью на улице много ушей.

Соно шагнул внутрь, и сокол, оставшийся снаружи, громко захлопал крыльями, сбивая с веток лепестки сливы.

В доме пахло благовониями. Как в храме Дракона – главном и самом большом в Ньюри. Там Шисуно принимал прихожан, отпевал мертвых и возносил дары Великому Дракону. Соно часто бывал в храме с Тэмишо, когда тот учился в школе для священников, а после занятий молился там святому Ару. Соно ходил с другом за компанию. Ну и еще для того, чтобы поесть сладкий батат, который раздавали нищим прихожанам. Соно брал вареный клубень, садился на скамейку у стены храма и слушал, как рётоку с учениками напевали молитвы. В дымке благовоний их бело-голубые одежды походили на небо с пушистыми облаками, а черные высокие шапки, из которых струились шелковые ленты, можно было принять за тучи. Ветер играл с лентами и завязывал их в узлы, которые ученики после служений долго и упорно развязывали.

– Заходите, заходите. – Шисуно подтолкнул гостей вглубь дома.

Юри и Соно сняли обувь. Слишком теплые для Арасы меховые ботинки привлекли внимание Шисуно.

– Вы были в Рокрэйне? – Он засуетился и побежал разжигать огонь: торопливо накидал в каменное углубление посередине комнаты трут и, чиркнув спичкой, бросил ее внутрь. Трос, свисающий с потолка, заскрипел, когда Шисуно повесил на крюк чайник.

– И сокол ваш? – По их молчанию Шисуно понял ответ. – Какой у тебя дар, Юриэль-тэ[5]?

– Все три.

Юриэль быстро доверилась незнакомцу. Это было на нее похоже. Она могла разболтать все тайны любому, кто спросит, а потом корить себя за это. И за то, что сначала говорит, а потом думает. Но на Шисуно можно было положиться. Он бы никогда не предал Соно. И его друзей тоже.

– Удивительно… – Шисуно остановился посередине комнаты с тремя чашками в руках. – Невероятно… Невозможно…

– Возможно. – Юри без приглашения села на татами.

– Вы шутите надо мной. – Шисуно не сделал ей замечания, видимо, поняв, что манеры Юри не слишком уж интересуют.

– Она говорит правду. – Соно, дождавшись разрешения, сел напротив Юри.

– Ну хорошо, хорошо. Пусть будет так.

Шисуно хмыкнул и поставил на низкий столик глубокую тарелку, накрытую тканью. И, вновь скрывшись в соседней комнате, загремел тарелками и палочками.

– Красивый, – сказала Юри.

Соно проследил за ее взглядом, обернулся – и сердце мигом пронзила стрела. На него с портрета смотрел Тэмишо. Похоже, его рисовал лучший художник Арасы – сходство было невероятным. Каждая линия, выведенная кистью по пергаменту, каждый штрих передавали характер друга и напоминали о его добрых глазах и не сходящей с лица улыбке. Портрет висел на стене, а на комоде под ним стояли свечи, дощечка с молитвой и рисовый десерт, который Тэмишо когда-то любил.

– А, да…

Шисуно вернулся в комнату и проследил за взглядом Соно. Замявшись, он подошел к комоду и достал из верхнего ящика бумажный кораблик – сильно пожелтевший, помятый и местами порванный.

– Ты наверняка задаешься вопросом, где твой друг и почему он тебя не встречает. – Шисуно взглянул на портрет. – Тэмишо