Проповедник - Юлия Латынина

Охранник ткнул пальцем в собаку, у порога вилявшую коротким хвостом.

- Вот наша система слежения, - сказал он.

Делать мне весь день было нечего, кроме как слушать радио и смотреть в окно.

За окном трое террористов принялись сооружать помост и виселицу. Видно было, что они чаще держали в руках автомат, нежели топор. Я не выдержал и стал покрикивать на них и командовать. Но к вечеру виселицу построили.

В этот день я, наконец, услышал по радио ван Роширена. Тот рассказал все, как оно было, умолчав лишь об одной исповеди Ласси.

Загадка трехдневного молчания ван Роширена объяснялась просто. Увидев, что меня и Ласси на проповеди нет, он решил, что мы струсили, и помолился за наше спасение. О том, что произошло, он узнал лишь через два часа. Он тут же позвонил в охрану Президента и, едва положив трубку, обнаружил под своими окнами гвардейскую машину, на которой его и увезли к майору Ишеддару.

После двухдневных препирательств - майор все интересовался, в чем собирался публично каяться Ласси, а ван Роширен возражал, что он не может покаяться за другого, как не может сходить за другого к зубному врачу, проповедника выпустили. Но было уже поздно: почву хорошо подготовили, и запоздалый рассказ ван Роширена прозвучал нелепо.

Правительство стояло на своем. Объяснения ван Роширена? Либо он лжет для рекламы, как это у него в обычае, либо два негодяя, Денисон и Исан Красивые Глаза, использовали проповедника, чтобы облегчить свое покушение. Он стоит на своем? Да он, наверное, просто сумасшедший! Рассказ о покушении его потряс, ему показалось, что террористы были у него. Ведь этот человек, по его собственному признанию, страдает видениями! Он не в состоянии отличить того, что кажется, от того, что есть! И этакий-то безумец берется указывать путь другим!

Словом, Господь, как всегда, действовал через всех - и через тех, кто ему повинуется, и через тех, кто не повинуется. Позавчера благодаря Ему я стал предателем, а сегодня благодаря Ему ван Роширен стал сумасшедшим.

Единственный, кому не повредила эта история, - князь Бродячего Перевала. Президент извинился перед ним за минометный выстрел и пожаловал ему, извинения ради, три туземные фермы и леса по склонам Оранжевой горы. Трудно было сказать издалека, в чем дело: дал ли старый князь взятку в министерстве, чтобы его связи с мятежниками были представлены в самом невинном виде, или, наоборот, пригрозил, что открыто примет сторону полковника, если Президент основательно не извинится.

Вечером Рай Адан, начальник охраны, навестил меня и поинтересовался, не возражаю ли я отобедать завтра в обществе полковника. Я показал на окно, за которым красовалась виселица, и спросил:

- А это для кого строили?

- Уж наверное, не для меня, - процедил сквозь зубы похожий на бухгалтера террорист.

Я спросил:

- А где Ласси?

Рай Адан погладил свою черную бородку:

- В долине Четырех Черепах.

- Вот оно как, - сказал я.

- Вот оно так, - повторил наставительно Рай Адан и вышел.

Ван Роширен вот уже неделю приглашал всех желающих на проповедь в долине Четырех Черепах.

В обеденной комнате оставалось все, как прежде. Дубовый стол был накрыт скатертью с вышитыми гуляющими павлинами и уставлен серебряной посудой. Возле стола стояло шесть стульев, а под ними - праздничная циновка, украшенная синими полосами и золотыми звездами. На стене висела все та же картина с двуличным царем, а немного слева от нее поставили телевизор. Телевизор рекламировал зубную пасту.

Полковник сел напротив телевизора. Рай Адан, его любимец и начальник его охраны, сел крайним справа, а меня посадили по левую руку Рая Адана.

Зубная паста кончилась, на экране появилась симпатичная девица. Очаровательно улыбнулась зрителям и сообщила:

- Сегодня четвертый канал с удовольствием выполняет многочисленные просьбы зрителей и ведет прямую трансляцию воскресной проповеди господина ван Роширена из долины Четырех Черепах. Сейчас вместе с вами мы окажемся на центральной площади храмового комплекса, знаменитого своими чудесами и историческими событиями.

Охранники расставили горшки с овощной похлебкой и положили на стол горку лепешек. Два человека втащили за ушки в комнату позолоченное по краям кожаное блюдо, наполненное фасолью и всяким мясом: свининой, бараниной, крольчатиной и крысятиной. Сверху все было посыпано козьим сыром. Рай Адан спросил меня, какое мясо я предпочитаю. Я сказал:

- На ваш выбор, только не крысу.

Рай Адан улыбнулся и положил мне кролика.

Полковник ел аккуратно и с удовольствием, время от времени взглядывая на экран.

На экране возник круглый храмовый двор с большими подмостками посередине: вогнутые крылья храмовых павильонов стягивали двор, как обручем, и многочисленные боги из розового дерева и камня, обнаженные и одетые, дремлющие и пляшущие, замерли в недоумении, глядя на деревянный крест посередине помоста.

Двор был набит народом, люди свисали из храмовых окошек, как гроздья винограда в хорошее лето.

На помост вышел ван Роширен. На этот раз он был не в сером костюме, а в каком-то платье, синем, с откинутым капюшоном и с белым воротником, который висел, как заячьи уши, до пола. Он улыбался, как кошка на солнышке.

Вдоль проходов меж храмовых павильонов скучали в парадной форме гвардейцы. Они стояли слишком далеко, чтобы спасти ван Роширена в случае покушения. Они стояли в самых хороших местах, чтобы поймать убийцу.

Ван Роширен стал говорить, он говорил долго, а временами читал из своей большой золоченой книги.

Большинство проповедей ван Роширена походило на лекции: он брал какую-то заповедь и излагал ее, как теорему, а вместо доказательства рассказывал притчу. На этот раз он рассказал притчу о том, что следует прощать не до семи, но до семижды семидесяти раз. Это была притча о должнике, который задолжал царю десять тысяч талантов, но царь по слезной его мольбе простил ему долг. Тот же, выйдя на улицу, схватил другого, который был должен ему сто динариев, и посадил в темницу.

- Тогда, - сказал с экрана ван Роширен, - царь, изумившись, призвал его. Как же так: сам владыка простил ему огромный долг в десять тысяч талантов, а он требует с такого же, как он, сто динариев.

Судя по названиям принятой в то время валюты, это была очень старая история. Но, видимо, люди с тех пор не очень изменились.

Я сидел и бессмысленно смотрел в свою тарелку.

- Господин Денисон, вам не нравится проповедь? - спросил полковник.

- Господин Денисон современный человек, - холодно усмехнулся Рай Адан. - Он полагает, что если Бог и заключил с человечеством контракт, то сорвал все сроки по его выполнению. Этот контракт давно недействителен, а с Бога причитается неустойка.