Восхождение богов (СИ) - Пар Даша Игоревна "Vilone"

— Неужели мы так просто сдадимся? — в отчаянии пробормотал Ник, возвращаясь назад. — Это место, оно будто живое, будто стремиться забрать всё, что у нас есть, поглотить и превратить в пустоту…

Ему показалось, что он это уже говорил. Или подумал. Слова стали сложными, тяжёлыми, они камнем застревали на губах, связывая их, теряя смысл.

Тогда они решили говорить. Что угодно, но не молчать. Снова тронувшись в путь, по очереди рассказывали истории из прошлого. Травили военные байки, делились детскими воспоминаниями. Потом перешли на мечты о будущем. Когда всё закончится, и они победят. Нику особенно тяжело давались эти мысли. И не потому, что он не верил в победу, нет, его тяготила мысль, что после неё его ничего не ждёт.

Пустыня показала себя, когда у них закончились слова о будущем и прошлом. Это было похоже на ветер без ветра. Кожа не испытала прохлады, но пыли стало больше. Теперь она поднималась в воздух сама по себе, скручиваясь в небольшие смерчи и налётная на них со всех сторон, стремясь забраться под одежду и вгрызться в кожу. Глубже, ещё глубже, сквозь лимфы, сквозь подкожную прослойку, мимо сосудов, мимо вен, прямо в мышцы, а затем и в кости.

Это было так, как если бы пустыня устала ждать, когда же они сдадутся. Когда позволят ей увлечь их, уложить спать в дрёму без сновидений, пока они сами не станут песком и пылью. Пока не перестанут быть.

— Я вижу их, — сощурившись, но глядя в противоположную от света сторону, пробормотал Акрош.

— Кого?

— Родителей. И братьев. Они ждут меня. О! Поместье Адегельских. Чтоб меня побрали морвиусы, оно совсем как новенькое! И Тьен, совсем ещё мальчишка, — Акрош счастливо улыбнулся и помахал кому-то невидимому. — Они все там. Ждут меня. Отец разливает виски из старых запасов, набивает трубку. Он всегда гонял меня, ему не нравилось, что я повторяю его привычки, — мужчина рассмеялся, подмигивая пустоте, не обращая внимания, что оказался в центре небольшого смерча, от колен поднимавшегося выше. — И даже Брошин в кресле с книгой… никогда не видел его таким спокойным. Он сам на себя не похож…

Ник встряхнул его, пытаясь вернуть назад. Но Акрош больше не видел пустоты. Вместо пустыни вокруг на сотни метров раскинулся цветущий сад, высаженный его прабабушкой. А вот и она, копается среди яблонь в полосатом переднике, совсем молоденькая, хохотушка с короткими руками. Такая довольная, поглядывает куда-то в сторонку, откуда доносится заливистый смех её дочерей.

Акрош понял, что все поколения, уходящие вглубь истории его семьи, здесь. Почувствовал связь со всеми утраченными близкими и друзьями. Он знал, что если выйдет из сада и чуть пройдётся по туманной аллее, то придёт к дому пропавшего без вести друга Верста. Знал, что, если захочет, отыщет и своего дуэлянта, от руки которого чуть не погиб. Он знал, что тот не держит на него зла и с удовольствием пропустит по стаканчику заокеанского коньяка, вспоминая о прошлом.

Мощный удар в челюсть опрокинул маршала и тот рухнул как подкошенный ослеплённый вспышкой острейшей боли. Кажется, он лишился парочки зубов, кажется, эта боль спасла его жизнь. Он ощупал лицо, замечая, как сквозь пальцы сыпется песок, замечая, каким тонким он стал сам. Одежда висела как на скелете, а пыли было столько, что она собралась вокруг него небольшими холмиками.

— Ты исчезал, — прошептал Ник, помогая подняться. — Заговорил о какой-то бессмыслице, а потом будто заглянул внутрь себя и начал истончаться. С тебя подсыпался песок, и я догадался, что дело дрянь и ты здесь сдохнешь.

— Почему это место трогает тебя не так сильно?

Король пожал плечами. Его догадка была хуже любой правды, поэтому он не стал её озвучивать. Акрош догадался сам.

— Потому, что твои шрамы старые. Потому что я могу не выжить, если мы вернёмся назад. Я понял, куда мы попали. Это место… принадлежит мертвецам. Я видел их всех. И друзей, и врагов. Бесконечный покой, куда мы попадём, когда умрём.

— А мы угодили в него живыми, — Ник беспрестанно оглядывал небо, пытаясь вновь увидеть то невидимое существо, что преследовало их последние неизвестные часы их пребывания в этом капкане смерти. — Однако, где бы мы ни были, это место связано с миром живых, так как я чувствую, что путь до Селесты сокращается. Притяжение ариуса усиливается, значит мы можем до него дойти. А там, может быть, даже сможем найти дыру или что-то, что поможет выбраться отсюда.

Акрош тускло посмотрел на него. Он не стал говорить Нику, что эффект от удара почти прошёл и он вновь слышит зовущие голоса мёртвых. Не стал говорить, насколько маняще они звучат.

* * *

Ник размышлял над одной загадкой — чем отличаются грёзы от смерти?

Это место сильно напоминало бездну грёзы. Здесь так же видны эфемерные тени близких, далёкий материнский голос, зовущий его в летнем лабиринте, чтобы показать гнездо трясогузки. Отцовское дыхание за спиной, молодецкий хохот Рупера, сбросившего с плеч тяжкие годы и вновь сигающего в человеческом виде с самой высокой башни дворца, чтобы только в последний момент отрастить крылья и пролететь в полузверином облике над столицей, поражая горожан причудливым видом.

При желании и, если сощуриться, можно даже увидеть то, чего совсем не ждёшь. Потаённое, запретное, доступное только мертвецам. Ник намеревался воспользоваться возникшим шансом.

— Акрош, ты как? — отряхивая песок с колен, спрашивает он, а затем сильно бьёт по плечу заснувшего товарища. Тот аж подскочил, хлопая глазами, недоумевая, где находится.

— Видимо, сами мы отсюда не выберемся. Нужна помощь, — говорит король в ответ на немой вопрос. — Ради этого придётся ввязаться в опасную авантюру. А чтобы я окончательно не усох и не развалился как песчаная скульптура, ты будешь сторожить мой сон.

— О чём это ты толкуешь? — подозревая крайнюю пакость покосился на него маршал.

Он украдкой ощупывал шею, поражаясь её сухости. В чувство его привела не боль, а скорее лёгкая дезориентация от толчка. Мужчина всё больше утрачивал связь с миром живых. В голубоватом мертвецком сиянии его одежда уже почти не имела цвета: оглядывая лацканы брюк и ворот рубашки, Акрош отмечал, как быстро сереют вещи, а песок вплетается в структуру нитей, замещая ткань. Чтобы быть ближе к телу. Чтобы добраться до нутра.

— Я собираюсь поискать Карга или Клэрию. Кому как не им знать, что такое смерть и как можно от неё улизнуть. Планирую выяснить, есть ли способ убить Ктуула и остановить вечных. Твоя же задача следить, чтобы я не погрузился слишком глубоко. И для этого будешь резать мою плоть, добывая кровь. Это место не терпит жидкости и так вышло, что кроме слюны и крови у нас больше ничего нет.

— Я не ослышался? Ты хочешь, чтобы я резал тебя, чтобы ты не превратился в песок? Ты хоть понимаешь, как это звучит?! — осипшим голосом вопрошает Акрош, а Ник опускается обратно на песок и даже ложится в него.

С момента как они попали в это место, почва под ногами измягчилась, становясь пустыней, полной мягкого песка. И хоть король не устал, его разум желал этого чарующего покоя, желал оказаться в мире мёртвых, чтобы сбросить с себя навалившееся бремя ответственности за судьбу мира. Пусть кто-то другой решает проблемы, спасает людей и преодолевает трудности. Он больше не относит себя к ним, он проиграл и может забыться, утратив страсти живых.

Ленивый ток мыслей под вялое бормотание Акроша уносил короля дальше от этих мест, отправляя туда, куда он так жаждал попасть при жизни.

И когда в следующий раз Ник открыл глаза, то перед ним оказалась высокая горная круча, у подножия которой раскинулся многоярусный дворец с флюгерами и остроконечными башенками. От высоты скал захватывало дух, небо переливалось синевой с белой поволокой и вверх взлетали шумные ласточки, наперегонки гоняясь друг с другом.

Приложив руку ко лбу, заслоняя свет ослепительного солнца, он увидел, как открываются врата дворца, и на пороге возникает пара лошадей с всадниками.

— Вот я и нашёл вас, — прошептал Ник, опуская ладонь.