По ту сторону глаз - Ана Фогель

полном смятении, что дало мне право улыбнуться победной улыбкой, а потом пошёл за мной следом.

— Ты правда хочешь, чтобы я это прочитал? — осторожно уточнил Алан, сев за руль.

— Это даже не личный дневник, расслабься.

Алан открыл тетрадку, где были записаны имена родителей Холли. Я наблюдала за его реакцией. Ничего. Он перевернул страницу. Снова имена. Ещё одна страница. План школы. Расписание. Наши с ним совместные уроки. Обрывки информации о нём. О самой Холли… В этот момент Алан нахмурился, пытаясь объяснить эти простые, но в то же время странные записи.

— Что это? — Он посмотрел на меня очень мрачным взглядом, будто в его серых глазах сгустились тяжёлые тучи.

— Заметки, — равнодушно ответила я.

— Я, кажется, начинаю всё понимать.

— И что же ты понимаешь? — с неизвестно откуда взявшимся укором спросила я. Но вместе с тем я надеялась, что он поймёт всё правильно.

— У тебя амнезия?

— Хотелось бы мне этого, — пробормотала я, отвернувшись к окну. Стоянка пустела, а мы так и стояли, не тронувшись с места.

Алан не ответил, но я всё ещё чувствовала на себе его взгляд. Почему он молчит? Пытается понять, шучу я или нет? Или он оценивает степень расстройства моего душевного состояния? Знал бы он, сколько времени я на это потратила.

Внезапное покалывание распространилось по всему телу. Я вздрогнула, потому что не привыкла, когда меня касаются, но ладонь Алана, накрывшая мою руку, была одним из лучших ощущений на моей коже. Распахнув глаза, я перевела взгляд с наших рук на него.

— Я тоже это чувствую, — сказал Алан вкрадчивым голосом.

Смятение лишило меня дара речи, пока я не поняла, что он имеет в виду электрические разряды, а не трепет от прикосновения ко мне.

— Что это? — спросила я.

— Понятия не имею. — Освободив руку, Алан повернул ключ зажигания, заставляя мотор реветь на всю школьную стоянку и в очередной раз привлекать к нам внимание.

Он словно вмиг потерял всякий интерес ко мне и всему происходящему. И не заговорил, пока мы не отъехали на достаточное расстояние от школы.

— Так что же с тобой происходит, Холли? — спросил он. Я уже думала, что этого разговора не состоится. Но, кажется, Алан замечал больше, чем я могла представить.

— Меня зовут не Холли, — бесцветным тоном сообщила я, упрямо глядя вперёд через лобовое стекло. — Я Дара Новак. И у тебя ещё есть шанс отвезти меня в психиатрическую лечебницу.

Алан бросил на меня быстрый взгляд, выражающий испуг, недоверие и полное смятение. Но он промолчал. Каждый раз у меня складывалось впечатление, будто у него существует для меня лимит слов. И он не слишком меня баловал.

Я услышала щелчок зажигалки, и салон заполнил дым.

Только когда мы въехали на нашу улицу, я вновь услышала его голос.

— Ты что, полячка?

Это всё, что его волновало?

— Нет. Но, думаю, корни оттуда.

— Ладно, — Алан провёл рукой по волосам. — Я готов выслушать самое безумное объяснение, но в более подходящей обстановке. — Он остановил «Челленджер» у своего дома и вышел из машины. Я последовала его примеру.

— Ты хочешь заманить меня к себе домой? Снова?

— Мы можем пойти к тебе, — Алан неряшливо махнул рукой в сторону моего дома, — но сомневаюсь, что твои родители будут мне рады.

— Они не будут рады и тому, что я пойду к тебе.

Алан более внимательно посмотрел на мой дом, оценивая обстановку.

— Но ведь их нет дома, верно? — он заманчиво изогнул бровь, приглашая меня войти.

Закатив глаза, я вошла в дом.

Тишина казалась такой внушительной, что я затаила дыхание в страхе разрушить её.

За меня это сделал Алан.

— Проходи в гостиную, присаживайся, — он указал на диван.

Я села, на этот раз более внимательно осматривая обстановку. Мебель из массива дерева, приятных тонов обои и текстиль. Всё было в порядке и на своих местах. Но этот порядок не производил впечатление заботливой руки. Скорее, её полного отсутствия, будто порядок здесь был только потому, что его никто не нарушал.

— Будешь что-нибудь пить? — предложил Алан. Его вежливость и доброта зашкаливали.

— Нет, спасибо, — мне хотелось поскорее перейти к разговору.

— Ладно, — Алан вздохнул и сел на диван рядом со мной. — Я готов.

А я нет. Но сейчас я приблизилась к точке невозврата, и мне был нужен человек, который будет знать правду.

— Как я уже сказала, я — не Холли Саммерс, я не популярная школьная любимица и не отличница. Однажды утром я проснулась и поняла, что нахожусь не у себя дома. Я перебирала все возможные варианты, пока не увидела в зеркале своё отражение. Точнее не своё, — рассказывала я, чувствуя, как снова теряю связь с реальностью. Это было слишком даже для меня. Я смотрела на свои руки и даже не осмеливалась поднять глаза на Алана, боясь увидеть его реакцию. — Ты даже представить не можешь, что я испытала в тот момент. Я первым делом подумала, что свихнулась. Версия про амнезию тоже была. Но я каждый день проживала чужую жизнь, видела незнакомых людей, и ничего не вставало на свои места. Я не знала, где я, кто я, что с моими родителями… Такой одинокой я ещё никогда себя не ощущала, а я знаю толк в одиночестве, уж поверь, — я резко замолкла, понимая, что начала говорить лишнее. Слёзы были в нескольких словах от того, чтобы побежать по щекам.

Я повернула голову в сторону Алана. Он смотрел на меня очень внимательно, изучая взглядом каждый сантиметр моего лица. Впервые кто-то слушал меня так заинтересовано.

— Кто-нибудь ещё знает? — спросил он.

— Нет. Иначе вряд ли бы я сидела здесь с тобой.

— Это полное безумие, — прошептал Алан, протягивая руку к моей щеке и стирая слезу большим пальцем. Я не знала, что плачу. — Значит, Холли сейчас в твоём теле, а ты проживаешь затянувшуюся «Чумовую пятницу»? — он улыбнулся, пытаясь меня приободрить.

— Нет. Не думаю. — Я отвернулась, вытирая слёзы. Его прикосновения делали только хуже. И теперь без его руки моя кожа покрылась инеем. К чёрту чувства. — Я первым делом позвонила на свой номер. Но оказалось, что его не существует. А женщина, которой я дозвонилась… я не уверена, что это была моя мама. Так что я понятия не имею, что стало с Холли. И не знаю, что теперь делать мне…

Вот и всё. Я рассказала об этом. Повисла оглушительная тишина. Обличив в слова свои безумные мысли, они оказались ещё более нелепыми. Сейчас как никогда я начинала сомневаться в своём рассудке.

— Ты мне веришь? —