Маг с привидениями - Кристофер Сташеф

— О да, бил, — кивнула Лаэтри и прижала руку к груди. — А что кошель пропал, так это он понял, когда одеваться стал. Как завопит: «Воровка!» — и кулаком меня по лбу огрел. — Девушка поежилась, вспомнив жестокий удар. — Я закричала и бросилась вон из комнаты, а он поймал меня у лестницы и толкнул, и я покатилась кубарем по ступенькам, а он все орал, требовал свои деньги и воровкой меня обзывал. А потом между нами встал Паргас и уберег меня.

— Только до тех пор, пока Паргас не решил продать тебя другому садисту, — мрачно произнесла Химена. — Что ты помнишь о драке между Паргасом и принцем?

— Принц обвинил меня в воровстве. Я сказала, что не брала его денег, а Паргас сказал принцу, что если я говорю, что не брала, то это так и есть. Принц ударил Паргаса. Ежели бы сразу было ясно, кто он такой, так Паргас ни в жизнь бы ему сдачи не дал, а он-то не знал, с кем схлестнулся, и потому выхватил свои дубинки и замахнулся и принца по руке стукнул. Принц как завопит от злости и кинжалом Паргаса в левую руку уколол. Паргас дубинку из этой руки выронил и стукнул принца другой дубинкой. Тот взвыл, попятился и снова пошел на Паргаса с кинжалом, но Паргас заслонился дубинкой. Потом они еще раза три друг на дружку замахивались, но ни один, ни другой не попали, а потом принц заорал жутко так, спину выгнул и упал на пол. Мой мужчина тогда руки раскинул и меня собой закрыл, чтоб защитить. Ну а тут сержант и еще один господин из благородных стали всех спрашивать, как это вышло. А потом хозяин взвизгнул и показал на человека, что в окно выпрыгивал, и все кинулись за ним следом. Мы с моим мужчиной побежали было на кухню, чтобы через черный ход уйти, но тот благородный господин нам дорогу загородил и сказал, что мы во всем виноваты.

— Не называй Паргаса «своим мужчиной», — посоветовала девушке Химена. — Он тебе как собаке — хозяин. И не обольщайся на этот счет, деточка. Паргас тебя не любит. Он думает о тебе как о своей вещи.

Глаза Лаэтри наполнились слезами.

— Какие-то чувства у него ко мне есть!

Химена печально покачала головой:

— Им владеет всего лишь похоть и жадность до денег, которые ему может принести похоть других мужчин, которые возжаждут овладеть тобой. Сколько у него еще проституток?

— Только две, — отвечала Лаэтри, смущенно потупилась и покраснела.

— Вероятно, ты приносишь ему прибыли больше других, потому что ты — самая молодая, но это все. Ты не должна возвращаться к нему, деточка, не должна уходить к другому сутенеру, иначе твоя жизнь пройдет даром.

— Но что же мне еще делать? — Слезы снова побежали по щекам Лаэтри. — В жены меня никто не возьмет, и домой я не могу вернуться — меня там не примут! Либо я вернусь на панель, либо помру с голоду!

— Я поговорю с королевой, — пообещала Химена. — Думаю, она сумеет найти для тебя место на кухне. Придется тебе драить горшки и котлы, деточка, да сносить издевки других женщин, пока они станут доверять тебе. Готова ли ты к такой участи?

— О да! Но... А как же быть с мужчинами? Они будут думать... Будут ждать, что я...

— Если на работу тебя пожелает взять сама королева, — твердо, решительно сказала Химена, — то она позаботится о том, чтобы мужская половина прислуги не посмела посягать на тебя. Но если я все устрою, дитя, ты согласишься?

— Да, да! — вскричала Лаэтри и сжала руку Химены обеими руками. — Я буду трудиться изо всех сил ради королевы, миледи, вот увидите! Я родилась в крестьянской семье, и я привычная к тяжелому труду — и мыть, и скрести, и еду готовить, все умею! Уж лучше бы я не уходила из родного дома!

— А почему ушла? — спросила Химена.

— Потому что все парни у нас в деревне были грубияны и драчуны, а мне хотелось лучшей доли, но и в городе я лучшей доли не нашла! Нет-нет, вы не сомневайтесь, я готова трудиться от зари до зари для ее величества, миледи! Мне лишь бы с голоду не помереть, да была бы крыша над головой, и чтобы мужчины меня пальцем не трогали!

Покончив с ужином и завершив беседу, спутники стали укладываться спать. Мэт вызвался нести дозор первым. Ни сержант, ни рыцарь спорить с ним не стали и, похоже, даже порадовались такому предложению. Брок развязал мешок и вытащил из него точильный камень. Что-то блеснуло, и Мэт понял, что в глаза ему бросился какой-то серебряный предмет.

— Это у вас... серп? — изумленно спросил он. — Серебряный серп, надо же! Как-то странно — у воина серп, да к тому же серебряный!

Брок напрягся, но, завязывая мешок, сумел натянуто улыбнуться.

— И вправду, вещица забавная, милорд. Боевой трофей, можно сказать. Разогнали мы как-то шайку извращенцев. Жаль, ни одного живьем не изловили, но нескольких убили, а за остальными долго гнались. Этот серп я взял у одного из убитых.

— Извращенцы, вы сказали? — нахмурился Мэт и приготовился к тому, что будет решительно отстаивать права какого-то притесняемого меньшинства. — Что же за извращенцы такие, позвольте полюбопытствовать?

— А такие, милорд, извращенцы, которых хлебом не корми, а дай кого-нибудь принести в жертву, — мрачно ответствовал сержант Брок. — Те, которых мы разогнали, были одеты в белые балахоны. Они собирались принести в жертву какому-то своему языческому богу обнаженную девушку в ночь полнолуния, убить ее собирались. Четверо держали ее за ноги и за руки, а пятый — уж не знаю, кто он там у них, жрец или еще кто, поднял вот этот самый серп. Ну а тут мы прибежали и девушку от смерти упасли.

Мэт вычеркнул «угнетенное меньшинство» из перечня тех, за права которых стоило бы бороться. Даже свобода вероисповедания имела свои пределы. Один из этих пределов назывался человеческой жизнью, второй — человеческой болью.

— Серп... — задумчиво проговорил Мэт. — Странная разновидность ритуального ножа... Лезвие слишком узко для орудия убийства.

При этом у Мэта мелькнула мысль о том, что таким серпиком можно было легко проделать дыру в спине набитой опилками куклы — точно такую же, как та, что зияла в спине принца Гагериса.

— Не этим серпом жрец собирался убить девушку, — объяснил сержант. — Он занес над нею нож с каменным лезвием. Мы потом нашли этот нож. — Сержант уселся и принялся точить свой короткий меч. — Это надо каждый день делать, если с тобой нету оруженосца. Каждое пятнышко ржавчины нужно удалять поскорее, пока оно не разрослось.

— Знаю, — кивнул Мэт. — И мне будет чем заняться во время дозора. Позаботься о своем оружии...

— А твое оружие позаботится о тебе. Все верно, — отозвался сержант Брок, но вдруг отложил точильный камень и задумался. — Ежели бы еще та девушка была одной из них и сама желала бы принести себя в жертву...

— Вряд ли, — покачал головой Мэт. — Да и какая разница? Но девушка к этой секте не принадлежала?