Забирая жизни. Трилогия (СИ) - Бец Вячеслав

Армянин поднялся на четвереньки и стал шарить по земле руками, пытаясь нащупать оружие. В голове у него все гудело, в глазах рябило. Гронин уже не обращал на него внимания – он вырвал из рук Сержа нож, который тот успел достать, и силился вонзить противнику в горло. Несмотря на свою внешнюю хилость, Серж оказывал достойное сопротивление, но с Павлом ему было не справиться – сантиметр за сантиметром лезвие неумолимо приближалось к кадыку бандита.

Армянин, наконец, нащупал автомат и хотел издать торжествующий вопль, но вместо этого противно захрипел и забулькал. Гронин не мог отвлекаться, но внезапный окрик заставил его ослабить усилие.

– Товарищ полковник, не убивайте его! – голос принадлежал Андрею.

Павел все так же пристально смотрел в преисполненные страха глаза Сержа. Он помедлил несколько секунд, затем ослабил нажим, но совсем немного – ровно настолько, чтобы Сержу хватило сил сопротивляться.

– Малейшее подозрительное движение, – угрожающе процедил полковник, – и нож в горле покажется тебе божьей благодатью. Ты понял?!

Тот чуть заметно кивнул. Павел ослабил хватку. У Сержа промелькнула мысль, что можно выхватить из кобуры на бедре пистолет, но не успел он её додумать, как получил сильнейший удар кулаком в район виска. Взгляд его помутился, и было хорошо заметно, что он полностью дезориентирован. Павел знал, что это ненадолго и быстро принялся разоружать противника. Он вынул пистолет Сержа из кобуры и отбросил в сторону, затем схватился за разгрузку, рывком перевернул его на живот и прижал коленом. Автоматы, захваченные Сержем слетели с плеча ещё во время борьбы и во многом поспособствовали Гронину. Павел заломил правую руку Сержа да так, что тот моментально пришел в себя и завыл, словно дикий пес.

– Вставай, – грозно скомандовал Павел, убрав колено со спины пленного.

Серж, не переставая выть, быстро поднялся на колени, но дальше не смог – Павел не дал. Гронин только сейчас мельком взглянул на Андрея – парень стоял над трупом армянина. Даже в отблесках костра было видно, что лицо у Романова белое, словно мел. Армянин лежал на земле, уставившись стеклянными глазами в своего напарника. Лицо его было в крови и грязи, из шеи на затылке торчала рукоять ножа.

Гронин снова переключился на Сержа. В одном из карманов его штанов он с некоторым удивлением нашел пластиковые наручники.

– Какая удача, – недобро промолвил он и затянул их на руках Сержа, а потом поднял его на ноги.

Затем последовал мощный пинок в район таза, от которого Серж за счет чистой инерции пролетел добрых три метра и грузно плюхнулся на землю, не подавая признаков жизни. Гронин окликнул Андрея, но тот не ответил. Обернувшись, Паша увидел, что пацан все так же пристально пялится на труп. Он понимал, что чувствует Романов, но времени на сопли не было – нужно было срочно решить две важнейшие задачи: осмотреть Черенко и допросить пленного.

– Романов! – повторно окликнул Гронин.

Андрей обернулся и отрешенно уставился на Павла.

– Присмотри за пленником. Пошевелит хоть пальцем – убей.

Вторая часть приказа предназначалась больше пленнику, чем Андрею, потому что Романов в данный момент был не полезнее качественно сделанного манекена. Гронин понимал в каком состоянии находится парень, но ему остро нужна была его помощь.

Убедившись, что Андрей выполняет его приказ, он подошел к Толику и, склонившись над ним, пощупал шею. Раздался слабый стон.

– Толя, ты меня слышишь?

На этот раз Черенко промычал что-то нечленораздельное, вероятно, означающее согласие или, что гораздо вероятнее, рассказ о том, как и на чем он вертел всех этих «волков».

Гронин аккуратно перевернул его. На земле под Толиком оказался бронежилет. Из всех троих бронежилет был только у него, потому что свои Паша с Андреем оставили в машине ещё перед посадкой в вертолет. На каждой стоянке Черенко снимал жилет, чтобы отдохнуть от его веса, но когда он бросился на Сержа, то успел схватить его и прижать к телу. В результате пуля попала в бронежилет, что и спасло Толе жизнь, но все равно доставило целую гамму «приятных» ощущений. Павел уже догадывался, что Черенко цел, но все равно внимательно осмотрел его – ран не было.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Будешь жить, – констатировал Гронин и, похлопав Черенко по щеке ладонью, вернулся к пленному.

Тот лежал ничком и не издавал ни звука. Андрей стоял рядом, но был в такой прострации, что не будь пленник скован страхом, он мог бы просто встать, пожать Романову руку, обнять на прощание и не спеша уйти в лес. Мог бы, наверное, даже сигарету перед этим выкурить и поболтать за жизнь.

У Андрея перед глазами стояло перекошенное лицо армянина. Если оно начинало исчезать, Романов просто поворачивал голову и картина обновлялась. Он почти не помнил, как убил этого человека. Он услышал агрессивные голоса и шум и заподозрил неладное. Тихо подкрался и стал наблюдать, пытаясь заглушить страх и придумать, как помочь товарищам. Он никогда так и не вспомнит, что творилось в тот момент у него в голове, и как он придумал отвлечь бандитов, бросив кусок земли, но главное – что он собирался делать после этого?

Ну, а когда Гронин и Черенко среагировали, все происходило настолько быстро, что Андрей замер и просто оцепенело смотрел на происходящее, будто был зрителем в театре. Оцепенение прошло, когда до него стало доходить, что Черенко только что получил пулю и, возможно, умер. Только тогда внутри Андрея за короткую секунду образовалась и стала закипать ненависть. Именно она толкнула его на тот поступок, благодаря ей он подбежал и хладнокровно всадил в шею армянину нож, непонятно когда оказавшийся у него в руке.

Паша подошел к Андрею и похлопал его по плечу.

– Молодец, парень. Хреново бы нам пришлось, если бы не твоё пищеварение и смекалка.

Андрей промолчал. Павел проследил направление его взгляда, но ничего больше не добавил. Затем ухватил пленного за воротник и бесцеремонно поволок к ближайшему дереву. Там он усадил его и присел рядом, глядя ему в глаза.

– Сколько вас тут? – голос Павла был холоднее арктического льда.

– Двое, – прохрипел Серж.

Гронин никогда не любил допросов, но имел богатый опыт их проведения. Основной причиной его неприязни к ним были ограничение в способах, продиктованные якобы моралью и человеколюбием системы. Условно. Однако система давно перестала существовать, и никакие принципы и мораль Гронина больше не сдерживали, а главное – он не желал тратить много времени на такую мерзость, как этот Серж.

Недолго думая, Павел приставил острие ножа к ноге бандита чуть выше колена и нажал. Острие легко прошло через холщовые штаны и вошло в плоть.

– Не надо! Двое! Двое нас! – истошно заорал Серж, чувствуя, как твердая сталь упирается в кость, и превозмогая боль.

– Ты уверен?

Павел легонько повернул нож в ране, не ослабляя давления и таким образом ковыряя кость. Серж завыл так, что будь в округе настоящие волки – они бы немедленно его поддержали, а затем бросились наутек.

– Да, сука! Не надо! Богом клянусь! Двое только. Мы разведчики. Возвращались из рейда. Засекли ваш костерок и решили проверить, – Серж вываливал все, что только знал, лишь бы проклятую сталь хотя бы перестали проворачивать.

Павел ослабил давление, подождал немного, с презрением глядя на поверженного противника, и вынул нож. Потом оставил Сержа и подошел к Андрею.

– Хорошая оказалась идея, Андрей, – похвалил он. – От живого ещё может быть польза.

Романов по-прежнему молчал. Гронин вздохнул, положил руки ему на плечи и заглянул в глаза.

– Ты все сделал правильно, – вкрадчиво сказал он. – Или мы – или они.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Взгляд Андрея немного прояснился. Самую малость.

– Я понимаю. Просто… я впервые умышленно убил человека… Осознанно, понимаете? Я хотел его убить. Я… я желал этого, стремился… Я знал, как я это сделаю… – тихо говорил он.

– Исходя из того, что я уже успел повидать – я удивлён, что за десять лет ты только сейчас впервые с этим столкнулся.