Пульт мертвеца - Тимоти Зан

— А какого рода эта услуга?

— Это вас не касается, — равнодушным тоном отрезала она.

Рэндон снова посмотрел на меня. Я лишь пожал плечами в ответ. Все, что я мог определить, касалось лично её и не имело к нему отношения.

— Можно ли узнать, кто же, в таком случае, воспользовался ею?

— Мне не хотелось бы об этом говорить.

— Вероятно, кто-нибудь из «Эйч-ти-ай»? Несомненно, оттуда, — продолжал спрашивать Рэндон, словно не слыша её. — Чан Ли? Или Блейк? А может быть, Караш? Или кто-нибудь из среднеуровневиков, из тех, кто обычно выполняет для них самую грязную работу?

— Я не желаю об этом говорить, — упрямо повторила Рыбакова.

— Блейк, — пробормотал я.

Теперь на меня смотрели уже оба: Рэндон — с благодарностью, Рыбакова — злобно, и в то же время — покорно.

— Вы уверены? — переспросил Рэндон.

— Именно на это имя была реакция, — сказал я.

— Ах, вот оно что. Конечно, это явно должна быть личность заметная, как я понимаю.

Рыбаковой все лее удалось взять себя в руки.

— И что же теперь?

Рэндон удивленно поиграл бровями.

— Как понимать — «что же теперь»? Губернатор, я не собираюсь подключать прессу и вообще делать этот эпизод достоянием гласности. В той мере, в какой это касается меня, я считаю происшествие внутренним делом, домашним конфликтом между «Группой Карильон» и одной из подчиненных ей структур. Этим мы займемся вплотную, когда вернемся в Портславу.

— Понимаю, — она, казалось, тщательно взвешивала слова. — В таком случае, могу я узнать у вас еще об одном: имели ли вы возможность ознакомиться с записями «Эйч-ти-ай», которые они так страстно желают получить обратно?

Эти слова подействовали, как выключатель — внезапно стабильное напряжение, установившееся в самом начале этого поединка, на порядок возросло. Речь явно зашла о каком-то общем для них обоих секрете, заключил я, изучив эмоции ее и Рэндона. Эту тайну ни он, ни она не собирались обсуждать в присутствии третьих лиц.

— Вместе с моим финансовым экспертом мы просмотрели их вчера вечером, — ответил Рэндон после краткой паузы.

Лицо Рыбаковой напряглось еще больше. Значит, это была их общая тайна.

— И что же вы собираетесь с ними делать? — негромко спросила она.

— А это решит мой отец и остальные члены «Группы Карильон», — ответил он, и в его голосе послышались нотки осуждения. — И, вероятно, ещё и Верховный суд.

Лицо Рыбаковой потемнело от гнева… Но он напоминал гнев человека, стоящего на льду и осознающего, что он вот-вот может провалиться под ним.

— Прежде чем вы перейдете к обвинениям, мистер Келси-Рамос, — заговорила она, — может быть, вы все же выслушаете и мои аргументы? И, возможно, постараетесь понять, перед какой дилеммой сейчас стоит весь Солитэр.

Он слегка наклонил голову.

— Я слушаю вас.

Вопросительно-недоверчиво она посмотрела в мою сторону.

— Может быть, будет лучше, если я выскажусь без свидетелей?

Рыбакова явно хотела отделаться от меня. Было так же ясно и то, что Рэндон, напротив, никак этого не желал.

— Я ведь уже говорил вам, что и мой эксперт по финансовым вопросам в курсе всего, — напомнил он ей.

— Он, наверное, действительно, лучше нас с вами разберется во всех финансовых и юридических последствиях… Но я не об этом…

— Вы желаете обсудить моральную сторону? Это вы хотите сказать? — перебил ее Рэндон. Он повернулся ко мне, и я был готов услышать что угодно. — Мы будем вести речь о контрабанде, Бенедар, — пояснил Рэндон. — О нелегальном транспорте металлов за пределы системы Солитэра.

Я мог ожидать всего, чего угодно, но никак не этого. Несколько секунд я тупо молчал, уставившись на него и не в силах вымолвить ни слова.

— Но ведь… это невозможно, — сумел выдавить я, наконец. — Как же они…

И потом меня вдруг будто пронзило электрическим разрядом, во рту пересохло.

— Они что… похищают людей для «Пульта Мертвеца»?

— А разве вам так трудно в это поверить? Нельзя, что ли, ожидать такого от нашего порочного рода человеческого? — цинично спросила Рыбакова. — Мне казалось, что такие деятели от религии, как вы, только и умеют, что выть и рыдать по поводу всеобщего упадка морали.

Рэндон снова обратился к ней.

— Вы, кажется, собирались изложить мне ваше мнение, — напомнил он ей.

Её взгляд смягчился.

— Попытайтесь понять, мистер Келси-Рамос, что здесь, на Солитэре, я вынуждена разрываться между двумя диаметрально противоположными исходными точками. Я, конечно, давала присягу следовать законам Патри, да, это так, но, с другой стороны, менее формальные, но от этого не менее довлеющие обстоятельства предписывают мне продолжать доставку металлов с рудников колец. Не существует лёгких путей к тому, чтобы одновременно исполнять и то, и другое требование.

— Когда речь идет о человеческих жизнях… — я осёкся, заметив в её глазах смесь презрения и сожаления о том, что она все же посвятила меня в эти махинации.

«Ты, добродетельный святоша, Смотритель, не способный осмыслить Великий порядок Вещей», — вот что говорили ее глаза.

— На тот случай, если вы не в курсе, то я напомню, — обратилась ко мне Рыбакова, — решение о том, что Солитэр стоит человеческих жизней, давно уже принято.

— Если это жизни приговоренных к смерти уголовных преступников, — поправил ее Рэндон. — А не невиновных людей.

Её щеки зарделись.

— Хорошо, согласна. Вы и ваш друг-Смотритель решили поиграть в Божественность. Тогда разъясните, пожалуйста, как бы вы остановили людей, если принять во внимание размеры нашей системы?

Мы с Рэндоном переглянулись.

— Мне не хотелось напоминать очевидные факты, но, простите, а чем же занят у вас адмирал Фрейтаг? Каково его участие в решении данной проблемы? Что он делает в перерывах между застольями и приемами?

Рыбакова едва заметно усмехнулась.

— Значит, и вы заметили его пристрастие к алкоголю? Да, вы правы, и это тоже часть проблемы.

Я постарался припомнить в подробностях нашу краткую встречу с адмиралом Фрейтагом в особняке губернатора, и то, что адмирал вовсе не предстал передо мной человеком, одурманенным спиртным, как это мне почудилось в первые секунды. А что здесь особенного? Свое пристрастие к алкоголю и способность переносить его в весьма больших дозах лорд Келси-Рамос сумел даже обратить на пользу себе…

— Ваш отец тоже не прочь поучаствовать в застольях, — проворчал я Рэндону.

Он задумчиво посмотрел на меня, и я понял, что он сообразил, что имеется в виду.

— Вы считаете, что это одно и то же? — Казалось, это сравнение слегка шокировало его.

— Во всяком случае, отчасти.

— Гм, — обратился он к Рыбаковой. — А какими силами располагает Фрейтаг тогда, когда он не занят в застольях?

— Двумя кораблями-истребителями и тринадцатью-четырнадцатью космическими корветами, — ответила она. — Это, конечно, смехотворно мало, если речь идет о двух планетах и системе колец этого газового гиганта. Как вы думаете?

— Мало, не спорю, — согласился он. — А он не пытался получить в своё распоряжение большее количество людей и техники?

— Почему, регулярно пытается. Каждые две недели посылает очередной запрос в соответствующие инстанции. Но до сих пор ему не удалось заполучить ни одного корабля, только извинения и отказы.

Во взгляде Рэндона сквозило недовольство.

— И поэтому вам кажется, будто кто-то в самых-самых верхах Патри явно не желает, чтобы эти контрабандисты были пойманы?

— Это вы сказали. Не я. — Она в упор смотрела на него.

Я негромко откашлялся. — Простите меня, губернатор, — начал я, и оба моментально повернулись ко мне, — но вы говорите, что силы, которыми на данный момент располагает адмирал Фрейтаг, предназначены для контроля за двумя планетами?

— Да, за Солитэром и Споллом, — коротко сказала она. — Это ведь двойная планета. Вы разве этого не знаете? Или же люди религиозные способны лишь считать тройками, семерками и дюжинами?

— Споллом? — недоверчиво спросил Рэндон. — А с каких это пор на Сполле есть жители?

— Ну, там ведь испокон века находилась группа исследователей, учёных, — недоуменно пожала она плечами. — Существующая в настоящее время теория утверждает, что и та, и другая планета по-своему ценна. — В ее речи послышались нотки недовольства. — Хотя в последнее время главная ценность Сполла для Солитэра состоит в том, что он служит для него свалкой, на запах которой, как мухи, слетаются халлоа.

— Представляет собой … что? — услышав это, Рэндон невольно взглянул на меня.

— Ах, — пренебрежительно отмахнулась Рыбакова. — Лидеры Божественного Нимба вообразили, что слышать и воспринимать их Бога здесь слишком много помех или еще чего-то в этом роде. И вот два года назад несколько их тысяч сорвались с насиженных мест и отправились на Сполл, где теперь могут спокойно себе медитировать. Мы не сокрушались по поводу их отбытия.