Скандалы советской эпохи - Федор Раззаков

Бурные события того вечера – не единичный случай в биографии зенитовского полузащитника. В составе перечисленного «квартета» фамилия Дергачева не раз фигурировала в милицейских протоколах.

– Все это так, – соглашается Роберт Совейко, комсомольский вожак футболистов «Зенита». – Мы не раз наказывали Толю за нарушения спортивного режима. Но зато какой он товарищ! Никогда друга в беде не оставит.

…В ночь с 7 на 8 ноября С. Мельников со своим дружком Николаем Пестановым и тремя спутницами решили прокатиться на такси. На проспекте Энгельса подвыпившая компания увидела машину с шахматными боками. Она была уже занята. Но не таков Мельников, чтобы теряться даже в столь сложной ситуации.

– Эй, вы там, вылазьте! – загремел его зычный голос.

Грозный приказ сопровождался потоком брани и оскорблений. Однако наметанный глаз хулигана на этот раз явно недооценил силы неприятеля. В завязавшейся драке ему крепко намяли бока.

– Коля, беги за подмогой! – скомандовал Мельников.

Тревожные звонки всполошили теплую компанию, гулявшую на квартире Дергачевых.

– Сережу побили! – едва открыв дверь, выпалил Пестанов.

– Ребята, за мной! – и Анатолий Дергачев помчался на улицу. За ним рванулась пятерка разгоряченных винными парами молодцов.

Это была прямо-таки отборная команда – Николай Пестанов – мастер спорта, неоднократный чемпион Европы и мира по стрельбе, Евгений Воеводин – бывший игрок хоккейной команды, Валерий Куракин, Борис Поздняков – спортсмены-перворазрядники и младший брат Анатолия Евгений Дергачев.

На трамвайной остановке Мельников увидел недавних противников. Вмиг замелькали кулаки. В ход пошли и деревянные брусья, вырванные тут же из ограды газона. Удары сыпались во все стороны.

«Но зато какой он товарищ!..» Как не вспомнить слова комсорга «Зенита»! Ведь Анатолий и на этот раз не «подкачал» – взял на себя сразу двоих и действовал напористо и молниеносно.

«Моя хата с краю» – известный девиз обывателя. Не таков Евгений Алексеевич Захарьев – инженер-строитель треста «Оргтехстрой». Случайно оказавшись вместе с женой и сыном поблизости, он не стал равнодушно наблюдать за побоищем. Крепкие руки Евгения Алексеевича растащили в разные стороны двух дерущихся.

– Прекратите!..

Но Захарьев не успел договорить. Страшный удар, трусливо нанесенный сзади, повалил его на землю.

– Отваливай! – испуганно завопил Дергачев-младший, и хулиганы бросились наутек.

Около двух месяцев врачам Ленинграда пришлось бороться за жизнь Евгения Алексеевича. Спасти его удалось чудом…

Полутарометровый брус со следами крови лежит на столе народного судьи Выборгского района. А рядом за оградой сидят под охраной комсомольцы Николай Пестанов и Анатолий Дергачев.

Пятый день идет суд. Пятый день подсудимые и их друзья-свидетели усердно заметают следы преступления.

– Я действительно ударил палкой кого-то, но только не Захарьева, – упорно твердит Пестанов.

– Да мне самому шишку тогда набили, – жалуется Дергачев.

Вовсю старается обелить своего подзащитного и адвокат Дергачева. Чуть ли не полкоманды «Зенита» привлек он на суд в качестве свидетелей… защиты. И оказал этим Анатолию медвежью услугу. Присутствующие в зале услышали прямо-таки прелюбопытное изречение футболистов, проливающее свет на многое, очень многое.

– Мы не такие, как все простые смертные! – с пафосом произнес центральный защитник Лев Шишков.

Так вот где собака зарыта! Не простые смертные – значит пей, бей, круши, учись по пять лет на одном курсе, как Анатолий, все сойдет с рук, все «как с гуся вода».

Однако на этот раз не сошло!

– Коллектив нашего треста, – обратился к суду общественный обвинитель Герой Советского Союза Н. Шмелев, – требует сурового наказания хулиганов, а то, что они известные спортсмены, лишь отягчает их вину.

Суд приговорил Пестанова к четырем годам лишения свободы, Дергачева – к трем годам. Не отвертелись и некоторые «свидетели». Суд постановил привлечь к уголовной ответственности и Мельникова с Воеводиным».

«Это – вредное кино!»

(«Алешкина любовь»)

Одна из лучших советских киномелодрам в год своего выхода на всесоюзный экран – весна 1961 года – едва не была похоронена огульной критикой, которая усмотрела в этой милой и на удивление талантливой мелодраме массу идеологических недостатков. Критик Л. Погожева даже поместила во влиятельном журнале «Искусство кино» многостраничную рецензию, где не оставила от фильма, что называется, камня на камне. О том, какие страсти бушевали вокруг этой картины, говорит хотя бы письмо, которое 3 июня пришло самому министру культуры СССР Екатерине Фурцевой. Под письмом стояли пять подписей людей, которых простыми гражданами никак не назовешь. Открывала список фамилия заведующего отделом пропаганды и агитации Невинномысского горкома КПСС В. Кожевникова, далее следовали подписи заведующей парткабинетом, инструктора отдела пропаганды и агитации, заместителя председателя горисполкома, секретаря горкома ВЛКСМ. В своем послании авторы сообщали следующее (письмо приводится с небольшими сокращениями):

«С общественного просмотра фильма „Алешкина любовь“ мы шли с чувством глубокого разочарования, досады и, даже больше того, обиды за марку студии „Мосфильм“.

Кого мы увидели на экране, кто эти люди, чему учат их поступки? Это просто неорганизованная группа пошляков, именующая себя «артелью».

Все персонажи почему-то отрицательные – и молодежь, и люди более старшего возраста, кроме Алешки… Обращает на себя внимание ограниченность героев, ярко подчеркнутый постановщиками цинизм. Удивительно, что, говоря о книгах, эта молодежь из всех произведений Тургенева знает только «Муму», да еще вспоминает несколько произведений иностранных авторов, как, например, «Пармская обитель» и «Манон Леско». Но не упоминают ни одного произведения советских авторов…

Через весь фильм проходит хамски пренебрежительное отношение к женщине… Девушку называют только Зинкой, ее появление встречают свистом и улюлюканьем. А как постыдна сцена, когда Николай, молодой человек с низменными побуждениями, грубо набрасывается на незнакомую девушку, оскорбляя ее, посягая на ее личность и человеческое достоинство? А эти похождения на ферму, взаимоотношения Сергея с женой товарища и т. д.

Для чего нужно было авторам выпячивать эту сторону, так нехарактерную для поведения нашей молодежи, для советских людей?

Поражает язык фильма, крайне скудный, пересыпанный уличным жаргоном, бранью и избитыми афоризмами… Каким корявым, несовременным языком рассуждает героиня фильма Зина: «Поди, лучше меня знаете, как началась Алешкина любовь. Иди с богом. Сказывают, смеялись над ним» и т. д.

Если проследить за историей зародившейся любви Алешки, то непонятно, за что он полюбил Зину? Может быть, за то, что впервые услышал брань, которой она обменивалась с одним из многочисленных поклонников? Ходит Алешка за 5—15 км на свидание, ходит и даже не знает ее имени, не разговаривает, молчит, а она отворачивается и в довершение всего говорит ему пошлости. Разве о такой любви мечтает наша молодежь? Какие духовно обедненные, неживые личности!

У нас создалось убеждение, что авторы фильма оторваны от жизни, не представляют себе подлинного облика нашей рабочей молодежи, ее разнообразного круга интересов, вкусов и запросов. Нет, наша рабочая молодежь не такая.

В этом фильме была возможность показать величие и значение тяжелого труда геологов, изыскателей. Показать настоящий коллектив, дружбу, честность, любовь верную и преданную…

Мы вполне согласны и поддерживаем выступление Л. Погожевой в журнале «Искусство кино», в котором отмечаются крупные недостатки сценария, затем значительно усилившиеся в самом фильме.

Хотелось бы, чтобы коллектив «Мосфильма» сделал для себя серьезные выводы, повернулся наконец лицом к жизни и не выпускал в свет суррогатов, подобных фильму «Алешкина любовь».

Сегодня подобное письмо не вызвало бы никакой реакции ни у создателей фильма, ни у людей, отвечающих за выпуск фильмов на экраны страны. Однако в советские годы связь власти и общественности была более тесной и действенной. Письмо в высшие инстанции или критическая статья в газете могли самым серьезным образом повлиять на судьбу практически любого произведения. Тем более если то обвинялось в безнравственности. И все же, несмотря на то что практически все подобные сигналы высшими инстанциями проверялись, это совсем не означало, что властные органы шли на поводу у общественного мнения, – иной раз все было как раз наоборот. Вот и в истории с «Алешкиной любовью» все вышло именно так.

Министр культуры СССР Е. Фурцева, получив письмо, специально отправилась посмотреть «Алешкину любовь». И ничего крамольного в фильме не нашла. А когда на «Мосфильме» ей показали целую кипу писем от геологов со всей страны, в которых они благодарили создателей фильма за честную и правдивую ленту про геологов, все претензии отпали сами собой. В кинопрокате-62 фильм собрал на своих сеансах достаточно приличную аудиторию – почти 24 миллиона зрителей.