Лучшие отели мира - Виктория Завьялова

На набережной рядом с бьющимися парнями качала бит группа поддержки. Самое смешное – ни один из них не был бразильцем, по-моему. Но несколько человек явно были постояльцами отеля Arts, судя по одежде и по выражению лиц. Если бы такие значки – «Хочешь стать модным? Спроси у меня, как» – существовали, то они бы их обязательно нацепили. Артовцы причем стояли смирно и глядели с сочувствием, но почти без движения, в то время как остальные чуть ли не летали в виде поддержки. Когда пара парней – один как я, метр девяносто, а другой – как певец Андрей Губин, метр пятьдесят четыре, наверное, – принялись тоже биться, то артовцы стали вместе со всеми легонько подвывать. В общем, это было любо-дорого.

Ну а потом случилось то, чего никто не ожидал. Когда уже и группа постояльцев Arts завелась и стала подпрыгивать и стучать ладонями капоэйрический ритм, небольшой японец, бившийся с тринадцатилетним африканцем, заехал-таки ему пяткой в нос.

Тут в рядах группы поддержки случился ропот.

Вот это да, подумал я, когда стало понятно, что никто не намерен останавливаться. То есть черный подросток вытер рукавом футболки кровь под носом и, не останавливаясь, пошел мстить. Он бился, как ошеломленный заяц, выделывая в воздухе такие судороги ногами и руками, приземляясь на шею и взмывая всеми конечностями вверх с внезапностью акулы.

Когда они закончили, толпа схватила черного парня и стала подбрасывать вверх с невероятными воплями, так что вымазана в крови оказалась не только белая футболка японца, но и одежда некоторых из группы поддержки. Смешно, что в этом участвовали и артовцы.

А потом я обернулся на дом, из которого мы все перед этим вышли. У многих окон первого этажа (насколько я вообще мог что-то рассмотреть) отеля Arts стояли другие артовцы, менее смелые, и смотрели на нас. Им было жалко, что они не могут выйти и тоже покачать этого черного мальца.

А в этот момент у главного входа в Arts происходила небольшая драма. Какую-то милую женщину буквально рвали на клочки. Было страшно за ее дорогую одежду. То есть мне до этого говорили, что сегодня в какое-то время в Arts должен заселиться Энрике Иглесиас и чтоб я не обращал внимания на толпу у входа, потому что те, кто толпится, готовы ждать сутками, потому что эти толпящиеся – ненормальные и у них с Энрике свои счеты.

Но дорого одетая женщина была никак не похожа на Энрике! У нее на голове не было полосатой шапочки. Поэтому было непонятно, за что толпящиеся так агрессивно напрыгивают на бедную дорого одетую женщину и зачем им ее автограф.

Женщина между тем оказалась Еленой Фостер – женой архитектора Нормана Фостера. Неужели леди Фостер рвут на куски только по той причине, что ее муж построил в Барселоне телебашню? Оказалось, нет.

Оказалось, еще несколько лет назад Елена Фостер не была никакой леди, а вовсе даже вела на испанском телевидении самое популярное телешоу – «Секс с Еленой Очоа». Мне об этом рассказали в толпе. Телешоу Елены смотрела вся без исключения испанская страна, включая детей и стариков.

Но теперь Елена Очоа уже отвыкла от телевизионной славы и уже привыкла быть леди Фостер. Она, конечно, дает автографы, но ее охрана зверски отпихивает фанаток, расчищая своей леди дорогу ко входу в ее дворец – то есть в черную стекложелезную громаду Arts-отеля.

Его, кстати, построил никакой не Фостер, а вовсе даже Брюс Грэм.

Ну, и я тоже пошел внутрь. Короткий взгляд на происходящее в лобби. Слева – 12 нахохлившихся моделей, приехали на барселонскую неделю моды, сидят немного взъерошенные (может, они летели десять часов из Бразилии и устали? Все модели теперь из Бразилии, а если не из Бразилии, то тогда уж из Новосибирска, но тут явно первый случай). Справа – три одетые в черное испанки очень быстро говорят, так же быстро взмахивают руками и вообще напоминают собой деревенские поминки из фильма Альмодовара «Возвращение».

А я быстро бегу мимо во второй лифт, мне нужно еще многое узнать об этих 44 этажах, о стекле и железе, о поп-звездах и британских лордах, о капоэйре и о международных рейсах через Барселону, о местной неделе моды и о сегодняшней тайной вечеринке султана Бахрейна, о европейском телевизионном конгрессе и о всемирной конференции.

Когда я доезжаю на свой 37-й, уже успев покататься с младшей, кажется, женой султана Бахрейна, за огромным окном моего номера уже почти закончилось мультимедийное шоу «Закат над городом Гауди». Я успеваю только увидеть сверкание последних трех умопомрачительных лучей – когда уже солнце поженилось с луной, – и лучи эти на прощание облизывают пики недостроенных гаудиевских колоколен, прежде чем уступить место фонарям и оранжевым всполохам непричесанного города. И тут-то я понимаю, как сильно хочется есть.

Можно спокойно идти ужинать с барселонской зажигалкой Руаной – прямо в объятия двухзвездного мишленовского шефа Хаима Переса. Он, похоже, выиграл в отеле Arts соревнование двух Хаимов: художник Хаим Сутин у них всего один (и что это за работа – никто объяснить не может, так как она сейчас отправлена на реставрацию), а Хаим Перес зато – на каждом столе в виде гурманских перверсий на тему mediterranean cuisine, и мне как-то даже обидно за Сутина – его мертвых кроликов тут бы явно не полюбили.

Мы с Руаной проходим мимо зала для фитнеса (времени почти полночь). Там происходит несусветное: какой-то полный человек (может, это и есть султан Бахрейна?) занимается йогой с очень маленькой и очень черной девушкой. Девушка тянет ногу к голове, получается уже не йога, а балет, а похожий на султана ту же самую ногу отрывает от пола.

У Руаны большие планы.

Сначала мы поедим. И потом сразу поедем. Тут пять минут на машине – и десять любимых Руаниных ночных клубов, в которые пропуск – ее лицо. А когда мы вернемся, в окно моего 37-го этажа как раз проползет первый луч.

Привет от многоголового города, который уже проснулся.

Пьяный отель

Фрэнк Гери, архитектор, которого специалисты в области архитектуры и иные интеллектуалы обычно называют «великим», три года назад разработал проект отеля Marques de Riscal – таким образом Гери решил ознаменовать свое второе пришествие в Бильбао. Знамением же первого пришествия можно считать здание музея Гуггенхайма, построенное по проекту того же Гери в 1997 году.

Сложнейший проект отеля Marques de Riscal был воплощен в жизнь, причем воплощен с невероятной помпой – на его открытие приехал сам король Испании Хуан Карлос I. Согласитесь, далеко не каждая гостиница удостаивается такой чести – видеть монарха у своей reception. Иные составляющие нового отеля, входящего в сеть Luxury Collection (элитное подразделение отельной сети Starwood), также обещают отелю Marques de Riscal совершенно счастливую жизнь.

О том, как именно строился отель Marques de Riscal, уже сложились легенды. Винные знатоки и просто люди, активно пьющие, конечно, догадались, что Marques de Riscal – это и есть не что иное, как знаменитый испанский винный бренд. Риоха, она, дорогая, она самая. В начале 2000-х годов владельцы Marques de Riscal задумали как-то дополнительно прославить свой славный бренд. А стройный ход их мыслей теперь и нам просто понять – вот регион Риоха, вот винные подвалы Marques de Riscal, вот Бильбао, музей Гуггенхайма, а кто у нас построил музей? Так в регионе Риоха об этом знает каждый образованный ребенок – музей построил Фрэнк Гери. К нему владельцы Marques de Riscal и отправились на поклон.

Фрэнк Гери на предварительных переговорах, конечно, встал в позу – дескать, что такое, какой еще отель! Однако владельцы Marques de Riscal не отставали, а пригласили мистера Гери, постоянно проживающего в далеком от региона Риоха Лос-Анджелесе, на экскурсию. В музей Гуггенхайма они его не повели, они повели его в собственные винные подвалы. Там, как гласит легенда, состоялся второй раунд переговоров.

Фрэнк Гери все еще нервничал и говорил, что дело строительства отеля какое-то для него мелковатое. Вообще он привык музеи строить, а если и не музеи, то по крайней мере строить где-нибудь в больших известных городах – в Дюссельдорфе, например. А тут деревня. Но владельцы Marques de Riscal не теряли надежды. Они решились на фокус (в принципе фокус-то стар, как мир). Самый смелый из владельцев спросил достопочтенного Гери, в каком году он родился. Гери сказал – в 1929-м. «Риохи сюда 1929 года, быстро!» – хором вскричали владельцы. Прислуга метнулась в подвал. Нашли – и именно 1929 года. Бутылку тщательно протерли и подали этикеткой к свету – показать Фрэнку Гери. Тот, видимо, вспомнил, что в Дюссельдорфе ему так не наливали, как эти щедрые испанцы. И согласился.

Мы не зря так часто вспоминаем про Дюссельдорф – ведь три дома, построенные Фрэнком Гери в районе старой гавани, называют именно «Пьяными домами». А в регионе Риоха у Гери получился «Пьяный отель». Причем не только в архитектурном смысле (по конструкции отель больше похож на музей Гуггенхайма в Бильбао, нежели на комплекс «Пьяных домов» в Дюссельдорфе), но и в буквальном – здесь же все время наливают, собственно, пьянство и есть главная часть отдыхательной программы.