Хальдор из Светлого города - Елена Хаецкая

Она появилась словно ниоткуда. Тролли расступились, пропуская ее вперед, и в их причудливой толпе возникла невысокая худенькая девушка с прямыми плечами. Ослепительно белое платье падало до самой земли, скрывая ноги, но почему-то сразу становилось ясно, что девушка идет босиком. Руки ее уже покрылись золотистым загаром и были почти одного цвета с берестяными браслетами, застегнутыми выше локтя и украшенными бисером, бахромой и кусочками меха. Две золотисто-рыжих косы были уложены вокруг ушей, как бараньи рога, а третья падала на спину, перевязанная золотой ниткой.

Она подняла глаза, казавшиеся черными в тени ресниц, и взглянула на солнце, не щурясь. Мальчик увидел, что они стали ярко-зелеными, редкого цвета болотной травы. Он не смог бы описать ее лица, озаренного этими глазами. Он даже не понял, красива ли она.

Фейдельм тихо, грустно смотрела на него, и он сжался, опустив голову. Он вдруг вспомнил, как Хальдор боялся его доброты и как он не понимал тогда, что можно бояться тех, кто не желает тебе зла.

Фейдельм спросила негромко, но так, что услышали все:

– Ты – барон Хельги из Веселой Стражи?

– Да, – сказал барон.

Она еще раз посмотрела на него, словно выискивая с нем сходство с кем-то знакомым, и он вспомнил, что Фейдельм воспитала его мать. Это было уже невыносимо – думать о родителях, и он бы заревел в три ручья, если бы она не заговорила снова:

– Во все века в Лесу существовал запрет – запрет на Светлый Город. Никто из нас не должен приближаться к стене, а уж тем более – перебираться через нее.

– Мне же никто не говорил! – крикнул барон и тут же замолчал.

Фейдельм спокойно продолжала:

– Я не знаю, каким образом в Лесу оказался человек из Светлого Города. Этого быть не должно. Ничего хорошего прийти к нам оттуда не могло. Я не хочу никого наказывать. Я не для того просила вас собраться, друзья мои. Мне нужен ваш совет. Этот мальчик стал братом Хальдору из Светлого Города, он пошел с ним вместе за стену и бросил его там раненого, когда они пытались выбраться обратно. Я считаю, что он принес на Северный Берег зло, и на чью голову оно теперь обрушится – неизвестно.

Барон почувствовал, что от страха у него немеют руки. Он стоял, откинув голову и касаясь дерева макушкой, и почти не дышал. Небо висело над ним совсем низко, и облака проплывали так, что до них, казалось, можно дотянуться.

Лоэгайрэ с чувством произнес:

– Барон – умный, добрый мальчик… Я хорошо знаю его родителей, тоже очень приличные люди…

Тролль Форайрэ пробасил:

– Что же теперь делать с этим Светлым Городом?

Видимо, вопрос о Городе волновал многих, потому что собрание зашумело, позабыв на время о бароне.

– Стереть с лица земли! – пискнул трухлявый Шамот, и все почему-то засмеялись.

Дождавшись тишины, Фейдельм сказала:

– Здесь, на Северном Берегу, граница между нашим миром и миром параллельным очень долго колебалась. Светлый Город был построен людьми того мира, много столетий назад. Когда граница сместилась, Город оказался у нас. Он замуровал сам себя, отгородившись от Леса, потому что его обитатели унаследовали от своих предков страх перед нами. Там, за стеной, они продолжали жить по своим законам. И поэтому все, что может дать нам Светлый Город, – это зло.

Повисла пауза. Тролль Длинная Ветка агрессивно сказал:

– Предлагаю передвинуть его назад, в соседнее пространство, и наглухо заблокировать границу!

– Я против! – тут же крикнул Лоэгайрэ осипшим от волнения голосом. – Я категорически против! И дракон меня поддерживает!

– Угу, – ломким баском вставил Лохмор.

– А как же Зло, ребята? – спросил Форайрэ, которого, видимо, испугали слова Фейдельм. Он пошарил глазами по облакам, словно выискивая, откуда на его голову может обрушиться Зло.

Все взгляды снова обратились к барону.

– Мы же не можем убить господина барона? – неуверенно сказал Алунд.

Шамот пробормотал что-то невнятное.

– Но мы можем изгнать его… – начал Тефлон. – Пусть возьмет свое зло на себя и уходит…

Зеленые глаза Фейдельм излучали грусть и боль, и барон видел, что она думает о его матери. Дерево тихо дышала у него за спиной. Шумели листья, и первый за это лето желтый листок стукнул его по лбу. Барон закрыл глаза и скользнул по теплому шершавому стволу вниз, к корням. Он сел, подтянув колени к подбородку, и прижался к ним лбом. А они смотрели на него и обсуждали, что теперь с ним делать. Он знал, что если Фейдель прикажет ему уйти из Леса, то он уйдет. Лучше бы они кидались в него камнями. Почему Лоэгайрэ не пытается защитить его, почему молчит дракон? Разве провинившийся друг перестает быть другом? Ох, Хальдор… Барон изо всех сил зажмурился, но перед глазами стояло и никуда не уходило строгое, чистое лицо Фейдельм. И ему было страшно.

И тут дерево произнесло сердитым мужским голосом:

– Хватит издеваться над мальцом.

Кто-то спрыгнул с ветки и остановился перед мальчиком. Барон пробормотал себе в колени:

– Не надо.

– Что хочу, то и делаю, – последовал ответ. И, возвысившись, голос попросил несколько повелительным тоном: – Фейдельм, отдай его мне.

– Как вы смеете! – крикнул барон, срываясь. Он неловко вскочил, протягивая вперед руки, чтобы оттолкнуть от себя непрошенного защитника. Тот лишь рассмеялся. Барон увидел синий плащ и широкополую шляпу Одина. Его остроносое лицо казалось жестким и злым. Он стоял рядом с бароном, невысокий, худой, с беспорядочной сединой в черных волосах. Единственный глаз Одина, невинного синего цвета, в упор рассматривал Фейдельм.

Барон дернулся, но Один, не глядя, задержал его, преградив ему путь протянутой рукой, и повторил чуть тише:

– Отдай его мне, Фейдельм.

В его голосе еле заметно прозвучала угроза. И Фейдельм, которая никогда и ничего не боялась, поняла, что сейчас ей лучше уступить. Лицо ее стало неподвижным и слегка побледнело, когда она ответила ему спокойно и величаво:

– Пусть будет, как ты хочешь, Один.

22.

Они сидели на берегу реки Лиамор – Желтые Камни, свесив ноги к воде. Один задумчиво смотрел сбоку на осунувшееся лицо мальчика. Правильно он сделал, что отобрал его у Фейдельм. Фейдельм – Закон, а он, Один – Беззаконие, но лучше уже беззаконие, чем мучить людей.

– Ох, как тебе досталось, – сказал он, обнимая барона за плечи.

Барон сердито дернулся.

– Пустите…

Один по-мальчишески хмыкнул:

– Богам говорят «ты», – заметил он. – Разве ты не знаешь, Хельги?

– Знаю, – сказал барон. – Просто забыл. Уходи, Один.

– А ты упрямый, – с удовольствием сказал Один. – Настоящий барон.

Барон угрюмо отвернулся. Ему очень хотелось попросить Одина,чтобы тот ничего не говорил родителям, когда они придут с Белых Гор, но это было бы уж слишком по-детски. Про себя же он твердо решил сгинуть в Светлом Городе и без Хальдора не возвращаться.