Пехотная баллада - Терри Пратчетт

Яшма дремала. Маладикт висел вниз головой в сарае, держась коленями за балку и скрестив руки на груди. Он не кривил душой, когда намекал, что от некоторых вампирских привычек трудно отказаться.

Игорь и Маладикт…

Полли по-прежнему сомневалась насчет Маладикта, но Игорь уж точно был мужчиной. Швы на лбу и внешность из разряда «сойдет для сельской местности» [4]. Он был тихим и опрятным, но, может быть, так ведут себя все Игори.

Полли проснулась от того, что Маникль встряхнула ее.

— Мы снимаемся. Сходи к руперту.

— Что? А? Ах, да.

Вокруг кипела бурная деятельность. Полли кое-как поднялась и заспешила в сарай. Лейтенант Блуз стоял перед своей злополучной лошадью и растерянно крутил в руках уздечку.

— А, Перкс, — сказал он. — Я не уверен, что…

— Так точно, сэр. Вот эта штуковина у вас перекрутилась, а вон та фиговина перевернута вниз головой, — сказала Полли, которая часто помогала возчикам во дворе «Герцогини».

— Наверное, вот почему вчера он так упрямился, — заметил Блуз. — Конечно, лейтенант обязан знать такие вещи, но дома у нас был слуга…

— Давайте я, сэр, — попросила Полли. Несколькими аккуратными движениями она придала уздечке нужный вид. — Как звать вашего коня, сэр?

— Талацефал, — смущенно ответил Блуз. — В честь легендарного жеребца генерала Тактикуса.

— Я и не знал, сэр, — Полли наклонилась и глянула между задними ногами лошади. Ого. Нужно быть очень близоруким, чтобы…

Кобыла посмотрела на Полли не столько глазами, маленькими и злобными, сколько желтыми зубами, которых у нее было невероятное количество. Казалось, она вот-вот захихикает.

— Я подержу его, а вы сядете, сэр.

— Спасибо. Он всегда немного пританцовывает, когда я сажусь.

— Неудивительно, сэр, — ответила Полли. Она повидала упрямых лошадей, а у этой были налицо все признаки настоящей чертовки — из тех, что отказываются признавать очевидное превосходство человеческой расы.

Блуз полез в седло. Кобыла обратила на Полли глаза (и зубы), но та предусмотрительно встала подальше от шестов, поддерживавших крышу. Талацефал была не из тех, кто бьет задом и лягается. Полли не сомневалась, что кобыла предпочитает штучки поподлее — например, наступить на ногу…

Она убрала ногу за секунду до того, как на нее опустилось тяжелое копыто. Но Талацефал, разозлившись, что ее перехитрили, извернулась, нагнула голову и что есть сил укусила Полли за свернутые носки.

— Плохой конь! — строго сказал Блуз. — Прости, Перкс. По-моему, ему не терпится в бой. Ох, силы небесные, — добавил он, опуская взгляд. — Ты в порядке, Перкс?

— Он меня тянет, сэр, — пожаловалась Полли. Талацефал мотала ее туда-сюда.

Блуз побелел.

— Но он укусил… он держит тебя… прямо за…

До Полли дошло. Она живо вспомнила все то, что слышала в трактире в ходе многочисленных боев без правил.

— О… ай-ай-ай! Черт подери! Прямо в яблочко! Ааргх! — запричитала она, а потом, решив, что уже пора, с силой стукнула кобылу обеими кулаками по крапу.

Лейтенант упал в обморок.

Понадобилось некоторое время, чтобы привести Блуза в чувство, но Полли по крайней мере успела собраться с мыслями.

Он открыл глаза и мутно взглянул на нее.

— Э… вы упали с лошади, сэр, — сказала Полли.

— Перкс, ты цел? Бедняга, он укусил тебя за…

— Несколько стежков — и все будет в порядке, сэр, — бодро ответила Полли.

— Тебя придется оперировать?!

— Нет, всего лишь зашить штаны, — сказала Полли. — Они слегка великоваты, сэр.

— Великоваты, да?… Обошлось, да?… Еще полдюйма, да?… Однако нельзя же лежать тут целый день…

Отряд помог лейтенанту взобраться на кобылу, которая по-прежнему гнусно хихикала. К слову о стежках, Полли решила привести в порядок мундир Блуза на следующем же привале. Сама она шила не слишком хорошо, но подумала, что если Игорь не сможет придать лейтенантскому мундиру пристойный вид — значит, он не тот, за кого себя выдает. Честно говоря, Полли и так сомневалась.

Джекрам выстроил новобранцев в шеренгу. Теперь им это удавалось лучше. Аккуратнее, по крайней мере.

— Слушай сюда, Сырцееды! Сегодня мы…

Огромные желтые зубы стянули с него кивер.

— Прошу прощения, сержант, — сказал Блуз, пытаясь отъехать назад.

— Ничего страшного, сэр, бывает, — отозвался Джекрам, яростно дергая кивер.

— Я бы хотел обратиться к солдатам, сержант.

— Да? Э… хорошо, сэр, — Джекрам явно встревожился. — Конечно, сэр. «Тудой-сюдой»! Смиррррна!

Блуз кашлянул.

— Э… бойцы, — сказал он. — Как вы знаете, нам нужно незамедлительно следовать в долину Кнека, где нас ждут. Если мы будем передвигаться ночью, то избежим… вероятных затруднений. Э… я… — Он смотрел на новобранцев, и его лицо искажала мучительная внутренняя борьба. — Э… вынужден признать, что мы… все указывает на то, что… э… я сомневаюсь, что… э… я должен вам сказать… э…

— Разрешите обратиться, сэр, — сказала Полли. — Вы здоровы?

— Мы будем надеяться, что те, кто облечен высокими полномочиями, примут верное решение, — промямлил Блуз. — Но я верю в вас и не сомневаюсь, что вы также приложите все усилия. Боги, храните Герцогиню! Командуйте, сержант Джекрам.

— Сырцееды, стройсь! Шагом марш!

И они двинулись в темноту — на войну.

Отряд шел прежним порядком, с Маладиктом во главе. Облака удерживали тепло и были достаточно тонкими, чтобы там и сям пропускать слабый лунный свет. Ночной лес не пугал Полли — и в любом случае это была не настоящая чаща. Впрочем, и они не то чтобы по-настоящему маршировали. Скорее быстро крались, по одному и по двое.

Полли достались два арбалета, которые она неловко засунула между ремнями ранца. Идеальные орудия убийства, снабженные шестеренками, нечто среднее между луком и будильником. Не более шести дюймов в длину — но если при зарядке навалиться всем весом, маленькая и очень острая металлическая стрела обретала такую силу удара, что насквозь пробивала дюймовую доску. Арбалеты отливали синевой. Блестящие жестокие игрушки. Но есть старое армейское реченье: лучше я выстрелю из этой штуки в тебя, чем ты в меня, сукин сын.

Полли заспешила вперед, пока не поравнялась с Игорем. Он кивнул ей в темноте и вновь сосредоточился на ходьбе. Игорь двигался с сугубой осторожностью, потому что ранец у него был вдвое больше, чем у остальных. Никто не испытывал желания спрашивать, что там внутри, но иногда было слышно, как в ранце что-то плещется.

Игори иногда наведывались в Мунц, хотя чисто теоретически считались Мерзостью пред Нугганом. Полли казалось: нет ничего дурного в том, чтобы при помощи частей тела какого-нибудь покойника сохранить жизнь трем-четырем людям, но, по словам отца Юпка, Нугган не хотел, чтобы люди просто жили, — он хотел, чтобы они жили праведно. Паства одобрительно мычала, но Полли знала наверняка, что среди прихожан были обладатели рук и ног, слегка не совпадающих по цвету или степени волосатости. Горы изобиловали лесопилками. Там бывали несчастные случаи. Быстрые и внезапные. А поскольку для однорукого лесоруба вряд ли найдется работа, пострадавшие находили Игоря, который делал то, что не могли сделать молитвы.

Девиз Игорей гласил: «Жизнь есть круговорот». Игори требовали уплаты не на месте, а, так сказать, в перспективе — и, честно говоря, это тревожило. Когда человек умирал, возле него загадочным образом появлялся Игорь и просил разрешения забрать те части тела, которые срочно требовались другим пациентам «в шпишке». Игори никогда не отказывались подождать, пока священник не закончит, и, по слухам, работали очень аккуратно. Тем не менее нередко бывало, что при появлении Игоря потенциальный донор пугался и делался ревностным адептом Нуггана, который предпочитал видеть свою паству целиком. В таком случае Игорь тихо и вежливо уходил — и не возвращался. Он больше не показывался в этой деревне или на этой лесопилке. Как и остальные Игори. Все в мире движется — или останавливается.

Насколько понимала Полли, Игори считали, что тело — всего-навсего одежда, только более сложного покроя. Как ни странно, так же думали и нугганиты.

— Ты рад, что вступил в армию, Игорь? — спросила Полли, шагая рядом.

— Да, Оззи.

— На следующем привале, пожалуйста, посмотри руку руперта. Он сильно поранился.

— Да, Оззи.

— Можно тебя кое о чем спросить, Игорь?

— Да, Оззи.

— Как зовут ваших девушек?

Игорь запнулся, но тут же пошел дальше. С минуту он молчал, а потом спросил:

— Что я сделала не так?

— Иногда ты забываешь шепелявить, — сказала Полли. — Но в основном… просто ощущение. Может быть, дело в том, как ты двигаешься.

— Нас зовут Игоринами, — ответила Игорина. — И шепелявим мы меньше, чем парни.