Жизнь счастливая, жизнь несчастная - Алёна Митина-Спектор

постелила для меня уютную мягкую постель в общей комнате, которая являлась её спальней. Сама Настя спала в отдельной комнате. Помимо подруги, её мамы и меня в этом крошечном домике с его небольшими спаленками жила бабушка Насти и отчим. Девочка потеряла отца совсем в раннем возрасте. Я знала лишь то, что он умер достаточно молодым, но обстоятельства его смерти были мне не известны. Настя редко говорила о нём, но когда это случалось, я видела, что она скучает по своему отцу.

В ту ночь я спала крепко и сладко. На утро проснулась бодрой, и приняла решение вернуться домой.

Однажды мне приснился сон, в котором Настя предстала перед моим взором взрослой женщиной с ребёнком и собственным хозяйством. Её дом располагался на обрыве, а неподалёку от него стоял небольшой магазин. Сон начался с того, что я была в магазине и выбирала лак для ногтей. Продавщица стояла рядом и объясняла мне, как ими пользоваться. Они были разных цветов, и после некоторого раздумья я выбрала лак с необычным оттенком. Щедрая продавщица отдала мне почти за бесценок весь набор.

Затем я оказалась рядом с домом Насти. Она сидела у стены на корточках с серьёзным отсутствующим выражением лица. Вокруг прыгали кролики – рыжие и чёрные вислоухие. Те самые кролики, которые когда-то были у меня. Я гладила их, а Настя безучастно смотрела в даль. Внезапно я увидела надвигающийся смерч. Я подошла к краю обрыва и вдруг оказалась на канате, который висел прямо над пропастью. Верёвка болталась из стороны в сторону и я крепко в неё вцепилась, чтобы не сорваться в пугающую черноту подо мной. В тот момент я думала: «Неужели это конец? Но мне надо каким-то образом оказаться на берегу, почувствовать землю под ногами…» Но непослушная верёвка раскачивалась вместе со мной над бездной. Смерч приблизился, и я оказалась в центре стихии. На этом сон кончился.

Одиннадцать долгих лет жизни прошли в стенах школы. Одиннадцать лет, за которые моя душа претерпевала различного рода переживания. Сны про одноклассников хранят в себе чувства влюблённости и обиды, радость и гнев… Говорят, если понять, о чём хочет рассказать повторяющийся сон, он перестанет сниться. Полёты над полем, канат – символы, которые обозначают отрыв от земли, неуверенность, которая преследовала меня, ощущалась покалыванием в ладошках, дрожью в ногах и холодом внутри. Бегство от Стаса и его приятеля, чувство напряжения, страха – всё это было в стенах школы, и предстало во сне лишь в другом образе. Процессы, протекающие в отношениях с родственниками, учителями, одноклассниками оставляли шрамы в душе, переливались одно в другое, заставляя тревожно биться сердце в груди. Теперь я взрослая, но тело и душа помнят о беспокойных днях и ночах, об одиночестве и чувстве, когда тебя отвергают друзья и близкие. В памяти остались воспоминания и непрожитые эмоции, которые пробуждаются в настоящем неосознанным страхом и мешают претворять в жизнь задуманное.

Глава 15

Мамы моих школьных подружек в порывах нежности шутливо обзывали их котёнками, тигрёнками, обнимали и целовали их… Моя мама никогда не называла меня ласковыми именами и не проявляла искренней нежности, словно стыдилась тёплых чувств. От её сухих безжизненных объятий у меня возникало ощущение, будто меня обнимают жёсткие корявые сучья, а не человеческие руки.

– Ты как суфлешечка, – однажды сказал муж. – Потому что ты такая нежная, такая воздушная.

Я изо всех сил пытаюсь придумать что-нибудь приятное, душевное. Наконец, на ум приходит одно слово.

– А ты круассанчик, – говорю я. – Потому что ты нежный внутри, а снаружи…эм… – я задумалась. А какой он снаружи? Нет, это слишком сложно для меня! – … а снаружи ты покрыт… эм…коркой…

– Что, коростой весь зарос? – смеётся муж.

Своим детям я без труда придумываю различные ласковые прозвища. Сонечку называю мышкой, кошечкой, малышкой; Данюшу – лапочкой, солнышком, медвежонком. Когда дочка была совсем крохой, я называла её курочкой. Эта домашняя птица ассоциируется у меня с теплом домашнего очага, заботой о потомстве и приятными хлопотами. К тому же Соня родилась в год петуха. Но на самом деле курочкой была я. И днём и ночью находилась рядом со своим птенцом, кормила его, окружала заботой и материнским теплом. Мы составляли единое целое, неразлучное друг от друга.

Я не знала, что беременна во второй раз, но чувствовала тепло внизу живота, словно там находился шар из энергии, сфера зарождённой жизни, которая представлялась мне розовой.

– Я чувствую, что там кто-то есть, – однажды я сказала мужу.

Когда беременность подтвердилась, это не было для меня неожиданностью. После рождения сына прошло два года, и мне вновь предоставился шанс испытать позабытое чувство и пережить во второй раз необычное состояние беременной женщины – время, когда жизнь перестаёт быть прежней.

Как и при первой беременности, я не знала какого пола ребёнка ношу под сердцем. На УЗИ они отворачивались и прятали то, что не должен был увидеть посторонний взгляд. Но мне было не важно – родится у меня мальчик или девочка. Я была уверенна в одном – что это будет любимый ребёнок, которого я жду.

Я даже подумать не могла, что запланированная и желанная беременность может вызвать недоумение у окружающих и представляет собой редкое явление. Я задумалась над этим, когда встретила одноклассницу, которая выразила искренне удивление, смешанное с недоверием, когда узнала, что я родила, как она выразилась, «не по залёту». Для меня совершенно естественна беременность по желанию, а не по случайности. Обоих детей я желала сначала мысленно, чувствовала это желание. Держать в руках маленького тёплого ребёночка, кормить его грудью, одевать в милую одёжку, заботится о нём. Желание обретало силу и в итоге воплощалось в жизнь. Стоит ли говорить о том, что своего мальчика одноклассница произвела на свет случайно, и он рос без отца.

Если говорить обо мне, я была желанной малышкой для своих мамы и папы. Дитя любви – так назвала меня психолог во время сеанса. Маме в течение нескольких лет не удавалось забеременеть, и моё появление на свет осчастливило родителей. Было холодное осеннее утро. Папа принёс в палату к маме обогреватель, чтобы она не мёрзла. Он заботился о ней, а я была окружена атмосферой любви и тепла. Я находилась в невидимой оболочке, в которой было надёжно и спокойно. В ней я была защищена от невзгод.

Я тяжело приняла решение на тридцатой недели беременности лечь в больницу на сохранение. Дома меня ждал двухлетний сынок, и я не хотела оставлять его ни