Хищный. Наглый. Холостой - Алина Ланская

На прошлой неделе мама разбирала старую дачу, которую решили купить наши соседи по поселку. Мы редко приезжали в тот дом, мама не любила воспоминаний о папе, после его смерти она очень торопилась забыть обо всем и начать новую жизнь. Я была очень маленькой тогда и многого не понимала, лишь когда повзрослела, осознала, что она не оставила мне никаких воспоминаний. Словно у меня и не было никогда отца.

Но на даче оставалась одна вещь, которую точно покупал папа, — тяжелые напольные часы. Мама собиралась их выбросить. И выкинула бы, если бы я не упросила их отдать мне. До электрички она меня довезла на машине, а вот дальше… дальше на вокзале меня должен был встретить Паша…

— Он не хотел тебя подводить, — тихо проговорила Диля, выдернув меня из болезненных воспоминаний о том, как я сама тащила двадцатикилограммовый антиквариат, а потом еще искала такси в лютый мороз. Кальянов даже на звонки не отвечал.

— Не хотел, но подвел. Просто забыл, потому что всю ночь протусил с Бариновым в клубе. Диль, я чувствую, что на самом деле не нужна ему!

— Полный бред! Он тебя очень любит. Он мне сам об этом сказал.

В груди чуточку потеплело.

— Не хочу веселиться со всеми. — Я уткнулась лицом в плечо подруги. — К тому же, знаешь, этот дом — последнее, что осталось от папы, после праздников мама закроет сделку, так что…

Повисла долгая пауза. Я закрыла, наконец, свой рюкзак и вытащила его в прихожую. Такси скоро приедет, и если я не опоздаю на электричку, то вечером уже буду в доме.

Сидя в машине, набрала Баринову — Савва не отвечал, и я с радостью что-то буркнула на автоответчик, лишь бы не перезванивать. И чего он возится с нами со всеми? За полтора года должен был уже наиграться.

В доме было тепло — спасибо соседу дяде Мише, которому я позвонила еще утром. Именно его сын и собирался купить нашу дачу, расширить, так сказать, семейные владения.

Я написала маме и Диле, что я на месте и со мной все в порядке. От Пашки ни звонка, ни одного сообщения. Мы не разговаривали уже три дня, и первый делать шаг он точно не собирается.

На улице началась метель, я дико устала с дороги, хотелось спать, но мысли крутились вокруг Кальянова, наших с ним отношений. А может, это все? Конец? Нам было хорошо вместе. Пашка — очень добрый и легкий в общении, у него мягкий характер, с ним всегда можно расслабиться и поныть ему в плечо. Рядом с ним просто хотелось улыбаться.

Хотелось… Пашка обаял меня сразу, что называется, на контрасте. Рядом с нами всегда вертелся Баринов — саркастичный, задиристый и высокомерный. Он жутко меня напрягал, заставлял все время быть в тонусе, тянул куда-то вверх, а я не хотела соответствовать таким, как он. Еще он беззастенчиво пользовался своей мужской притягательностью. И это выбешивало. Пашка стал моим защитным оберегом.

Но что-то изменилось в последний месяц: он будто отдалился от меня, появились какие-то новые друзья, с которыми он зависает без меня, но всегда с Бариновым. Мы почти перестали проводить время только вдвоем.

Я не заметила, как заснула. Усталость и нервозность в последние дни заставили проспать до десяти утра. Так долго я давно не спала!

Я еще нежилась под теплым одеялом, когда услышала за окном мужские голоса. Сначала подумала, что это лишь продолжение сна: ночью снилось, что мы деремся с Бариновым, а Пашка пытается нас разнять.

— …Да нисколько ты не должен. — Я разобрала слова дяди Миши и тут же села на кровати, окончательно проснувшись. — Хорошо, что ты приехал, а то чего вздумала — девка молодая, и одной Новый год встречать. Ты проходи к дому да постучи погромче: спит, небось.

— Спасибо, дядь Миш, — раздался бархатный голос Саввы Баринова, и я мигом вскочила на пол, лихорадочно пытаясь натянуть на себя теплые штаны. — Сейчас разбужу.

Вот как? Ну как он тут оказался? Я еще спускалась по лестнице со второго этажа, когда в дверь бесцеремонно затарабанили.

— Дымова, вставай! — В голосе «золотого мальчика» не было ни капли обходительности. — Мы едем ко мне.

— Пошел к черту, Баринов! — Я застыла на лестнице, не зная, что делать. — Да как ты вообще меня нашел?! Ты зачем…

— Дверь открой, — оборвал меня Савва. — Я тут от холода окочурюсь скоро!

— Да неужели? — Я еще раздумывала, открывать или нет.

— Катянь! — Он уже не колотил в дверь, а жалобно так скреб пальцами по холодному дереву. — Ты хочешь, чтобы я замерз на твоем пороге? Столько потом хлопот с трупом, да еще под самый Новый год…

Я резко дернула замок, а потом изо всей силы рванула дверь на себя. И тут же чуть не грохнулась на пол под весом Баринова.

— Ай! — Через секунду я уже стряхивала с рук и груди снег. — Ты как тут отказался? Дверь закрой, холодно!

Он дышал морозом, на густых светлых бровях сверкал иней, а в глазах застыли голубые льдинки.

— Ты похож на злого Деда Мороза, который отказался взрослеть, Баринов.

Я смотрела на Савву и в душе улыбалась. Это же сколько он отмотал, чтобы сюда добраться! За мной приехал, сумасшедший. А может…

— У тебя есть чем согреться, Дымова? — спросил он и, не разуваясь, потопал по коридору. — Кофе есть хотя бы?

Через пять минут я уже отпаивала замерзшего Баринова сладким чаем, а он как ни в чем не бывало болтал про то, как застрял метрах в трехстах от нашей улицы.

— Тебе помог дядя Миша? — Я невольно залюбовалась блаженной улыбкой на заросшем щетиной лице. — Ты как меня нашел? И, главное, зачем? И… Кальянов знает?

Улыбка мигом слетела с его лица, глаза хищно сощурились.

— Я не отчитываюсь перед ним, если ты не знала. И мне не нужно его разрешения, чтобы быть здесь. Собирайся и поехали.

— Никуда не поеду. — Я зевнула, прикрыв рот ладонью. — Дилька сдала? Да уже неважно. Я хочу побыть одна, Савва, имею право. И,