Тайны японского двора - Ипполит Рапгоф

Так, например, все эти роскошные гобелены, которыми кстати и не кстати увешаны стены, двери и даже плафоны лестниц — уже японская работа.

В роскошной, освещенной пятью венецианскими окнами гостиной маркиза Ито ожидала масса народа. Еще не было трех часов — приемное время маркиза, — как роскошный салон наполнился сановными посетителями.

Обстановка была самая причудливая: наряду с художественной бронзой и с настоящим севром рядом видна была дешевая майолика, а немного далее страшно редкие и неимоверно ценные древнеяпонские фарфоровые вазы.

Французские causeuses[5], диваны, мягкие dos-a-dos были разбросаны в маленьких группах по громадному персидскому ковру. Резким контрастом оскорбляло культурный вкус сочетание гобеленов на стенах с модным брокатным шелком мебели и персидским ковром на полу. Если ко всему этому добавить, что на стенах были даже олеографии, то степень эстетического развития высшего общества Японии станет вполне ясной даже для случайного наблюдателя.

На видных местах в тканях броката и в гобеленах — везде виднелся герб дома маркиза Ито. Ни корон, ни щитов в гербах японцев не имеется; обычные фамильные гербы японской аристократии состоят из одних только цветов. Родовой герб маркизов Ито состоит из трех скрещенных цветков гвоздики.

Маркиз Ито, на котором лежала вся ответственность, все государственное бремя страны, мало, конечно, занимался вопросом отделки дома. Этим всем руководит жена маркиза, по-видимому, много содействовавшая современным течениям среди женского общества.

Маркиз Ито в начале пятидесятых годов явился главным деятелем пропаганды уничтожения власти шогуна Хитотсубажи. Вместе с капитаном Катсуро-Когоро он ездил по всем городам и островам страны Восходящего солнца, прославляя мудрость и святость микадо, выставляя на вид, что возвращение власти шогунов к микадо явится источником всяких благ для отечества.

Трудна была задача маркиза Ито и не раз ему угрожала опасность быть повешенным. В особенности жутко ему пришлось в борьбе с шогуном Сатцумы, управлявшим всем северным округом Японии.

Но Ито родился под счастливой звездой. В битве под Фузини он победил приверженцев северного шогуна, в благодарность за что был назначен губернатором Хиого.

День ото дня его влияние на микадо становилось сильнее, пока с назначением его на пост главы кабинета не открылись ему все двери к всемогуществу, а Японии к новой культурной вере.

Могущественный министр угрюмо сидел в своем роскошном кабинете.

Окна этого обширного помещения выходили на улицу Гинза, одну из лучших артерий модернизированной столицы Токио.

Спущенные до половины венецианские шторы plie[6] образовали красивые, живописные складки, а солнце, принимая фиолетовую окраску штор, своими лучами окрашивало причудливую, резную, ореховую обстановку придавал любимой комнате маркиза Ито вид тайного кабинета венецианских дожей.

Как там, так и тут на видном месте красовались живописные портреты в массивных резных золоченых рамах. Потолок, убранный фресками резного ореха, утопал в лазурном свете фарфорового фона, видневшегося из медальонов, окаймленных тонкой нитью золотых кружев.

Ковер был происхождения тибетского и ласкал взор сочетанием самых резких контрастов в смысле колорита. Огромное резное кресло, обитое фиолетовым плюшем, с огромными резными локотниками стояло вместе со столом посреди комнаты.

На нем, развалившись в задумчивой позе, сидел маркиз Ито, держа в руках синеватый листок телеграммы.

На вид маркизу не более шестидесяти лет. Его правильные черты лица и желтые, глубокомысленные глаза делали его весьма благообразным. Жиденькие усы и продолговатая борода, заостренная по-испански, отличались жесткостью волос. На груди маркиза блистала звезда Хризантемы, орден Восходящего солнца и несколько иностранных звезд.

— Это удивительно, — сказал он вполголоса, — наш посол в Париже еще раз доказал, что ему нельзя давать серьезных поручений.

С этими словами маркиз Ито принялся снова перечитывать телеграмму.

— К чему было возбуждать вопрос о выдаче принцессы, не понимаю. Можно было обойтись без этого, тем более, что за людьми дело не станет.

Маркиз Ито позвонил.

Явился дежурный докладчик виконт Ольяши.

— Дайте мне копию с моей телеграммы к французскому министру.

— Не может быть, — думал про себя маркиз, — чтобы я сделал подобный промах и сам просил о выдаче. Насколько я помню, я просил только министра о любезном содействии нашему послу в деле урегулирования семейных дел покойного принца.

Докладчик положил копировальную книгу перед маркизом Ито.

— Я так и думал. Наш маркиз напутал…

Маркиз встал и грузной старческой походкой прошелся несколько раз по кабинету.

— К чему было обращаться к префекту, — промолвил маркиз, остановившись, — когда достаточно двадцати пяти человек из числа наших тайных агентов в Париже, чтобы найти благоприятное разрешение вопроса в желаемом для микадо смысле?

Лакей подал на золотом подносе визитную карточку.

— Просите, — произнес маркиз и, читая карточку, вполголоса произнес:

— Фрейгер фон-Притвитс, я его знаю. Это германский аташе. Гм…

В кабинет вошел маленького роста полный господин в парадной форме.

— Простите, маркиз, что отрываю вас от трудных государственных занятий, но предмет особой важности заставляет меня, по поручению германского посла, обеспокоить ваше высокопревосходительство.

Добродушная улыбка маркиза и жест, указывающий на кресло, послужил вежливым, красноречивым ответом.

— Я слушаю вас, говорите, — сказал маркиз.

— Сегодня ночью я получил предписание моего правительства сделать представление японскому правительству о невероятной дерзости гродзуков, забравших наше торговое судно в двухстах милях от порта Нагасаки. Наш капитан и восемь человек судовой прислуги убиты, а денежная почта и драгоценные вещи похищены.

Маркиз сморщил брови и молча вопросительно глядел на своего собеседника.

— Наше правительство требует строжайшего наказания виновников и возмещения всех понесенных убытков.

— Я ничего не могу сказать вам сейчас, — вкрадчивым голосом произнес маркиз, — но я вам обещаю, и передайте это вашему правительству, что употреблю все усилия для выяснения этого инцидента.

— Я настоятельно прошу об этом и надеюсь, что вскоре буду в состоянии сообщить что-нибудь моему правительству.

С этими словами атташе встал и, отвесив глубокий поклон, направился к выходу.

— Новая беда! — воскликнул маркиз. — Опять эти гродзуки. Как мне с ними бороться?

Маркиз серьезно задумался.

Гродзуки и чейты со всеми их проделками не выходили из головы маркиза. Борьба внутренняя, осложнение внешнего дипломатического горизонта, а тут еще пресловутая антирусская лига с ее постоянными выходками в парламенте, — все это сильно озабочивало выдающегося государственного мужа, причиняя ему подчас большие огорчения.

XXVI. Гродзуки

Внешняя культура Японии отличается такими социальными контрастами, какие только возможно себе представить при самом пылком воображении.

Смешение государственных отправлений с азиатско-японскими привычками, смесь культурности утонченных денди с незатейливо наивной выходкой природного аборигена «Восходящего солнца», смесь фанатизма шинтоиста или буддиста с меркантильными замашками торгаша и, наконец, смесь европейского порядка с сказочной легендарной деятельностью всяких шаек, тайных сект и комплотов — вот картина современного японского быта. В Озако, например, сохранился вал дворца, страшного памятника времен феодализма; город был также окружен стеной. Культуртрегеры современной Японии не удовлетворились тем, что пробили брешь в стене, как это мы видим против дворца в Токио; тут, в Озако, осталась только башня в знак памяти знаменитого дворца и на ней красуется громадная реклама папирос «Мураи». В другом месте — уже в самом Токио, — мы видим даже в самом храме рекламы торговых фирм.

Что касается общественного порядка, то полиция столицы нигде в мире так не свирепствует, как в Японии. Но, несмотря на то, что японская полиция пользуется неограниченной и безапелляционной властью, народ находится под постоянным страхом грабежей, вымогательств и убийств.

Гродзуки, как шайка вполне организованная, заслуживают особого внимания. Это банда пиратов. В одном Токио насчитывается до десяти тысяч человек.

Организация шайки не оставляет желать лучшего.

Дисциплина отдельных подначальников и младших гродзуков настолько строга, что нередко непослушные гродзуки приговариваются к смертной казни их непосредственными начальниками.