Готовься к войне - Андрей Рубанов

- И часто так бывает?

- Редко, - с сожалением ответил банкир. - Три или четыре раза в год. Обычно я недоволен собой.

Он опять почувствовал подступающую тошноту. Сильно вдохнул носом. Ему не понравился разговор, слишком неприятной была тема. Тот, кто хочет контролировать все, должен в первую очередь контролировать темы разговоров, - и, соответственно, темы размышлений: уступишь собеседнику, и хаос поселится в твоей голове.

Знаев не удержался и поморщился от досады. Хаос подступил. Суббота, лето, солнце, пронзительно-синее небо, женщина с золотыми волосами - все на месте, все рядом, расслабься и отдыхай. Если сможешь.

Он опять надавил на педаль.

Есть счастливые люди - они убеждены, что расслабиться просто, а отдыхать - все равно что дышать: живешь - стало быть, умеешь.

Проснись однажды в понедельник, в четыре утра. И начинай работать. Работай до полуночи. Поспи немного, и во вторник проделай то же самое. И в среду. И в четверг. Все пять дней. А в субботу попробуй остановиться. Забудь о работе и наслаждайся ее плодами…

Нет, она не даст тебе забыть. Она вцепится когтями, если попытаешься оттолкнуть ее. Она пустит корни внутри твоего естества. Она, как женщина, внимательно отслеживает, как ты все больше и больше увлекаешься ею, она дальновидно позволяет тебе потерять голову; но когда ты решишь переключиться на что-то другое, - все изменится. Она будет звать тебя, она не покинет тебя, она повиснет на тебе, она завладеет всем в тебе.

- Можно тебя попросить…

Знаев вздрогнул:

- Что?

- Мы едем слишком быстро.

- Не слишком. И потом, мы уже приехали.

Он заложил резкий вираж и остановился. Алиса посмотрела на одноэтажное строение из бетона, окруженное автомобилями - в каждой нетерпеливо ерзал водитель, - и с сомнением сказала:

- Тут очередь.

- Ничего. Нас пустят без очереди.

- Не люблю очередей.

- Ты не застала настоящих очередей. За маслом. За мясом. За сыром и колбасой… Видишь? Я же говорил, нас обслужат мгновенно.

- Прекрати быть таким самодовольным.

Банкир испугался и замолчал. Осторожно въехал в ворота. Из водяной пыли появились четверо полуголых мальчишек: два азиата и два блондина. Подскочили к машине, принялись за дело. Азиаты действовали заметно шустрее своих коллег-славян. За спинами работяг обозначился приземистый, в выцветшей джинсе человек с огромным животом. Под его тяжелым взглядом гавроши задвигались быстрее, но вот один из них, неловко шагнув, опрокинул ведро с водой; приземистый дико завращал глазами, выкрикнул что-то явно нецензурное и наградил нерадивого мощной затрещиной, тот едва не упал.

- Он его ударил, - тихо сказала рыжая.

- Я видел, - равнодушно ответил финансист.

- Это отвратительно.

- Может быть.

Алиса схватила его за рукав.

- Поехали отсюда.

- Зачем?

- Здесь бьют людей. Это ужасно.

- Это нормально.

- Нет. Ненормально. Даже я понимаю, что нельзя наказывать рабочих на глазах у клиентов. Хочешь наказать - отведи в служебное помещение, или что тут у них есть… На дворе двадцать первый век, а этот жирный индюк бьет мальчишку, как будто своего раба!

- Капитализм, - миролюбиво возразил Знаев. - Если нанялся работать - работай как положено.

- Нет! Капитализм - это когда плохого работника увольняют. И нанимают хорошего работника…

- Иди, - насмешливо рекомендовал банкир. - Поищи.

- Кого?

- Хорошего работника. Это Москва, дорогая. Это Россия. Все хорошие работники давно нашли себе хорошую работу. До того, как ты пришла в мой банк, мы пробовали на твое место пятерых девочек И со всеми расстались.

- Слишком медленно работают?

- И медленно, и вообще - плохо. Хорошие люди - на вес золота. Приходится делать хороших из плохих без отрыва от производства.

Алиса разгневалась:

- На нормальных мойках все автоматизировано! Нажимаешь кнопку - и механизм все сам делает!

- Ошибаешься, - мягко сказал Знаев. - Труд механизмов переоценен. Еще в двадцатом веке. Поговори о несовершенстве ручного труда с китайцами. Ручная мойка гораздо лучше механической. Выше качеством. И, кстати, быстрее. Смотри, они уже заканчивают…

В восемь рук пацанчики натирали корпус машины особыми салфетками. Переговаривались и пересмеивались. Шире всех улыбался тот, которому достался хозяйский тумак

- Вот и все, - довольно произнес банкир, поворачивая ключ в замке зажигания. - Шесть с половиной минут.

- Я поняла, - заявила рыжая, - почему мы приехали именно сюда. Здесь моют очень быстро. Угадала?

- Нет, - сказал Знаев, стараясь не выглядеть самодовольным. - Мы приехали сюда, потому что эта мойка принадлежит мне. И кстати, тут действительно работают быстро. Вдвое быстрее, чем у конкурентов. А мальчишка, которого ты пожалела, зарабатывает вдвое больше, чем имел бы на любой другой мойке. Посиди тут. Подожди.

- Ты быстро?

- Очень быстро.

Знаев вышел. Сделал несколько шагов прочь. Не удержался - обернулся, оценил работу. Остался доволен. Авто сияло. Отражало солнце.

Обогнул здание, толкнул дверь. В полутемной конторе его уже ждал насквозь пропахший пивом Фокин.

- Шесть минут, - самодовольно сказал он.

- Шесть с половиной, - возразил банкир.

- Все равно неплохо.

- Зачем ты бьешь пацанов на виду у клиентуры?

Фокин побагровел и с презрением сказал:

- Разве это пацаны? Пацаны воруют. Или по тюрьмам сидят. А эти - фраера малолетние.

- Не распускай руки.

- Они не понимают по-другому.

- Хочешь наказать - отведи в подсобку и наказывай.

- Не получится. Тогда мне придется бегать в подсобку постоянно. И вообще, Сергей, - Фокин вытер мокрые ладони о джинсовое брюхо, - тебе незачем переживать. Ты мне доверил дело? Доверил. Я обеспечиваю результат? Обеспечиваю. Прибыль даю? Даю. Зачем тебе вникать в детали?

- Согласен, - кивнул банкир. - Ты хоть отдыхаешь когда-нибудь?

Фока стеснительно улыбнулся - в его случае улыбка выглядела как неловкая деформация правой нижней четверти морщинистой физиономии.

- А как же, - сказал он. - Тут же и отдыхаю. Не отходя от кассы.

Знаев помолчал, изучая грубо оштукатуренную стену, по которой медленно стекали мутные капли. Осторожно спросил:

- Ты доволен?

- Я всем доволен, - сразу ответил Фока. - Тут у меня недовольных нет. Даже эти черти, которых я каждый день по башке бью, чтоб шустрее поворачивались, - и те довольны. Я им заместо отца родного… Приезжает начальник отделения милиции, бесплатно машину моет - доволен. Приезжает глава управы, бесплатно машину моет - очень доволен. Приезжает архитектор района, налоговый инспектор, санитарный инспектор, пожарник - все довольны…

- Ладно, - Знаев прощально махнул рукой. - Воюй дальше.

Он вернулся к машине, сел, закрыл дверь; после насквозь сырой, полутемной комнатухи, где толстый Фокин царствовал, на манер старого кашалота, салон собственного авто, украшенный, как букетом, тоненькой, ловко устроившейся в кожаном кресле девочкой, показался банкиру сущим раем. Действительно, зачем я его учу, как ему работать? Он кладет в свой карман едва один доллар с каждой обслуженной машины, работает в грязи и шуме, у него скоро жабры вырастут - не тебе, лощеному, годами не державшему в руках ничего тяжелее авторучки, учить чему-либо пузатого Фоку. Незачем лезть с советами. Глупо превращаться в суслика, который думает, что он - агроном.

Едва тронулись, как Алиса спросила:

- Ты им сказал?

- Что «сказал»?

- Что нельзя бить детей.

- Нет. Не сказал.

Рыжая стушевалась и осторожно погладила банкира по плечу.

- Извини. Я забылась. Я уже пытаюсь тобой командовать.

- Все нормально. Я понимаю твои чувства. Мальчишкам на этой мойке всем по шестнадцать лет. А то и по восемнадцать. Они просто выглядят моложе. Мало кушали в детстве. Такое поколение. Дети перестройки. А их начальник, толстый дядя, который тебе так не понравился, - мой старинный приятель. Бывший уголовный элемент. Однажды отсидел десять лет. За убийство. Теперь - трудится у меня. Руководит процессом. Я так думаю, пусть он лучше раз в день даст подзатыльник плохому работяге, чем опять пойдет и убьет кого-нибудь…

- Ну и приятели у тебя.

- Я не чистоплюй, - с некоторым вызовом ответил Знаев. - Я начинал в девяносто первом году, тогда нельзя было делать бизнес и не иметь бандитов среди знакомых. Это очень обычная история, Алиса. Времена меняются, а люди не хотят и не умеют меняться. Ты работаешь, вокруг тебя - твое окружение, друзья, партнеры, товарищи, помощники и так далее… Потом ты поднимаешься, вырастаешь, меняешь круг общения - а друзья и товарищи остаются там, внизу. И обижаются. Упрекают тебя в том, что у тебя для них нет времени… А у тебя на самом деле для них нет времени! Оно подорожало! Я люблю старых друзей, но мне не нравится, когда они застревают в прошлом. Один застрял в девяносто втором году, когда было очень круто иметь ларек на углу Большой Черемушкинской и Шверника. Другой застрял в девяносто четвертом, когда было очень круто ввезти контрабандой грузовик французского вина и половину самому выпить. Третий, хорошо тебе известный господин Солодюк, прочно застрял в две тысячи третьем, когда можно было безнаказанно продавать тридцать миллионов наличных рублей в месяц и при этом спать спокойно… В общем, однажды, пять лет назад, я понял, что бандиты мне больше не нужны. Совсем. Построил им мойку, они посадили туда своего человека - все довольны. Пока, во всяком случае…